Клотагорб настороженно следил за пульсирующим устройством. Штепсель повернулся к нему.

— Нет, не знаешь. Это ложь. Ты все еще убежден, что я смертельно опасен, и скрываешь это от друзей.

Все посмотрели на Клотагорба. Тот молчал, переминаясь в явном смущении, и Джон-Том поспешил на выручку учителю.

— Но почему ты прежде ничего не говорил?

— Никто ко мне не обращался, не задавал вопросов. А ты, — штепсель качнулся в сторону чаропевца, — задел мое самолюбие, и я решил выступить в свою защиту. Когда за душой — ничего кроме правды, нельзя помалкивать в тряпочку и позволять, чтобы об тебя вытирали ноги.

Клотагорб посмотрел поверх очков на своего младшего коллегу.

— В твоем родном мире все подобные устройства так нахальны?

Джон-Том отрицательно покачал головой.

— Большинство из них лишено дара речи. Но ведь и я на родине не умел чародействовать с помощью музыки. А оказавшись здесь, приобрел кое-какие способности. Вероятно, и с машинами так бывает. По крайней мере, с этой, — уточнил он, разглядывая зачарованный детектор лжи. — Конечно, если она не врет.

— Я не умею врать! — отчеканил Правдивец. Затем штепсель смущенно поник. — Хотя иногда жалею об этом. На свете столько неразоблаченной лжи — мне со всей вовек не справиться.

— Если ты говоришь правду, — упорствовал Джон-Том.

— А не проверить ли нам его? — предложила Ниина. — Друг на друге.

— Ну, не знаю, — медленно проговорил Клотагорб. — Сомневаюсь, что это хорошая мысль. Я уже не раз подчеркивал: правда бывает опасной.

— И это соответствует действительности, — подтвердил Великий Правдивец. — Черепах, а ты неглуп.

— Я величайший волшебник всех миров, — произнес Клотагорб тихо и без малейшего хвастовства.

Правдивец не возразил, и это произвело на всех впечатление.

— У меня идея! — оживился вдруг Сквилл. — Как насчет того, чтоб мы наведались в город вместе с этим трепачом?

— Не самое лучшее предложение. — Клотагорб колебался. — И все же, если тщательно контролировать ситуацию, эксперимент может оказаться полезным. Для всех нас.

Банкан посмотрел на отца.

— Пап, ты всегда решал проблемы с помощью чаропения.

— М-да, пожалуй, — пробормотал Джон-Том.

Не дожидаясь, когда в него ткнут пальцем, ящик прогудел:

— Это ложь.

Талея гневно посмотрела на Правдивца.

— Интересно, твои защитные чары выдержат несколько метких ударов мечом?

Провод со штепселем на конце напрягся.

— Правду-матку не зарежешь!

— Не уверен, что мне нравятся машины, которые умнее меня, — размышлял вслух Джон-Том.

— Я не умнее тебя, — натянуто ответил Правдивец, — и это тоже истина. Просто я называю вещи своими именами, и я всегда прав.

— Так уж и всегда?

Штепсель кивнул.

— Всегда.

— Жалко, что тебя нельзя ненадолго выключить.

— Чаропевец, правда — не вода в кране, ее нельзя пускать или перекрывать.

Джон-Том хмуро посмотрел на машину.

— Вовсе нет необходимости анализировать все мои слова.

— Извини, это профессиональное. Назовем это трудоголической манией.

Джон-Том долго разглядывал ящик, а потом обернулся к наставнику:

— Клотагорб, вы правы. Вы были правы еще до того, как дети нашли эту штуковину, и вы правы сейчас. Она опасна, как сам ад, и мы обязаны от нее избавиться.

Это вызвало бурные протесты Банкана и его друзей. Они приобрели союзника в лице Маджа.

— Э, кореш, погодь-ка! Давай не будем пороть горячку. Неужто ты хочешь сказать, что штуковина, способная отличить правду от лажи и никогда не врущая, ломаного гроша не стоит?

— Она стоит целое состояние, — с легкостью подтвердил Клотагорб.

— Так на кой же ее выбрасывать?

Сквилл и Ниина встали рядом с отцом. Виджи смотрела исподлобья и грозно постукивала лапой.

— Потому, что она невероятно опасна. Потому, что правда способна убивать. — Клотагорб поглядел на своего коллегу. — Джон-Том, я думаю, достаточно будет подходящей чаропесни. Отошли Правдивца подальше отсюда.

