Ну хватит. Вперед!

Теперь у него на дороге появились густые кусты, и пробирался он сквозь них с большим трудом. Казалось, за его одежду цепляются костлявые пальцы. Он раздраженно рванулся и услышал треск ткани.

— Вперед!

У него стучали зубы, он весь дрожал.

Новая вспышка. Не такая слепящая. На миг он увидел окружающее.

Деревья. И много. Он в роще. Что опаснее в грозу — скопление деревьев или одно-единственное? Этого он не знал. Может, безопаснее к деревьям не прикасаться?

Этого он тоже не знал. Для Городов смерти от молнии не существовало, а в исторических романах (а иногда и в курсах истории) такие случаи хотя и упоминались, но не описывались подробно.

Он посмотрел на темное небо, и в глаза ему плеснула вода. Он протер их мокрыми руками и пошел, спотыкаясь, дальше. Он старался поднимать ноги повыше. Потом, скользя на камушках, перешел узкую полоску текущей воды.

Странно! Более мокрым он после этого не стал.

Он все шел и шел. Теперь роботы его не разыщут. А Жискар?

Он понятия не имел, где находится и куда идет. И далеко ли до дома Фастольфа, до Института робопсихологии.

Он не мог бы вернуться к машине, если бы захотел.

Не сумел бы сам отыскать себя.

А гроза будет длиться до бесконечности, и в конце концов он растворится в дожде, растечется ручейком, и никто уже не разыщет Бейли.

И его молекулы унесутся в океан…

Есть на Авроре океан?

Конечно есть! И больше земного, но и льда у полюсов больше.

Его молекулы доплывут до полярных льдов, вмерзнут в них и будут блестеть под холодным оранжевым солнцем.

Его пальцы снова прикоснулись к дереву — мокрые пальцы, мокрое дерево… Рокот грома… Странно, молнии он не видел. А молния ведь вспыхивает раньше. Она в него ударила?

Он ничего не ощущал… кроме земли.

Прямо под собой — его пальцы скребли холодную грязь, Он повернул голову, чтобы свободнее дышать. Лежать было скорее удобно. И никуда не надо идти. Он подождет туг. Жискар его отыщет.

Всс сомнения вдруг исчезли. Жискар непременно его найдет, потому что…

Потому что… он забыл почему. Второй раз он что-то забыл. Тогда, засыпая… То же самое, что и теперь? То же самое?

Неважно.

Все будет хорошо… все…

Он лежал без сознания — один, под дождем у древесного ствола, а гроза продолжала бушевать.

Потом, вспоминая и прикидывая время, Бейли пришел к выводу, что пролежал без сознания не меньше десяти минут и не больше двадцати.

Но в тот момент оно могло быть чем угодно — от нуля до бесконечности. Он осознавал голос. Не слова, а только голос. Он не мог понять, что в нем странное, но благополучно разгадал загадку, решив, что голос принадлежит женщине.

Его обвили руки, подняли, понесли. Одна рука болталась… его рука. Голова откинулась.

Он пошевелился, но поднять голову не удалось. Снова женский голос.

Он утомленно открыл глаза. И почувствовал, что ему холодно, что он весь мокрый. А затем осознал, что вода на него больше не льется. И уже не темно. Не совсем темно. Откуда-то просачивался свет, и он рассмотрел лицо робота. И узнал его.

— Жискар, — прошептал он и вспомнил грозу, свое бегство. И Жискар нашел его первым. Жискар, а не те роботы.

И Бейли подумал с удовлетворением: «Я так и думал».

Он позволил глазам снова закрыться. Да, его несли — он ощущал легкое покачивание в такт шагам несущего. Потом оно прекратилось, его медленно опустили на что-то теплое и удобное. Сидение машины — видимо, накрытое полотенцем. Он это знал неизвестно откуда.

Затем ощущение плавного движения по воздуху; его лицо и руки почувствовали прикосновение мягкой ткани, впитывающей влагу; его грудь обнажили — прикосновение холодного воздуха, а затем той же ткани.

Потом множество смутных ощущений и впечатлений.

Он в доме — приоткрывая глаза, он видел стены, искусственный свет, какую-то мебель.

Он чувствовал, что его бережно раздевают, и слабо зашевелился, стараясь помочь. Потом его погрузили в теплую воду, начали энергично растирать. Это все продолжалось, продолжалось, и он был рад.

