Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Арилан отвел взгляд и посмотрел на свой перстень, затем покачал головой.

— Мое мнение не изменилось. Я их вызывать не буду.

— И не сообщите им о возможном вызове? — настаивал Корам.

— Нет, не сообщу,— прошептал Арилан.

Корам кивнул Баррету, посылая ему мысленный сигнал, и тот ответил ему наклоном головы.

— Леди Вивьен?

— Я согласна с Корамом. Нужно попытаться проверить этих молодых людей.— Она вскинула красивую серебристую голову, обозревая сидящих за столом. — Однако я надеюсь, все понимают, что нами движет не злоба, но просто любопытство. Среди нас еще не было таких многообещающих полукровок, что бы я о них ни говорила раньше. Мне прежде всего очень хотелось бы увидеть, на что они способны.

— Мудрая позиция,— одобрил Баррет,— А вы, Тирцель де Кларон?

— Вы же знаете, что я против. Зачем повторять?

— Ну а сам я должен одобрить предложение, — Баррет перебрал в уме всех присутствующих.— Думаю, нет нужды подсчитывать голоса.— Он медленно поднялся с места.

— Лорды и леди, решение принято. Отныне и впредь, пока сам совет не вернется к данному вопросу и не переменит решения, признается, что Дерини-полукровки Аларик Морган и Дункан Маклайн могут быть вызваны на поединок с соблюдением всех правил, исключая смертельный исход. Это не запрещает использования смертоносных чар при самозащите, в случае, если каждая из вышеназванных персон докажет, что она обладает достаточным могуществом и попытается применить свои силы для убийства противника. Если же кто-нибудь из членов совета или же любой Дерини, подчиняющийся совету, осмелится нарушить это решение, он подлежит осуждению. Да будет так!

— Да будет так! — в один голос повторили все собравшиеся.

Несколько часов спустя Денис Арилан уже мерил шагами ковер своей комнаты в епископском дворце Дхассы. Он так и не сомкнул глаз этой ночью.

 Глава VI

«ВЗГЛЯНИ НА ПРАВЕДНИКА,

В ДНИ СВОИ БЛАГОДАРИВШЕГО БОГА»[26]

Ранним вечером того же дня еще двое обсуждали судьбу перебежчиков-Дерини. Она беспокоила двух почтенных прелатов, по доброй воле покинувших гвиннедскую курию, ту самую, о которой с такой иронией упоминал уже сегодня Венцит. Именно на этих священниках лежала ответственность за раскол, разделивший на два лагеря гвиннедское духовенство.

О Томасе Кардиеле, в часовне которого происходил этот разговор, никто никогда не мог и помыслить как о бунтовщике. Уже пять лет занимал он почетную епископскую кафедру в Дхассе и никак не мог предположить, что на сорок первом году жизни окажется в центре подобных событий. Ко времени принятия епископского сана он, совсем молодой еще священнослужитель, был известен своим ровным, спокойным нравом и безупречной верностью церкви, которой служил. Эти качества полностью соответствовали той нейтральной роли, которую обычно играл епископ Дхасский в церковных спорах.

Да и его товарищ, Денис Арилан, не предполагал, во что выльется этот разлад в курии, происшедший два месяца назад. Тридцативосьмилетний — самый молодой в Гвиннеде — епископ делал весьма успешную карьеру с тех пор, как поступил в семинарию. Теперь же он думал о том, что, если события коренным образом не изменятся к лучшему, ни ему, ни Кардиелю не будет покоя. И действительно, разрешение сложившейся ситуации стало для них вопросом жизни и смерти.

Согласно законам гвиннедской курии, грех Кардиеля и Арилана был велик — ведь это они еще с четырьмя епископами открыто пошли наперекор курии на заседании Синода, провозгласив, что отлучение всего Корвинского герцогства — незаконно.

Но архиепископ Лорис настоял на своем, несмотря ни на что, и Корвин отлучен. И вот теперь в Гвиннеде две курии: одна — в Дхассе, из шестерых епископов, которые изгнали из города Лориса и Карригана, а другая, из одиннадцати епископов,— в Короте, захваченной мятежниками столице Моргана. Эти одиннадцать объединились с бунтовщиком Варином де Греем и объявили себя единственно законной церковной властью Гвиннеда. Словом, если примирение еще и возможно, то добиться этого весьма нелегко.

