Странно, но сейчас его не очень волновало то, насколько точно совпадает его январское видение с реальностью. Больше всего Петра занимало совсем другое. Его сознание оказалось полностью под влиянием той мысли, что именно ему предначертано предотвратить грядущую катастрофу в Н-бурге.

«А, иначе, зачем высшим силам посылать мне это январское н-бургское видение? А потом еще и подбрасывать фотографию рогатой тучи в мой мобильник? Ясно, как Божий день – высшие силы, нисколько не сомневаясь, выбрали именно мою скромную персону для великой спасительной миссии!», – горделиво думал Петр, постепенно начиная осознавать свою избранность и уникальность…

Период осознания собственной избранности и уникальности протекал для Петра непросто. Даже тяжело. После провидческого сеанса общения с Райаном Эльпако прошло всего чуть больше недели, а Петр уже выяснил об Н-бурге почти все, что запланировал. Впереди замаячила пустота длиной в девять месяцев.

Петр, наверное, без особых последствий для своего здоровья перенес бы невероятные доказательства реальности существования городка под названием Н-бург, и всего остального, что ему привиделось, пока он валялся в бессознательном состоянии на горнолыжном склоне в St. Antuan. Он бы спокойно пережил бы и этот долгий и мучительный период ожидания ноября. Худо-бедно, но он бы всеми силами постарался выдержать и так некстати произошедший, внезапный и окончательный разрыв с той женщиной, которую он еще совсем недавно безумно любил.

Он бы погрузился в дела своего бизнеса, записался бы в тренажерный зал, походил бы по выставкам, посетил бы все театральные премьеры… Сходил бы к психологу, в конце-то концов… Он бы как-нибудь все это пережил…

Если бы не тяжелейший груз собственного величия, избранности и гигантской ответственности за жизни ничего не подозревающих н-бургчан. Упав на Петра многотонной бетонной плитой, этот груз в один момент придавил и уничтожил всю его нервную систему.

От его еще совсем недавней решительности и наглости не осталось и следа. Ответственность за целый город и отсутствие маломальской возможности поделиться хоть с кем-нибудь обо всех этих грядущих н-бургских событиях, вызвали у Петра целый ворох страхов, комплексов и нестерпимое желание куда-нибудь убежать, спрятаться…

И Петр смалодушничал. Поняв, что, куда бы он не уехал, где бы он не спрятался, весь этот кошмар будет неотступно следовать за ним до тех пор, пока не наступит роковой ноябрь 2011 года, и он не предпримет попытку спасти Н-бург, он не придумал ничего лучшего, чем использовать простой дедовский метод ухода от любых проблем. Нет-нет, он не записался в фитнес-центр. И он не начал ходить по выставкам и театрам… И он даже не пошел на прием к психологу… Вместо всего этого, чтобы хоть на время забыться, он все чаще и чаще стал прикладываться к бутылке… Вернее, к бутылкам.

Постепенно, сам того не замечая, он впал в перманентное полупьяное-полутрезвое состояние. Чаще всего чаша весов перевешивала в первое «полу», и именно там вконец потрепанная психика Петра чувствовала себя особенно комфортно. Все реже и реже случались моменты, когда Петр был более-менее трезв. В эти редкие часы он моментально оказывался во власти собственных страхов и тревог, и, не раздумывая, снова брался за стакан…

За последние две недели он ни разу не выходил из дома. Когда у него заканчивалась еда и виски, он набирал номер близлежащего супермаркета и уже через полчаса курьеры привозили ему все необходимое. Коротая мучительные часы одиночества, Петр пересмотрел все фильмы, которые он смог найти у себя дома.

Однажды, проснувшись в очередной раз с сильной головной болью после выпитой до донышка неизвестно какой по счету бутылки виски, Петр отрешенно послонялся по давно требующим уборки комнатам, сварил себе чашку крепкого кофе и, как всегда, уселся в гостиной перед телевизором. Равнодушно пощелкав каналы, он переключил телевизор на dvd и присел перед шкафом, в котором лежали диски с фильмами.

– Ха… ха… ха…, – медленно произнес он, методично перебрав все диски, – а ведь я, кажется, просмотрел все фильмы. И что же я буду делать теперь?

