Арилан удивленно вскинул брови и положил руку Кардиелю на плечо.

— Странные вещи вы говорите, Томас. Идемте. Надо действовать, не то настоящий Дерини постучит в двери.

Кардиель встал и покачал головой:

— Боже сохрани.

КОТОРЫМИ ЗАНИМАЛАСЬ ТЫ ОТ ЮНОСТИ СВОЕЙ»[20]

До начала следующего дня оставалось еще несколько часов, когда Морган и Дункан подъехали к городским стенам Кулда. Они не сходили с седел около двадцати часов, после короткой остановки в Ремуге, где узнали, что Келсон уже уехал, не дождавшись их, в Кулд.

Нигель, замещавший Келсона в столице, был испуган словами Дункана о собрании в Дхассе и согласился, что прежде всего необходимо сообщить новости Келсону, и как можно быстрее. Рано или поздно известие о происшествии в Святом Торине достигнет Келсона, может быть, в форме официального декрета Дхасской курии об отлучении; а тогда молодому королю небезопасно будет самому посылать за двумя осужденными Дерини. Тем временем Нигель продолжал собирать войска для предстоящей кампании. Но если смута на юго-востоке не утихнет, их придется использовать для внутренних нужд: гражданской войны допустить нельзя.

Итак, Морган и Дункан выехали в Кулд, не зная, что ожидает их в этом городе, кроме встречи с молодым королем. Когда в свежих утренних сумерках они достигли главных ворот, привратник выглянул в окошко и с подозрением осмотрел их. После трех дней пути они выглядели и впрямь так, что не вызывали доверия, тем более в столь ранний час.

— Кто хочет попасть в город до рассвета? Назовите себя или предстанете перед городскими властями.

— Герцог Аларик Морган и Дункан Маклайн хотят видеть короля,— громко сказал Дункан.— Пожалуйста, открывай быстрее, мы спешим.

Привратник возбужденно пошептался с кем-то, кого не было видно, потом появился в окошке снова и кивнул.

— Отойдите чуть назад, милорды. Сейчас выйдет капитан.

Морган и Дункан отъехали на несколько шагов и привстали в седлах. Морган осмотрелся и вдруг увидел чью-то седую голову на пике над воротами. Он нахмурился и, коснувшись плеча Дункана, движением головы указал ему на пику.

— Сколько знаю, так наказывают предателей,— сказал Морган, удивленно рассматривая голову.— Давно здесь такого не было, однако. И случилось это, по-видимому, на днях.

Дункан повел бровью и пожал плечами.

— Я не знаю его. Лицо молодое, а волосы совсем белые. Интересно, что он натворил?

Тут загремела задвижка, тронулись с места стальные затворы, ворота приоткрылись, и показался всадник. Морган удивленно посмотрел на Дункана — обычно гостей встречали в Кулде не так. С другой стороны, они никогда еще не въезжали в город до рассвета. Да и в любом случае силы к Моргану вернулись и теперь им были не особенно страшны опасности.

Дункан въехал в ворота и пересек маленький двор, Морган последовал за ним. Внутри стояли стражники в темных плащах, держа коней под уздцы. Капитан со значком личной охраны Келсона подошел к Аларику и взял уздечку его коня.

— Добро пожаловать в Кулд, ваша светлость, и вы, монсеньор Маклайн,— сказал он, не сводя с них глаз. Лошадь Моргана вдруг подалась вперед, и он поспешно отступил.— Эти люди будут сопровождать вас для большей безопасности.

Он отпустил лошадь Моргана, и тот вновь удивленно вскинул брови. Во дворе было темно, но в факельном свете Морган разглядел креповую повязку на руке этого человека. Как странно, что офицер Келсона публично носит траур! Кто же умер?

Эскорт двинулся, стражники держали факелы в вытянутых руках. Морган с Дунканом поехали следом за ними. Улицы Кул-да были пусты в этот утренний час, и стук копыт гулко отдавался в воздухе. Городская охрана молча пропускала прибывших, видя их эскорт. Взглянув на окна королевской резиденции, Дункан и Морган увидели, что окна покоев, где обычно останавливался Келсон, освещены.