Его вдруг осенила мысль, и он ухватил поддерживающую его руку:

— Жискар! Жискар!

— Я здесь, сэр, — услышал он голос Жискара.

— Жискар, Дэниел в безопасности?

— В полной безопасности, сэр.

— Отлично. — Бейли снова закрыл глаза, и когда его начали сушить, даже не пошевелился. Его бережно переворачивали под струями теплого воздуха, а потом одели во что-то теплое.

Какое блаженство! С раннего детства он не испытывал ничего подобного и от души пожалел младенцев, которые не способны понять и оценить, как их лелеют.

А вдруг способны? Не определяет ли скрытое воспоминание о таком блаженстве поведение взрослого человека? И, может, теперь он просто радуется, что снова стал младенцем?

И он услышал голос женщины, Его матери?

Нет, невозможно!

— Мама?

Теперь он сидел в кресле. Это он чувствовал, и еще каким-то образом чувствовал, что короткое счастливое возвращение в младенчество кончилось, Что надо возвращаться в печальный мир полного сознания и необходимости все делать для себя самому.

Но ведь был голос женщины… Какой женщины? Бейли открыл глаза.

— Глэдия?

Это был вопрос, удивленный вопрос, но где-то внутри он не удивился. Ведь, конечно, он сразу узнал ее голос.

Он осмотрелся. Жискар стоял в своем алькове, но он подождет. Сначала самое главное. Бейли спросил:

— Где Дэниел?

— Он почистился и высушился в помещении роботов, — ответила Глэдия. — Его окружают мои домашние роботы. Они получили нужные инструкции. Не сомневайтесь: никто посторонний не подойдет к дому ближе чем на пятьдесят метров без того, чтобы мы об этом не узнали. Жискар тоже почистился и высушился.

— Вижу, — ответил Бейли. Жискар его не занимал, только Дэниел. Ему уже стало легче: Глэдия как будто поняла, что Дэниела необходимо охранять, и можно обойтись без сложных объяснений.

Однако в этой защитной стене было уязвимое место, и в его голосе прозвучала сердитая нота, когда он сказал:

— Как вы могли бросить его только на роботов, Глэдия? Без вас в доме ведь не осталось человека, который остановил бы шайку посторонних роботов. Они бы увели Дэниела силой.

— Чепуха! — решительно ответила Глэдия. — Мы отсутствовали недолго, а я известила доктора Фастольфа. Многие его роботы присоединились к моим, и в случае необходимости он появился бы через несколько минут. Я бы посмотрела, как шайка посторонних роботов не подчинилась бы ему!

— Но вы видели Дэниела, когда вернулись, Глэдия?

— Конечно. Говорю же вам, он в полной безопасности.

— Спасибо! — с облегчением сказал Бейли и закрыл глаза. И, как ни странно, подумал: не так уж это было скверно.

Бесспорно! Он же выжил? При этой мысли что-то внутри него радостно заухмылялось. Открыв глаза, он спросил:

— Как вы меня отыскали, Глэдия?

— Жискар отыскал. Они пришли сюда — оба. И Жискар объяснил мне ситуацию. Я сразу занялась Дэниелом, но он отказался двинуться с места, пока я не пообещала тут же послать Жискара за вами. Он был очень красноречив. Его реакция на все, что касается вас, Элайдж, крайне сильна. Дэниела, конечно, мы с собой не взяли. Он очень расстроился, но Жискар потребовал прямо-таки прикрикнуть на Дэниела, чтобы он остался. Видимо, Жискару вы дали очень строгий приказ. Затем мы связались с доктором Фастольфом и отправились за вами на моей машине.

Бейли укоризненно качнул головой:

— Вам не следовало оставлять дом, Глэдия. Вы были обязаны следить, чтобы с Дэниелом ничего не случилось.

Губы Глэдии скривились в презрительной усмешке:

— И бросить вас умирать под дождем? Или позволить, чтобы вас захватили враги доктора Фастольфа? Просто вижу голограмму, как я бы допустила подобное! Нет, Элайдж, я могла понадобиться для того, чтобы освободить вас из рук тех роботов, если бы они добрались до вас раньше. Может быть, я мало что умею, но на Солярии, позвольте вам сказать, любой человек способен управиться с толпой роботов. Мы к этому привыкли.