Он повернулся, взглянул в темный экран телевизора и увидел там свое давно небритое отражение.

– А вот что я буду делать. Я снова буду смотреть фильмы и пить свой любимый напиток, – глупо улыбаясь, ответил он сам себе, и подмигнул своему отражению, – пара бутылок виски у меня, кажется, еще есть. А где я возьму фильмы?

Он снова посмотрел на свое отражение. Внезапно его осенило:

– А я закажу их через интернет-магазин. Или нет. Я выйду из дома, пройду всего один квартал и зайду в магазинчик. Там и куплю целую стопку новых фильмов… Так ведь? Мне же нужно бывать на воздухе? А? – он довольно улыбнулся и подмигнул своему отражению.

Петру вдруг показалось, что его небритое и отекшее отражение ему не улыбнулось в ответ. Напротив, нахмурив брови, оно осуждающе и даже злобно смотрело прямо ему в глаза.

– Но, но, но! Вот я тебе! – Петр тоже нахмурился, погрозил отражению пальцем и решительно встал с пола. Подойдя поближе к экрану, он снова широко улыбнулся, пристально наблюдая за реакцией собственного отражения.

– А ну улыайся, – сохраняя улыбку, невнятно потребовал Петр.

Отражение осуждающе покачало головой и сказало Петру что-то нелицеприятное. Петр отчетливо видел, что отражение ему что-то сказало, но что именно, он не услышал. Улыбка медленно сползла с его лица. Вне себя от злости, он вплотную приблизился к экрану телевизора и прошипел:

– А ну-ка повтори!

Отражение нагло ухмыльнулось и снова что-то сказало.

– Медленней! Я ничего не разобрал! – скомандовал Петр.

На этот раз отражение произнесло слова очень медленно, заботясь о том, чтобы Петр как следует смог разобрать то, что оно говорило, по движениям губ.

– А… не…, – читал по губам своего отражения Петр, – пойти… ли… тебе… куда… подальше… хренов… алкоголик…

Петр выпрямился и повторил всю фразу не отдельными словами, а как положено:

– А не пойти ли тебе куда подальше, хренов алкоголик.

Глаза у Петра расширились от изумления. Его собственное отражение называло его алкоголиком! Вне себя от возмущения, он снова склонился к телевизору:

– Да ты!.. Ах ты!.. Да я тебе!..

Отражение снова осуждающе покачало головой и отвернулось, уставившись куда-то вдаль.

– Да я тебя сейчас!.. Да ты кто такой?!.. – выпучив глаза от злости, шипел Петр, сжав кулаки, и судорожно обдумывая, как бы ему проучить свое собственное отражение, осмелившееся оскорбить своего хозяина. Отражение вдруг снова посмотрело Петру в глаза и медленно что-то произнесло.

– От… ва… ли… по… лу… ду… рок…, – прочитал по его губам Петр.

– Отвали полудурок…, – старательно повторил он, сложив все слоги воедино.

– Отвали полудурок?!! – закричал он, как только до него дошел смысл этой короткой фразы, – да ты как разговариваешь со своим хозяином?!! Ну все! Ты допрыгался!

С этими словами он подошел к окну, открыл обе его створки и вернулся к телевизору. Он методично отсоединил все провода и взялся за телевизор по бокам. Через пару секунд огромная ЖК-панель уже стояла на подоконнике. Одна ее половина угрожающе выглядывала на улицу, а другая половина все еще находилась в гостиной, удерживаемая руками взбешенного Петра.

– Ну что? Будут у тебя какие-нибудь последние слова? – напоследок Петр снова посмотрел в черный экран телевизора.

Он вдруг увидел, что его отражение испуганно машет ему руками и пытается что-то сказать.

– Что ты там опять лопочешь? Ну-ка давай медленней говори! – снисходительно произнес Петр и, всмотревшись в губы своего отражения, прочитал:

– Прос… ти… я… боль… ше… не… бу… ду… ру…гать… ся…

– Прости, я больше не буду ругаться, – сложил он всю фразу целиком и, довольный собой, переспросил у отражения:

– Точно не будешь?

– Точ… но…

– Так-то! А то совсем распустился! – кряхтя, промолвил Петр, оттаскивая телевизор обратно на стойку.