В главе, посвященной риторике — одному из свободных искусств, символы которых окружают статую Алхимии на центральном столбе собора Нотр-Дам, Стирлинг приводит достаточно простое описание Великого Древа Жизни: «Процесс творения может быть выражен путем начертания каббалистической диаграммы в верхнем полушарии, так что апекс, или корона, простирается до Млечного Пути, а десятая ступень совпадает с Землей». «Каббалистическая диаграмма» Стирлинга представляет собой десятиступенчатую схему развертывания знания, известную оккультистам как Древо Жизни, и, по его мнению, является схемой, лежащей в основе Канона.

Он пишет: «Учение Каббалы здесь сведено к геометрической диаграмме, в которой десять ступеней были сгруппированы согласно прогрессирующей схеме, так что эманации Духа Элохим исходят от первой ступени, именуемой Венец, и после прохождения через всю схему, то есть девяти ступеней, достигают десятой, заключительной». Эта каббалистическая диаграмма, описанная Стирлингом, была впервые разработана во II в. в тексте «Сефер Йецира». Она изображает реальность как пересечение четырех различных уровней абстракции.

Стирлинг говорит, что «идеи, объединявшие античный мир… и суммарно представленные в этой схеме десяти последовательных ступеней, по-видимому, лежали в основе всей его философии, религии и искусства. В этой схеме мы имеем наиболее близкое приближение к прямому откровению традиционной науки, или Гнозису, который никогда не излагается прямо, но только в виде мифов и символов». Поэтому мы видим, что эта гностическая схема, стоящая за универсальным языком символизма, языком птиц и «зеленым языком», и есть Великое Слово, или Мировое Древо геометрии.

Поскольку Фулканелли сам сообщает нам, что арготизм «зеленого языка» основан на каббалистической схеме смысловых значений, совершенно очевидно, что эта схема представляет собой Древо Жизни, и это должны признавать его адепты. Однако эта очевидная, казалось бы, вещь — осознанно или бессознательно — оказалась вовсе не столь очевидной для ученика Фулканелли, Эжена Канселье.

В «Предисловии ко второму изданию «Тайны соборов» Канселье, демонстрируя понимание важности образной системы звезд в труде своего учителя, заключает свой текст изрядной долей дезинформации. Он утверждает, что главной причиной переиздания этой книги является тот факт, что «эта книга возродила многие важные аспекты фонетической каббалы, принципы и возможности применения которой были полностью утрачены». И хотя это отчасти справедливо, Канселье идет еще дальше, заявляя, что после появления книги Фулканелли с его предисловием «их родной язык вправе более не смущаться при упоминании о еврейской Каббале».

Продолжая свою мысль, он уверяет, что «еврейская Каббала полна всевозможными перестановками, инверсиями, заменами-подстановками слов и исчислениями, столь же точными, сколь и трудными для понимания». Действительно, это справедливо в отношении многих толкований каббалистической тайны, но не имеет никакого отношения к теме универсальности Древа Жизни. Канселье продолжает мутить воду, уверяя, будто кабала и Каббала происходят от разных корней. По его словам, кабала происходит от латинского caballus (кабаллус), что означает «конь», тогда как Каббала — это производное от древнееврейского слова, означающего «предание, традиция». На поверхностном уровне это вроде бы верно, однако Канселье тщательно уклоняется от раскрытия глубинного смысла обоих слов, которые, естественно, восходят к общему корню, и корень этот — каба, то есть «камень».

Фулканелли никогда не озвучивал подобных «трактовок» в корпусе своей книги. В «Тайне соборов» он косвенно намекает, что кабала — это некий «язык богов» и колко задевает «мнимых кабалистов… независимо от того, евреи они или христиане», — а также «мнимых специалистов и знатоков, иллюзорные построения которых не ведут ни к чему конкретному». Далее он продолжает: «Предоставим этим «докторам Каббалы» надуваться спесью», явно имея в виду тех, кто претендует на роль знатоков еврейской Каббалы. Он не говорит ничего негативного о самой Каббале, а лишь подчеркивает, что большинство превратно понимают ее истинный смысл. Таким образом, Фулканелли косвенно признает, что и он понимает Каббалу не вполне верно.