Кардиель возбужденно ходил взад и вперед вдоль ограды алтаря этой маленькой часовни, в который раз перечитывая один и тот же лист пергамента. Он озадаченно покачал головой, пробежав глазами текст, и растерянно вздохнул. Арилан, казалось, был спокоен. Он сидел на передней скамье, посматривая на собеседника, и его возбуждение выдавало только то, что он непрерывно барабанил кончиками пальцев по спинке скамьи. Кардиель снова покачал головой и озадаченно потер подбородок; темный аметист у него на пальце сверкнул в тусклом свете свечей.

— Это же не укладывается в голове, Денис,— проговорил он.— Как это корвинцы решились напасть на самого принца Нигеля? Неужели то пятно, что лежит на Келсоне, бросает тень и на его дядю? Ведь Нигель-то не Дерини.

Арилан перестал барабанить пальцами по скамье и безнадежно махнул рукой. Его тоже поразило известие о схватке в Дженнанской долине два дня назад, но его изощренный ум уже охватил всю ситуацию в целом, и теперь он думал о том, что же предпринять, чтобы выйти из создавшегося положения. Он снял шелковую фиолетовую камилавку, покрутил ее в пальцах, положил подле себя на скамью и взъерошил волосы. Скрестив руки на груди, он прикрыл тяжелый серебряный нагрудный крест, на котором играли лиловые блики.

— Возможно, наша ошибка в том, что мы все еще держим войска здесь, в Дхассе,— наконец произнес Арилан — Может быть, нужно было прийти на помощь Келсону еще несколько месяцев назад, когда все это только начиналось. А может, имело смысл поехать в Корот, чтобы утихомирить слегка зарвавшихся архиепископов. Ведь пока мы не поладим с ними, мира в Корвине не будет.— Он бросил взгляд на свой крест и продолжил тихим голосом: — Хорошо же мы, епископы — пастыри Гвиннеда, наставляли наших людей. Они повиновались, как овцы, когда объявили анафему, несмотря на то что анафема незаконна и что самим им от этого только вред, а те, кому провозгласили отлучение, осуждены без вины.

— Так вы считаете, что Морган и Маклайн невиновны?

Арилан покачал головой, уставясь на носок бархатной туфли, выглядывающей из-под сутаны.

— Нет. Вообще, они, несомненно, виновны, что и говорить. Часовня Святого Торина сожжена, погибли люди, а Морган и Дункан, как ни крути,—Дерини.

— А если у них не было выбора, если обстоятельства вынудили их? Возможно, следовало бы выслушать их объяснения,— пробормотал Кардиель.

— Возможно, возможно. Вы правы, если Морган и Дункан действовали в целях самозащиты, выбираясь, например, из предательской западни, то с них снимется вина за происшедшее в гробнице святого Торина. Даже убийство может быть оправдано, если они оборонялись. Но,— Арилан вздохнул,— Дерини-то они были и остаются.

— Увы, это верно.

Кардиель перестал шагать и в задумчивости присел на мраморную ограду алтаря перед Ариланом. Лампада, висевшая на высоте нескольких футов у него над головой, бросала красноватые отблески на его седые волосы, окрашивала в пурпур бархатную камилавку. Кардиель долго смотрел на лист пергамента, который держал в руке, прежде чем сложил и спрятал его за поясом. Вытянув руки вдоль перил ограды, на которую опирался спиной, он запрокинул голову и некоторое время разглядывал сводчатый потолок, затем снова обратил взгляд на Арилана.

— Как вы думаете, они к нам приедут, Денис? — спросил он.— Рискнут ли Морган и Дункан довериться нам?

— Не знаю.

— Если бы только мы могли поговорить с ними и выяснить, что же на самом деле произошло у Святого Торина, тогда мы могли бы стать посредниками между ними и архиепископами и положить конец этой нелепой склоке. Я вовсе не желаю, Денис, братоубийственной войны. И этот раскол в курии... Однако не могу согласиться и с отлучением Корвина.— Он помолчал и продолжил несколько тише: — Я тут попытался разобраться в себе... Все думал, правильно ли мы поступили тогда, можно ли было вести себя иначе в той переделке, в которую мы попали, и пришел к выводу — нет. Здравый смысл подсказывает мне, что я сделал все, от меня зависящее. Но меня все равно терзает мысль, что был какой-то другой путь. Глупо, правда?

вернуться

26

Екклезиаст 44:16, 20.

127
{"b":"186554","o":1}