— Я, кажется, понимаю,— сказал, вздохнув, Дункан.— В каждом городе, где есть большая монашеская община, братьев обязывают присутствовать на службе в епископской базилике. Они идут к вечерне.

— К вечерне...— задумался Морган. Они продолжали идти вдоль церкви, теперь отдаляясь от дворцовых ворот.— Дункан, а не отстоять ли и нам в этой церкви вечерню?

Дункан слегка кивнул:

— И я вот думаю...

Морган едва сдержал улыбку.

Десятью минутами позже еще два монаха вышли из собора и направились ко дворцу. Они старались не отстать от своих товарищей — эти два монаха в высоких черных капюшонах и рясах до земли. Они склонили головы и спрятали под длинными рукавами ладони, проходя мимо стражников, а когда все вошли в дворцовый коридор, их шаги звучали гораздо глуше, чем у их собратьев, обутых в сандалии.

Однако эти двое были очень внимательны и осторожны, стараясь ничем не привлечь внимание своих собратьев. Ведь под черными сутанами они прятали оружие: у каждого на поясе — меч, в голенищах сапог и рукавах плащей — кинжалы. А под кожаной дорожной одеждой, которую скрывали сутаны, на каждом была кольчуга. И это еще не все — два скромно шедших в хвосте монаха были Дерини, вооруженные колдовским своим могуществом.

Когда все монахи вошли в базилику, Морган и Дункан отстали от них и спрятались в тени вешалки для риз в конце коридора.

Через какое-то время из базилики донеслось пение монахов — служба началась. Несколько раз дверь открывалась, когда входили опоздавшие, и однажды Дункан услышал голос Кардиеля, донесшийся из базилики.

Потом служба окончилась, двери отворились. Слуги, пажи и кавалеры, несколько лордов со своими дамами и несколько прелатов вышли из башни, вполголоса переговариваясь; доходя до развилки в конце коридора, многие там прощались и поворачивали в разные стороны. Вот появились и Кардиель с Ариланом; за ними на небольшом расстоянии следовали священники и клирики, а дальше — опять знатные лорды и леди. Увидев епископов, Дункан дернул Моргана за рукав — он хорошо знал Арилана, случалось ему видеть и Кардиеля. Но Морган не спускал глаз с какой-то женщины, что шла на некотором отдалении от всех. Незнакомка, одетая в голубое, держала за руку мальчика лет четырех и на ходу беседовала с другой женщиной в платье более темного оттенка. Леди в голубом была высока и худощава; ее величественная осанка просто заворожила Моргана, и он всматривался в прелестные черты, словно хотел навеки запечатлеть их в памяти.

Глубоко посаженные глаза фиалкового цвета были прикрыты газовым покрывалом, огненно-рыжие волосы, расчесанные надвое, собраны сзади в пучок. Нежный, чуть вздернутый носик, на щеках — яркий румянец, полные красные губы, а рядом — лицо мальчика с рыжими взъерошенными волосами и с серыми сонными глазами — он уже видел их.

Он видел их не раз в своих снах, хотя лишь однажды наяву, и было это давно, там, во дворе сожженной ныне гробницы святого Торина. Морган напомнил себе, что женщина эта замужем, что мальчик этот — чей-то сын. Но кто же он — муж этой женщины, отец этого ребенка? Наконец Морган почувствовал, что Дункан трясет его за плечо, и недоуменно взглянул на него. Женщина и ребенок тем временем ушли.

Когда Дункан и Морган осторожно вышли из укрытия, епископы уже скрылись из виду, но, дойдя до поворота в конце коридора, друзья вновь увидели их. Однако тут Арилан и Кардиель скрылись за двойной дверью.

— Что там такое, ты не знаешь? — прошептал Морган.

Дункан покачал головой.

— Я же здесь раньше не был. Должно быть, зал заседаний курии. Сейчас увидим, вот...

Он замолчал — из-за угла появились несколько солдат и встали на караул. Один из них почтительно постучал в дверь, за которой исчезли епископы, а другой, окинув взглядом коридор, увидел вдруг двух монахов, нахмурился, сказал что-то своим товарищам и направился к Моргану и Дункану. Те приняли как можно более невинный вид.

— Добрый вечер, святые братья,— сказал солдат, подозрительно оглядывая их. — Могу я спросить, что вы здесь делаете? Хотя у вас и есть особое разрешение на посещение дворцовой церкви, в эту часть дворца заходить вам не позволено.

