— Это еще за что?

— Извини, кореш, но ты забыл, че надо дышать. — Выдр потер ладони. — Ну вот, еще одну милашку выпускаем из-под замка и выбираемся из этого позолоченного сортира. Ежели, конечно, ты способен работать ногами.

Голос принцессы Ансибетты напоминал дуэт арфы и челесты.

— О, благодарю вас! Глубоко признательна за отвагу и самопожертвование! — По примеру своих царственных сестер по несчастью Ансибетта сказала добрые слова каждому освободителю. Джон-Том был не в силах двигаться, мог лишь ждать, что будет дальше.

Принцесса крепко пожала ему руку, а затем точно так же познакомилась с Маджем и остальными.

Это разрушило чары и вернуло чаропевцу способность шевелиться, но тут возникла новая проблема — голова угрожала полностью свинтиться с шеи.

— Чувак, это ж всего-навсего еще одна избалованная высокородная соплячка, — напомнил ему выдр. — Теперича нам опекать энтот детский сад, пока не смотаемся отсюда.

— Ты прав, — удалось пробормотать Джон-Тому. — Одна из бывших пленниц, не более того. Или из бывших предметов коллекции.

Проще было думать о Манзае, чем о... о...

— Ах, люди, люди, — шепотом выразил неодобрение Мадж.

— Ну вот, последняя камера, мы все будем в сборе, и можете нас уводить, — торопила Найка как могла Алеукауна.

Но увещевания были излишни. Лейтенант поспешно повернул ключ в замочной скважине. Пиввера Тренку-Ханская, разбуженная возней, успела полностью одеться.

Она была пониже принцесс Ансибетты и Умаджи, но Алеукауне ростом не уступала. Идеально расчесанный густой коричневый мех отсвечивал под стать зеленому и золотому шелкам, а взгляд живых глаз перескакивал с одного спасителя на другого. Лапы Пивверы были не длиннее ее хвоста, а торс — пухленький, с симпатичными изгибами.

Короче говоря, она оказалась выдрой, и настал черед Джон-Тома хихикать.

Алеукауна двинулась к выходу, Найку пришлось ее задержать.

— Ваше высочество, прошу прощения, но мы не можем бежать в этом направлении.

— Это почему же? — осведомилась Квиквелла.

— Потому что там находится временно обезвреженный слон, и мы не знаем, как отворить двери, которыми он отгорожен, — объяснил Джон-Том. — Придется найти другой выход.

— Вы очень везучие, раз сюда добрались, — одобрительно заявила принцесса Пиввера.

— Кому повезет, у того и петух снесет.

У Маджа дрожали усы.

Его друг не мог не признать, что Пиввера — настоящая красотка, хоть и из семейства куньих. Ну а что касается Маджа — тот парил в полудюйме от пола. Мадж, его друг. Мадж Бабник, Мадж Развратник, Мадж...

«Ты зря так волнуешься, — укорил себя Джон-Том. — Пиввера — принцесса, особа королевской крови. Наверняка она умеет обуздывать нахалов, даже если нахал участвовал в ее спасении и, стало быть, она перед ним в долгу. Впрочем, все это тебя не касается».

Но таковая нить рассуждений навела его на мысль о Талее, и ему стало не по себе, и еще больше не по себе становилось всякий раз, когда в поле зренйя появлялась Ансибетта Боробосская.

— Коли так, попробуем бежать через кухню. — Алеукауна, энергично работая короткими нижними лапами, двинулась в противоположном направлении. — Час поздний, и там не должно быть слуг, а стражу к своим котлам и кастрюлям Манзай не приставляет.

Путь им освещали луна за окнами и редкие мерцающие плафоны. Наконец беглецы вошли в столовую, набитую щедро лакированными столами и стульями. Бесшумно пробрались они мимо пустующих сидений и очутились в кухне. В тусклом свете поблескивали раковина и мыльницы.

Ансибетта, чересчур старательно выбирая, куда поставить ногу, не уделила равного внимания остальным частям своего тела и врезалась в медный пылеуловитель, на что тот ответил металлическим гулом, а затем и вовсе сорвался с крючка и грянулся об пол. Тишина раскололась, точно в безветренную ночь проснулся вулкан.

Все застыли, глаза тщетно буравили тьму. Как только Джон-Том решил, что все обошлось, раздался незнакомый голос:

— Что такое? Кто тут?

