— Но вам не станет неловко, партнер Элайдж? — спросил Дэниел вполголоса.

— Ничуточки, — ответил Бейли обычным тоном. (Действительно, разговор с Дэниелом, роботом, оказался вовсе не угнетающим. Голоса в таком помещении без людей прозвучали не так уж устрашающе. А вернее, и вовсе не устрашающе, поскольку были тут только роботы, пусть один и выглядел совсем человеком. Естественно, сказать это вслух Бейли не мог. Пусть у Дэниела не было чувств, которые следовало бы щадить, Бейли переживал за него.)

Внезапно Бейли пришла в голову еще одна мысль, и он почувствовал себя полным идиотом.

— Или, — спросил он совсем уж замогильным шепотом, — ты намекнул, что надо молчать, так как эта комната прослушивается? — Последнее слово он произнес совсем уж беззвучно.

— Если, партнер Элайдж, вы опасаетесь, что люди снаружи могут разобрать, о чем здесь говорят, с помощью подслушивающего устройства, то это абсолютно исключено.

— Почему?

Туалетное удобство мгновенно и бесшумно самоочистилось, и Бейли перешел к раковине.

На Земле, — ответил Дэниел, — плотная населенность Городов исключает уединение. Подслушивание само собой разумеется, и приспособления для большей его эффективности, вероятно, воспринимаются как нечто естественное. Если землянин не хочет, чтобы его подслушивали, он просто замолкает. Вот поэтому, наверное, молчание стало нерушимым правилом в помещениях, формально подразумевающих уединенность, и, в частности, в тех, которые вы называете Личными. На Авроре же, как и на всех космомирах, уединенность — реальный факт и ценится очень высоко. Вряд ли вы забыли Солярию и патологические крайности, до которых доводит желание обеспечить ее? Но даже на Авроре при всем ее отличии от Солярии каждый человек отделен от всех остальных расстоянием, на Земле невозможным, а вдобавок еще и стеной из роботов. Посягнуть на такую изолированность было бы немыслимым поступком.

— По-твоему, установка тут подслушивающего устройства явилась бы преступлением?

— Хуже, партнер Элайдж. Дикостью, недостойной благородного аврорианца, гордого своей цивилизованностью.

Бейли поглядел по сторонам. Неверно истолковав этот взгляд, Дэниел тотчас извлек полотенце из малоприметного автомата и протянул его Бейли.

Полотенце Бейли взял, но думал он о другом: его глаза шарили по стенам, выискивая микрофон. Чтобы кто-то отказался от такого преимущества, оберегая свою цивилизованность? Чушь! Однако он ничего не увидел и уныло подумал, что иначе и быть не могло. Откуда ему знать, как выглядят микрофоны на Авроре? Иная культура, и все тут иное.

Но у него были и кое-какие другие подозрения.

— Дэниел, ты знаешь аврорианцев лучше, чем я, так объясни, почему Амадиро до такой степени со мной любезен? Беседует со мной обстоятельно, не спеша, предлагает воспользоваться этим помещением, о чем Василия и слушать не пожелала. Держится так, словно ему не жаль тратить на меня свое драгоценное время. Что это? Вежливость?

— Многие аврорианцы считают вежливость высоким достоинством. Может быть, Амадиро принадлежит к таким, Он ведь несколько раз подчеркивал, что он — не дикарь.

— Еще вопрос. Почему он позволил мне взять с собой в это помещение тебя с Жискаром? Как ты полагаешь?

— Мне кажется, он хотел успокоить вас на случай, если вы заподозрите тут какую-то ловушку.

— К чему было затрудняться? Неужели он хотел избавить меня от ненужной тревоги?

— Еще одна любезность благородного и цивилизованного аврорианца.

Бейли покачал головой:

— Что же, если это помещение прослушивается и Амадиро меня слышит, то пусть! Я не считаю его благородным и цивилизованным аврорианцем. Он без обиняков дал мне понять, что я должен оставить расследование, иначе он добьется, чтобы плохо пришлось всей Земле. Так это благородный и цивилизованный поступок? Или гнусный шантаж?

— Самый благородный аврорианец, — сказал Дэниел, — может оказаться в положении, когда угрозы становятся необходимостью, но прибегнет он к ним со всей цивилизованностью.

— Как и поступил Амадиро. Следовательно, благородным и цивилизованным аврорианца делает форма, а не содержание его речи. А впрочем, Дэниел, ты же робот и не способен отнестись к человеку критически, верно?

— Да, мне было бы трудно, — ответил Дэниел. — Но можно мне задать вопрос, партнер Элайдж? Почему вы попросили разрешения, чтобы друг Жискар и я вошли сюда с вами? Мне казалось, раньше вы не хотели признавать, что вам грозит опасность. Вы теперь решили, что чувствуете себя спокойно только в нашем присутствии?

— Вовсе нет, Дэниел. Теперь я совершенно убежден, что опасность мне не угрожала и не угрожает.