Вот это уже действительно странно. Что подняло молодого короля в столь ранний час? Обычно он встает поздно; должно было случиться нечто необычное, чтобы он поднялся за час до рассвета. Что же произошло?

Они натянули поводья и спешились. Грум провел мимо чью-то лошадь, то и дело останавливаясь и качая головой при взгляде на вконец заморенное животное.

«Только гонец мог так загнать коня,— подумал Морган.— Гонец, принесший Келсону срочное послание. Потому-то и горит свет в окне королевской спальни».

На лестнице их ждала еще одна неожиданность. Узнав старого привратника, знакомого с детства, они остановились и поклонились ему, дав знак освещавшим дорогу пажам подождать. Но он прятал от них глаза, и на нем тоже была креповая повязка.

«Кто умер? — спросил себя Морган, и страшное предчувствие обожгло его сердце.—Дай бог, не король».

Морган переступал через две ступеньки, Дункан едва поспевал за ним. Расположение комнат было известно обоим, и Морган тревожно устремился к двери короля. Она была не заперта.

Келсон сидел за письменным столом, осунувшийся, с взъерошенными волосами. Пламя свечи, стоявшей на столе, задрожало, когда открылась дверь, но Келсон этого не заметил: он что-то сосредоточенно писал, изучая лежащий перед ним на столе документ. Рядом с ним стоял Дерри и читал пергамент, заглядывая ему через плечо. У очага ждал молодой кавалер, на его плечах был один из малиновых плащей Келсона. Он потягивал горячее вино; один паж стягивал с него сапоги, другой — готовил ему завтрак.

Келсон посмотрел на дверь, и его глаза расширились, когда он увидел Моргана и Дункана. Все остальные тоже обернулись к двери; как только Келсон встал и положил перо, Дерри отошел и виновато взглянул на Моргана.

Во всем — даже в том, как были расставлены свечи,— чувствовалась какая-то большая беда.

Келсон подал знак пажам и кавалерам выйти и не двигался с места, пока дверь за ними не закрылась. Только после этого он вышел из-за стола. Но все еще не было сказано ни слова. Морган вопросительно посмотрел на Дерри, потом на короля.

— Что случилось, Келсон?

Келсон уставился на свои ночные туфли, чтобы не встречать взгляда Моргана.

— Не так просто сказать все сразу, Аларик и отец Дункан. Вы лучше садитесь.

Дерри подвинул кресло, а Морган с Дунканом обменялись недоуменными взглядами. Дерри вернулся на прежнее место за стулом Келсона.

Мальчик произнес со вздохом, указав на лежащий на стеле пергамент:

— Прежде всего вот это. Я не знаю, что там приключилось в часовне Святого Торина — Хью не вдается в детали,— но я думаю, для вас не будет неожиданностью, что оба вы отлучены от церкви.

Морган и Дункан переглянулись, и Дункан кивнул.

— Лорисом?

— Гвиннедской курией.

Дункан сел и снова вздохнул.

— Нет, я не удивлен. Горони уж нарассказывал им сказок! Я думаю, имеется в виду, что я разоблачил себя как Дерини?

— Здесь все,— сказал Келсон, вновь указывая на пергамент.

Морган нахмурился и выпрямился на стуле, внимательно глядя на Келсона.

— Келсон, скажите же, что произошло до того, как вы получили это сообщение? Что стряслось? Почему все в трауре? Чья это голова на воротах?..

— Человека по имени Риммель,— начал Келсон, не глядя Моргану в глаза,— вы его, может быть, помните, отец Дункан...

— Архитектор моего отца,— кивнул Дункан.— Но что же он сделал? Такой казни обычно подвергаются изменники.

— Он был влюблен в вашу сестру, Аларик,— прошептал Келсон.— Он нашел ведьму где-то на холмах, чтобы навести любовные чары. Только, видимо, чары были неверно наведены, и, вместо того чтобы внушить ей любовь к Риммелю, они убили.

— Бронвин?

Келсон слабо кивнул.

— И Кевина. Обоих.

— О боже мой,— прошептал Дункан упавшим голосом и обхватил лицо руками.

Морган непроизвольно коснулся его плеча, успокаивая, и вновь откинулся на спинку кресла.