Он был хриплым спросонья и, возможно, спьяну. Никто из беглецов не шевелился, даже не дышал.

Но безответная мгла не обманула вопрошавшего. Кольце-хвост, стоявший за огромной, запачканной кровью разделочной колодой, заметно пошатывался и держал в лапе полупустую бутылку.

— Кто тут, спрашиваю?

— Проклятье!

Пиввера не колеблясь двинулась прямиком к слегка растерянному, но уже полному подозрений слуге. За ней коренастым сгустком мрака последовала Умаджи Туурская.

Морда кольцехвоста расплылась в недоумевающей ухмылке.

— А, это вы, камера номер один. И камера номер два! А ну, говорите, что это вам вздумалось разгуливать без сопровождения?..

Догадка обрушилась на него раньше, чем Пиввера.

— Помогите! Помогите! Это побег! Караул, на помощь...

Пиввера саданула ему под дых, а Умаджи шлепнула громадной лапой по морде. В следующий миг четверка солдат избавила принцесс от необходимости доводить до конца неприятное дело, а злополучного мясника — от необходимости дышать перегаром. Увы, было слишком поздно.

Из самых дальних уголков здания доносились голоса: раздраженные, заспанные, растерянные. Поднималась тревога. Мадж смачно выругался.

— Простите, — пробормотала огорченная Ансибетта. — Я старалась быть осторожной. Но со мной иногда так бывает: идешь, идешь, и вдруг натыкаешься на что-нибудь...

Джон-Том поспешил ее успокоить:

— Да ладно вам. Забудьте. Нам ведь страшно повезло, что мы раньше никого не разбудили.

Даже в почти кромешном мраке ее глаза сверкали лазурью.

— О, вы такой снисходительный...

По его телу пробежала дрожь — баллов восемь, а то и девять по шкале Рихтера. «А голосок! — мысленно восхитился он. — Из тех, что каменные мужские души превращают в сироп».

Словно спохватившись, у его плеча настойчиво зазвенело почти забытое облачко нот. Но это было уже излишним — он и сам понимал, что надо торопиться. Что до Маджа, то он выглядел окосевшим. Джон-Том знал, в чем тут дело. В Пиввере Тренку-Ханской.

Но она либо не замечала чересчур пристального внимания выдра, либо не подавала виду, что замечает, и обсуждала с подругами и лейтенантом стратегический план.

Алеукауна и Сешенше первыми направились в боковой коридор. Кругом все громче звучали голоса. Но гомон разбуженных слуг — ничто в сравнении с переполохом, который поднимется, когда обнаружат злополучного пьянчужку. Лучше бы беглецам к этому времени оказаться подальше от усадьбы.

Алеукауна показала на поворот.

— Там должна быть дверь, а за ней — погрузочный пандус.

— Это было бы совсем неплохо.

От бега у Пауко появилась одышка.

Он напрасно волновался. Как только беглецы свернули за угол, перед ними оказалась большая двустворчатая дверь. За ней в просторном помещении высились аккуратные штабели больших и малых емкостей. Чуть позже позади раздался приглушенный расстоянием рев.

— Кто-то нашел труп, — объявил Хек.

— Нас-с заподозрят не с-сразу. — Длинные, увенчанные кисточками уши Сешенше повернулись на звуки далекой суматохи. — Вдобавок они с-считают, что мы безоружны и с-сидим взаперти.

— Это дает нам выигрыш во времени, но совсем небольшой. Очень скоро будут обнаружены усыпленные служанки. — Найк приглядывался к дверям. — Заперто с той стороны! Замок! И цепь!

— Непросто будет уйти, — будто жалобное эхо козла-садовника, откликнулся Караукул.

Джон-Том приготовился сотворить дверобойные чары, но Мадж успел частично оправиться от ступора и сделал замку профессиональное «опаньки».

— Прошу прощения.

Высоко держа украшенную кисеей голову, принцесса Умаджи чинно приблизилась к дверям и ухватилась за цепь обеими лапами. В этот миг из только что покинутого беглецами коридора донесся вопль:

— Вот они!

— Бей ублюдков!

Мадж схватил лук, высунулся из-за угла и всадил оперенную деревяшку в шею вопившего охранника. Бегущих следом это убедило осадить назад.

— Неча копаться! — пролаял спутникам выдр. — Долго я их не удержу!