Дункан осторожно вышел вперед и поклонился, стараясь не встречаться с солдатом глазами.

— У нас неотложное дело к его милости епископу. Это жизненно важно — повидаться с ним.

— Боюсь, что это невозможно, святые братья,— сказал солдат, качая головой.— Их преосвященства опаздывают на заседание совета.

— Это займет всего несколько минут,— ответил Дункан, взглянув на Моргана и думая, как бы им выпутаться из положения, в которое они попали.— Мы могли бы сказать им несколько слов на ходу... Я знаю, что они хотели бы увидеть нас.

— Едва ли это получится,— ответил солдат, которого уже начали раздражать эти назойливые монахи. Разговор тем временем привлек внимание офицера охраны.— Впрочем, если вы назовете свои имена, я мог бы...

— Что случилось, Селден? — спросил офицер, подходя в сопровождении еще нескольких человек.— Вы, святые братья, знаете, что здесь вам быть не положено? Разве Селден не сказал вам об этом?

— О, он сказал, сэр,— пробормотал Дункан, поклонившись.— Но...

— Сэр,— вмешался один из гвардейцев, подозрительно осматривая Моргана,— этот человек, кажется, что-то прячет под сутаной. Святые братья, вы...

Стражник двинулся на Моргана, и рука герцога невольно легла на рукоятку меча. Пола сутаны приподнялась, стражники увидели сапоги вместо сандалий, и в то же мгновение Моргана прижали к стене, сверкнули обнаженные мечи. Дункана тоже окружили. Кто-то схватил Моргана за плечо и рванул так, что сутана с треском порвалась, капюшон упал, открыв взорам стражников его золотистые волосы.

— Господи боже мой, да это не монах! — воскликнул какой-то солдат, невольно отступая под взглядом холодных серых глаз.

Даже повергнутый на пол, Морган продолжал сопротивляться, хотя на него навалилось человек шесть. Его скрутили, приставили к горлу острия мечей, и Морган понял, что выхода нет, и если он хочет остаться в живых, лучше сдаться. Он покорно позволил солдатам разоружить себя, раздраженно сжав губы, только когда они нашли стилет, что он прятал в рукаве. Стражники сорвали с него сутану и, обнаружив под ней кольчугу, еще больше разъярились. К горлу снова поднесли кинжал, так что Аларик не рискнул повернуть голову, чтобы посмотреть, что там с Дунканом.

Офицер охраны выпрямился, тяжело дыша, вложил меч в ножны и посмотрел на пленников.

— Ты кто? Убийца? — Он грубо ткнул Моргана в бок носком сапога.— Твое имя?

— Мое имя я скажу только епископу,— сдержанно ответил Морган.

— Ну и ну! Селден, посмотри на него! Дэвис, а что второй?

— Никак не опознать его, сэр.

— Селден?

Селден потянулся к поясу Моргана и высыпал из него множество золотых и серебряных монет и маленький шелковый мешочек, оказавшийся странно тяжелым. Офицер заметил, как изменилось лицо пленника, когда стражник взял его.

— Здесь кое-что поважнее золота, а? — Он повел бровью, развязывая тесемки.

Капитан вытряхнул содержимое мешочка себе на ладонь — блеснули два золотых перстня. На черном ониксе одного поблескивало изображение Золотого Гвиннедского льва — это был перстень Королевского Поборника. На другом был изображен зеленый грифон — это был знак Аларика, герцога Корвинского. Глаза офицера расширились, он открыл рот, словно что-то хотел сказать, да так и застыл. Взглянув на пленника, офицер попытался представить этого человека без бороды и усов, и у него перехватило дыхание.

— Морган! — прошептал он, не веря своим глазам. 

ЧЕМ СУЖДЕНИЕ СВЕТА»[29]

— Морган!

— Боже мой! Здесь Дерини!

Несколько человек украдкой перекрестились. А те, кто держал пленников, отпрянули, хотя и не выпустили их. В это мгновение одна из дверных створок приоткрылась и оттуда показалась голова священника. Он бросил взгляд на столпившихся солдат, увидел распростертых на полулюдей и быстро нырнул обратно в комнату, через мгновение вернувшись с человеком в лиловой сутане. Лицо епископа Дхасского было спокойным и безмятежным; на груди его блестел серебряный, украшенный драгоценными камнями крест. Окинув взглядом происходящее, он обратился к офицеру охраны: