Мы отказались от популяризации спорта, нам оказалось совершенно ни к чему оздоровление нации. Но вместо этого мы будем свидетелями красочного и очень дорогого фейерверка, который к развитию спорта в стране никакого отношения не имеет.
Строить в Сочи — безумие и бессмыслица
Многие из нас бывали в Сочи в 70-е, 80-е, кто-то в 90-е. Потом, когда появилась возможность ездить за границу, мы быстро распробовали, что, где и почём. И быстро поняли, что Сочи и стоит дороже любого турецкого или египетского курорта, и уровень сервиса не в пример здесь ниже. Поэтому, когда спустя несколько лет у каждого из нас теперь возникнет желание или появится необходимость побывать снова в столице российских субтропиков, многое можно будет сравнить. Что-то стало блестеть, что-то стало возвышаться над городом. На деле же изменилось немногое. В новом, ещё не до конца достроенном аэропорту, нас, как и раньше, встречают навязчивые таксисты и «бомбилы».
В здании аэропорта жарко и душно. В туалете специфический запах советских времён, на полу вода, крючков для одежды в кабинках нет. Поток прилетевших пассажиров пересекается с теми, кто улетает, на очень узком пространстве. Машины запаркованы даже на пешеходных переходах, но полицейских, которых здесь, по-моему, сверх меры, это не волнует.
Пытаемся выехать из аэропорта на автобусе. Впереди — традиционная сочинская пробка. Наш водитель вместе с другими мужиками берут руками неправильно припаркованную машину и переносят её в сторону. Представил, сколько машин придётся перенести на руках спортсменам и гостям во время Олимпиады. Один из журналистов даже удачно пошутил: может, после этого в олимпийской программе появится новый вид спорта?
Описание у каждого из журналистов сходно: «До центра города едем полтора часа. Возле морского порта машины припаркованы не только слева и справа, где стоянка запрещена, но и просто брошены посредине дороги. Наряд ДПС, расположившийся рядом, видимо уже привык к этому. В центре — пробки на каждом светофоре, которые только жёлтым и подмигивают. Наш водитель опять не может проехать, выходит и руками привычно отодвигает забор. Теперь я понимаю, что «ручное управление», которое осуществляет руководство нашей страны, надо понимать буквально, а не метафорически», — живописует один из мастеров пера.
Вот описание гостиничного быта: «В четырехзвёздочной гостинице включены резервные генераторы, с восьми утра до шести вечера нет электричества — вышла из строя подстанция, питающая центр города. Местные предприниматели интересуются, кто заплатит им за ущерб: у одного растаяло мороженое, у другого — свежезамороженные продукты. Боюсь, что никто им за это не заплатит. Интернет работает только в холле, четыре дня руководство гостиницы не может решить проблему с провайдерами».
Про отставку Ахмеда Билалова, не достроившего в срок трамплин для прыжков на лыжах, мы уже упомянули выше. История была громкой, но уже и подобный начальственный гнев становится привычным. Первая подобная ситуация приключилась несколькими месяцами ранее — после саммита АТЭС. Мосты в никуда и зарытые в землю миллиарды — вот, пожалуй, и всё, что получил регион от непонятного форума.
Публицисты, опережая друг друга, воспроизводили в своих статьях в том или ином виде одну и ту же мысль: проблема в Приморье заключалась не в том, что выделенные деньги разворованы — это обстоятельство у нас никого никогда уже не удивляет. Деньги были разворованы на проектах, которые изначально, просто по определению были бессмысленны. Они изначально существовали только для того, чтобы кого-то обогатить, а по сути были абсолютно бесполезны.
Тратить мы умеем: на саммит было потрачено 21 миллиард долларов бюджетных денег. Это на три порядка больше, чем потратил предыдущий хозяин саммита — США. На три порядка, если кто забыл — это не в три раза. Это надо три нуля откинуть: то есть не 21 миллиард, а 21 миллион получается. Но ведь речь не о том, что в Соединённых Штатах уже имеется вся необходимая инфраструктура, а у нас её пришлось выстраивать. На выходе мы получили дорожные указатели типа «Lenina highway» и всё такой же обшарпанный Владивосток, украсившийся разве что мостом на остров Русский, то есть в никуда, и университетом без студентов.
Но почему мы считаем, что Приморский саммит — это траты в никуда, а Сочи — совсем иная ситуация? Она именно такая же.
Многие из тех, кто побывал на саммите АТЭС во Владивостоке, теперь имеют очень хорошее, просто исчерпывающее представление о том, как будет выглядеть Олимпиада в Сочи.
— Я никогда не был до этого во Владивостоке — я много о нем читал, в том числе и то, что 20 миллиардов долларов, потраченные на саммит АТЭС, преобразят город до неузнаваемости. Например, там впервые построят систему канализации, — рассказывает журналист Мартин Торп. — Когда мы прилетели во Владивосток, у нас волосы встали дыбом уже через первую пару часов. Выражаясь не очень литературным, но правдивым, языком, мы… — ну, тут следует такое откровенное словечко, которое даже с отточиями цитировать не стану. — Двадцать миллиардов долларов вкачивали во Владивосток на протяжении пяти лет — и пять лет там шла подготовка к саммиту АТЭС, и вроде бы шла стройка. Когда мы приехали, то оказалось, что ничего не готово. Более-менее приличную сделали главную трассу на остров Русский и дома вдоль неё. Плитка заканчивалась в трёх метрах в сторону, и начинались просто невероятные говна. Мы ходили по просёлочным дорогам в центре города и смотрели на полуразваленный город — на центральной площади стояла стеклянная будка электронного правительства, а в нескольких кварталах от неё были неремонтированные дома с облупившейся штукатуркой. Через каждые сто пятьдесят метров стояло по полицейскому, и эти полицейские были в резиновых сапогах.
Во Владивостоке к саммиту АТЭС построили три моста, но забыли с этих мостов сделать съезды во все стороны. Там построили новые дороги с разделительным газоном, но забыли на этих дорогах через газон сделать развороты. Чтобы повернуть с моста налево, надо повернуть сначала направо, проехать через мост, развернуться через километр, потом опять проехать через мост и дальше поехать налево — просто забыли построить съезды.
Остров Русский с ведущим к нему мостом в никуда — это нагромождение зданий in the middle of nowhere, которое потом станет кампусом университета, в котором зачем-то будет четыре громадных конференц-зала с потолками высотой в четыре этажа. Когда люди приехали на саммит, там было ещё ничего не готово — окна мылись только с фасадов, а с других сторон они все были ещё в краске. Азиатские делегаты, с которых запросили по 8400 рублей в сутки за комнату в общежитии, жаловались на запах краски — их комнаты красили за пару часов до заселения.
Пресс-центр оказался высотой в 11 этажей, где ни один из лифтов не шёл через эти этажи насквозь — в пресс-центре построили целый лабиринт эскалаторов и лифтов: сначала по эскалатору с первого на второй, потом по другому со второго на третий, потом ступеньками с третьего на четвёртый, потом через весь четвёртый к эскалатору на пятый, а там уже можно сесть в лифт, идущий с пятого на одиннадцатый — только в лифте кнопки с первого по седьмой, так что рядом с кнопками были приклеены скотчем бумажки (рядом с кнопкой «1» бумажка «7», рядом с кнопкой «6» бумажка «10»). Был ещё один лифт, шедший только между четвертым и пятым этажами. Два из одиннадцати этажей назывались первым. Когда основная масса людей схлынула к девяти вечера, появлялись узбекские рабочие и начинали красить стены в оранжевый цвет.
Попасть туда можно было последовательностью из разных автобусов-шаттлов, ни один из которых не шёл насквозь — их расписания не были состыкованы и в час пик они начинали почему-то ходить раз в час. Кроме того, каждый день им оптимизировали маршрут, так что каждый день они ходили по новому маршруту, иногда заезжая на одну и ту же остановку дважды. Организаторы давали целую брошюру с расписаниями шаттлов (а ни на такси, ни на своей машине на остров Русский было попасть нельзя) — но водителям шаттлов, как оказалось, этого расписания никто не показывал и они водили автобусы как хотели.