— Э, не спешите! — Маджа не остановил предупреждающий взгляд жены. — У меня есть че сказать по этому поводу.

— И у нас.

Сквилл подобрался вплотную к отцу, сестре и Банкану.

Джон-Том посмотрел на сына.

— И ты с ними заодно?

Банкан решительно кивнул.

— Ну, что ж. — Чаропевец вздохнул. — Не впервой в нас нет согласья.

— Ладно, будь по-вашему.

Все удивленно посмотрели на Клотагорба.

— Я умываю лапы. Опыт — лучший учитель. А я, очевидно, не гожусь вам в учителя.

— Джон-Том?

Чаропевец неуверенно посмотрел на Талею и снова — на черепаха.

— Раз вы не желаете иметь к этому отношения, то и мне ни к чему.

— Вот и славненько.

Мадж обнял Правдивца. И заколебался.

— Кореша, так вы честно не прочь, чтоб мы его забрали?

— Да, сделайте одолжение. — Клотагорб отвернулся и занялся своими волшебными делами. — Поступайте с ним по своему разумению, только держите подальше от моего Древа.

— Ну, шеф, на этот счет не беспокойся! — Старший выдр с помощью Банкана поволок механизм к выходу, следом пошли близнецы. — Ты уж не серчай, када мы заграбастаем всю выручку.

Стоя в дверях, Талея и Виджи смотрели, как три выдры и юный человек исчезают в длинном коридоре. Встревоженная супруга Маджа оглянулась.

— Великий Клотагорб, ты уверен, что все обойдется?

Чародей засопел.

— Я слишком стар, чтобы спорить с детьми, но искренне надеюсь на благополучный исход. Когда в дело вступает голая правда, кто возьмется предсказать будущее?

Эти слова отнюдь не успокоили даму с серым мехом и ее рыжеволосую подругу.

На другой день снедаемые нетерпением единомышленники добрались до Линчбени и отправились в любимый притон Маджа. Углядев за центральным игорным столом несколько знакомых, выдр непринужденно подошел, присел и поставил рядом с собой Правдивца. Тот не протестовал. Банкан, Сквилл и Ниина облюбовали стойку бара. Сидя на высоких табуретах, они потягивали напитки, состряпанные для них барменом, и наблюдали.

Элегантно одетый и причесанный ласк сдвинул на затылок шапочку банкомета и указал на ящик.

— Что это, мой друг? Какое-нибудь волшебное устройство?

Его партнеры по игре захихикали.

— Ага, че-то вроде, — с хитрой ухмылочкой подтвердил Мадж.

Крепко сбитый барсук нахмурился и оправил черный кожаный жилет.

— Опять якшался с черепахом?

— С чего ты взял, приятель? Эту штуковину тока что приволокли из далекой-предалекой страны мои сопляки и ихний дружок.

Мадж качнул головой в сторону бара. Ниина приветливо помахала лапой.

— А знаешь, водяная крыса, у тебя симпатичная девчушка, — одобрительно произнес ласк и затянулся бодрящим косячком.

— Ты, Сукреп, играешь, вот и играй. И держи свои клепаные лапы подальше от моей дочурки. Я тебя завсегда подозревал в порочных наклонностях. — Выдр наклонился и ласково похлопал Правдивца. — Между прочим, эта штучка готова ответить на вопрос, который меня уже не один год занимает.

Ласк самодовольно ухмыльнулся и принялся сдавать карты.

— Столько времени терпел, а сейчас что, приспичило?

— Ну, видишь ли, этот вопрос не совсем личный. Не будешь возражать, ежели я присоединюсь?

Сукреп с готовностью подвинулся.

— Мадж, за этим столом твоим деньгам всегда рады. Ведь ты уже столько просадил.

Игра шла своим ходом, монеты позвякивали, перебирались от игрока к игроку в зависимости от того, как ложились карты или падали кости. Рядом с Маджем помалкивал Правдивец. Мадж то понемногу выигрывал, то терял — как обычно, последнее случалось чаще. За игорным столом удача никогда его не баловала.

С пронзительным до жути хихиканьем кинкаджу сгреб солидный выигрыш.

— Можьет, этот ящьик и полон волшьебства, но везенья в картах он тебе не приносьит.

— Это правда, — заявил вдруг Правдивец.

Грянул дружный хохот. Мадж злобно уставился на источник общего веселья.