Как мы уже говорили в главе 2, древний текст «Пророчица Исида» в качестве источника своей мудрости упоминает мотив Древа Жизни. Еврейское прочтение имени Амнаэль дает ключ к пониманию его природы. При помощи еврейской гематрии можно определить числовое значение этого имени, составляющее 123, число трехчастного Имени Бога, АХХ ЙХВХ ЭЛОХИМ[196], ассоциируемое с тремя верхними сефирот на Древе Жизни: Кетер, Чохма и Бина (см. ил. 2.9). Как уже отмечалось выше, если разделить имя этого ангела на две составляющих — Амн и аэлъ, мы получим числа 91 и 32. Оба эти числа связаны с Древом Жизни: 32 — это сумма путей (каналов) и сефирот, а 91 — числовое значение букв еврейского слова амен, АМН, и слова древо, АЙЛН.

Стирлинг, заново открывший древний канон, в заключение своей книги пишет, что Древо Жизни — это схема, раскрывающая секретный язык символизма, то есть язык, выраженный посредством образов свободных искусств, которые окружают статую Алхимии/Философии на цоколе центрального столба в галерее Разума. Фулканелли также указывает на Древо Жизни как на ключ к его описанию дракона, который у него предстает парафразом из книги «Сефер Йецира».

Таким образом, с какой стати нам, единственно по причине предвзятого мнения Канселье, выдумывать какую-то еще трактовку явно каббалистической схемы у Фулканелли? Ведь Фулканелли прямо говорит, что его язык — это отражение универсальной Идеи, прямая ссылка на концепцию Слова/Мирового Древа. Как напоминает нам Фулканелли, каббалистические истоки светоносного искусства представляют собой отражение Божественного света.

Фулканелли не только умело использует схему каббалистического Древа Жизни, но и проявляет себя как мастер и знаток символических деталей. В том, как он разворачивает перед нами свою схему образов и концепций, мы вправе видеть направляющую матрицу античного мира, пресловутое verbum dismissum, или утраченное слово эзотерики Запада, раскрывающееся как Божественное Слово/Древо Жизни.

Фулканелли сообщает нам, что всевозможные изображения, рельефы и пр. на готических соборах говорят куда более выразительно и красноречиво, чем слова и книги. Эти изображения, «очищенные от аллюзий, обладающие простотой выразительных средств, наивностью и гротесковостью интерпретации; в них присутствует особое чувство, избавленное от жеманства, аллюзий и литературных околичностей». Готика, по словам Фулканелли, сродни григорианским песнопениям, многоголосие, слившееся в единой ноте. Эти слова — важный ключ к пониманию книги Фулканелли в целом. Фулканелли объединяет образы или голоса в одной главной ноте, или теме, таким образом, что каждый из голосов вливается в общую тему, образуя единое целое с остальными голосами. Как и музыкальное произведение, структура, делающая возможным такое слияние, основана на принципах геометрии и математики. Это не более и не менее как герметическая Главная Тема, та самая музыка сфер, которая ощутимо присутствует в готических соборах.

Фулканелли вводит Главную Тему уже посредством композиции частей в первой главе своей книги, озаглавленной «Тайна соборов». Уже судя по названию, мы вправе предположить, что автор хотел сразу же обозначить общую концепцию, или тональность, с точки зрения которой следует воспринимать всю книгу в целом, ее детали и отдельные аспекты. Таким образом, эти девять частей следует воспринимать как вспышку молнии, полыхнувшей со страниц «Сефер Йецира». Образы и темы каждой из частей увязываются с одной из сефирот, от Кетер, или Венца, до Йесод, или Основания. Эта схема может рассматриваться как другой интересный символ: меч в камне[197]. Три первых части в книге составляют своего рода эфес темы, а клинок меча, основополагающая тема которого — герметическая мудрость готических соборов, хранится в камне виде пяти взаимосвязанных символов в соборах и, что самое главное, на краеугольном «камне» — соборе Нотр-Дам в Париже.