Однако, когда вы вошли сюда, партнер Элайдж, вы вели себя так, словно подозревали что-то. Вы обыскали помещение.

— Естественно! Я сказал, что мне опасность не угрожает, но я не утверждаю, что опасности вообще нет.

— Я не улавливаю разницы, партнер Элайдж.

— Поговорим об этом позже, Дэниел, Я все еще не уверен, что нас не подслушивают.

Бейли вытер руки и добавил:

— Как видишь, Дэниел, я не торопился, даже наоборот. Теперь я готов отправиться дальше. Интересно, Амадиро все еще терпеливо ждет нас или перепоручил кому-нибудь проводить нас до дверей. Ведь он человек очень занятой и вряд ли ему удобно потратить на меня весь день.

— Будет более логичным, если доктор Амадиро нашел себе замену.

— А ты, Жискар? Что думаешь ты?

— Я согласен с другом Дэниелом, хотя согласно моему опыту люди не всегда выбирают наиболее логичный образ действий.

— Лично я, — сказал Бейли, — не сомневаюсь, что Амадиро ждет нас с полным терпением. Если что-то заставило его уже потратить на нас столько времени, побудительная причина, в чем бы она ни заключалась, еще не утратила своей силы.

— Не представляю себе, партнер Элайдж, что это может быть за причина, — сказал Дэниел.

— Вот и я не представляю, Дэниел, — ответил Бейли. — И это сильно меня тревожит. Однако откроем дверь и посмотрим.

Амадиро ждал за дверью точно на том же месте, где они его оставили. Он улыбнулся им без малейших признаков нетерпения. Бейли не удержался и бросил на Дэниела взгляд, без слов говоривший «ага!», но тот сохранял полную невозмутимость.

— Жаль, мистер Бейли, что вы не оставили Жискара за дверью, входя в Личную. Я ведь имел много случаев познакомиться с ним в былые времена, когда отношения между мной и Фастольфом еще не испортились, но как-то не получалось. Вы знаете, что Фастольф был моим учителем?

— Неужели? — отозвался Бейли. — Нет, я не знал.

— Откуда же? Разве что кто-нибудь вам сказал, но вы пробыли на нашей планете так недолго, что, естественно, не успели набраться подобных мелких сведений. Идемте! Мне пришло в голову, что вы с полным правом сочтете меня негостеприимным, если я не покажу вам Институт, раз уж вы здесь.

— Право же! — Бейли насторожился. — Мне…

— Нет, я вас не отпущу! — сказал Амадиро властно. — Вы прибыли на Аврору вчера утром и, полагаю, останетесь здесь очень недолго. Вряд ли вам когда-нибудь еще представится случай заглянуть в современную лабораторию, ведущую исследования в сфере робопсихологии.

Он взял Бейли под руку и продолжал говорить совсем запросто — тараторить, вдруг подумал Бейли с недоумением.

— Вы умылись, — болтал Амадиро. — Позаботились о прочих своих нуждах. Возможно, у вас найдутся вопросы к другим робопсихологам, и я буду только рад, так как хочу доказать, что не намерен вам ни в чем препятствовать в то короткое время, которое остается у вас для вашего расследования, пока на него не наложен запрет. И почему бы вам не поужинать с нами?

— Можно мне сказать, сэр… — начал Жискар.

— Нельзя! — резко оборвал его Амадиро, и робот умолк. — Мой дорогой мистер Бейли, — продолжал Амадиро, — я понимаю роботов. Никто не понимает их лучше — кроме, разумеется, нашего злополучного Фастольфа. Жискар, не сомневаюсь, хотел напомнить вам о каком-то деловом свидании, каком-то обещании или деле, но теперь это ни к чему. Поскольку расследование практически окончено, то, о чем он хотел вам напомнить, уже утратило всякую важность. Забудем весь этот вздор и на краткий час будем друзьями. Поверьте, мой добрый мистер Бейли, я питаю живейший интерес к Земле и ее культуре. Не самое популярное увлечение на Авроре, но я просто покорен. Особенно меня занимает древняя история Земли, когда там говорили на сотнях языков, а межзвездный единый был еще делом будущего… Да, кстати, межзвездным вы владеете просто превосходно… Нет, нет, не сюда! — внезапно перебил себя Амадиро и увлек Бейли за собой в поперечный коридор. — Мы идем в зал стимуляции позитронных связей. Он обладает своеобразной, хотя и жутковатой красотой, и, возможно, включено что-нибудь увлекательное. Симфония образов… Но я говорил о том, как вы владеете межзвездным. Среди многих аврорианских предубеждений против Земли существует и поверье, будто земляне говорят на межзвездном так, что их невозможно понять. Когда показывали гиперволновую постановку о вас, многие не верили, что в ней играли земные актеры — ведь все они говорили безупречно, Но я вас прекрасно понимаю!