Корни всех этих египетских слов образуют многоплановый смысловой комплекс, который включает в себя и концепцию речи, включая ее божественное измерение, и точку апогея или зенита звезды, и оливковое дерево, и, наконец, само Древо Жизни. Эта сложная словесная ткань с переплетением смыслов показывает, что древние египтяне мыслили Джед как слово, имеющее Божественное произношение, «слово-древо», связующее жизнь на Земле со звездным планом.

Индоевропейская семья языков обладает целым комплексом языковых корней, аналогичных тому «кусту», который мы только что разобрали при семантическом анализе лексемы джед. В реконструированном учеными протоязыке, известном как протоиндоевропейский, роль Мирового Древа выполняет дуб, дрв. Дело в том, что подобно тому, как оливковое дерево, благодаря своей способности обеспечивать людей пищей и тем самым гарантировать некую минимальную общественную стабильность, поистине было Древом Жизни для обитателей Средиземноморья, дуб выполнял практически те же функции для древних индоевропейцев, бродивших по травянистым равнинам Азии и густым лесам Европы после последнего ледникового периода. Кроме названия дерева, слово «дуб» в языках индоевропейской семьи означает «твердый», «стойкий», «прочный» и «выносливый». Любопытно, что от этого корня происходят такие английские слова, как truth (правда), trust (вера, доверие) и tree (дерево). Более того, к тому же корню восходит и слово друид, означающее «тот, кто видит дуб»[193].

В санскрите, другом индоевропейском языке, слово, означающее дерево, звучит как дару, производное от дрв. В «Ригведе», древнем своде церемониальных гимнов, созданных индоарийскими завоевателям Индии, мы читаем, что Древо — это материал, «из которого боги сотворили Небо и землю, прочное, негниющее, дающее защиту богам». Древо — это космическая колонна, столб, вокруг которого, согласно космогоническим представлениям, вращается Вселенная. Это Мировое Древо часто фигурирует в индийском фольклорном искусстве в образе огромного дерева, увенчанного Полярной звездой, которая, кстати сказать, именуется Друва, то есть еще одна производная от дрв, в значении «твердая», «неподвижная».

Для здравого рассудка сама идея о Полярной звезде как вечном древе представляется полнейшей бессмыслицей. И тем не менее в эксперименте, проведенном доктором Джонатаном Ши-ром из университета Махариши в конце 1970-х гг., было установлено, что это древо заключает в себе странную долю истины.

Эксперимент этот был сосредоточен на сутре, находящейся в третьей части «Йога Сутры» Патанджали, в которой сказано, что «путем выполнения самаяны на Друву, то есть Полярную звезду, можно получить знание о движении звезд». Самаяна — это состояние глубокой медитации и взаимоконтакта, позволяющее совершать передачу энергии или информации путем концентрации внимания на образе некоего божества или Полярной звезды.

В своей статье, опубликованной в январском номере журнала «Methaphilosophy» («Метафилософия») за 1981 г., Шир сообщает, что он ожидал, что его медиумы, опытные мастера медитации, «будут получать информацию о движении звезд в контексте звездного неба, когда мы мысленно сосредоточимся на них». Однако этого не произошло. Медиумы-медитаторы получили указание продолжать практику, индуцирующую состояние самяны, удерживая в фокусе внимания Полярную звезду. Ожидалось, что, если они получат некую информацию, сосредоточив внимание на Полярной звезде, эта информация будет иметь форму привычных образов и понятий.

Однако вместо привычной картины звездного неба, знакомой нам по фотографиям из журнала «Лайф», участники медитации рассказали нечто совершенно иное. «Полярная звезда находится [во внутреннем видении медитатора] на вершине длинного вращающегося столпа света. Зонтикообразная структура, на которой расположены звезды, также выглядит вращающейся… Опыт в целом можно описать как впечатляющее, яркое, красочное и гармоничное зрелище».

Участники медитации сами были поражены увиденным. Они и не представить не могли, что этот образ Мирового Древа[194], по сути, представляет собой архетип, то есть нечто такое, что существует за пределами индивидуального сознания, в коллективном бессознательном, пока не увидели это собственными глазами. Шир отзывается об этом так «Этот опыт — невинный «побочный продукт» правильного применения этой практики». Другими словами, эта практика «включает» такой опыт, который противоречит здравому смыслу и в то же время расширяет духовные перспективы тех, кто пережил его.

Это и есть наш архетипический Джед. В «Ригведе» сказано буквально следующее: «На вершине далеких небес пребывает / Слово, что объемлет все и вся». Стабильность, в том смысле, в котором она присутствует в слове джед, то есть позвоночник Осириса и Мировое Древо, становится связующим звеном между землей и звездами. Другими словами, мы обладаем стабильностью только до тех пор, пока сохраняем связь с нашим звездным источником. Наконец, эксперимент, проведенный Широм, показывает, что духовный взаимоконтакт со звездами способен дать участникам медитации информацию, которая недоступна для обычных чувств. Образ Мирового Древа и его зонтикообразной кроны недоступен для обычного созерцателя. Его можно увидеть, только погрузившись в такое состояние сознания, в котором можно вступить в контакт с его природой.

Древние ясновидящие использовали такие же практики, как и участники эксперимента Шира, чтобы исследовать окружающую их Вселенную. Информация, которую они получали от подобных практик, излагалась в кодифицированной форме, превращаясь в религиозные мифы, символы и разного рода сооружения Древнего мира. Этот духовный канон, или структурированная и геометрически организованная иерархия, представляет собой некий математический эквивалент «зеленого языка» трубадуров. «Да не входит сюда никто, презирающий геометрию» — такая надпись красовалась над дверями Платоновской Академии в Афинах. И, надо сказать, не без основания.

Этот древний канон чисел практически исчез вместе с крушением и гибелью античного мира. Он существовал лишь в виде отдельных фрагментов и цитат древних авторов до тех пор, пока малоизвестный английский ученый по имени Уильям Стирлинг не составил первое — со времен древнеримского ученого Витрувия[195] — формальное изложение этой системы. Его книга, вышедшая в свет в 1897 г. без указания имени автора, имела длинное название «Канон: Изложение языческого тайного учения, представленного в Каббале как универсальное правило» и стала, как и «Тайна соборов» Фулканелли, весьма авторитетным источником, несмотря на свой темный стиль. Она послужила источником вдохновения для столь разных мыслителей, как физик и археолог Ф. Блай Бонд и вечный enfant terrible, непослушное дитя Викторианской эпохи, мистик и наркоман Алистер Кроули, который без лишних церемоний обильно заимствовал у Стирлинга идеи и мысли, используя их в своей книге.

По словам философа и математика Кейта Критчлоу, выпускника Букминстер Фоллер, «Канон» основан на том объективном факте, что события и перемены в материальном мире, носящие вечный характер, тем не менее всецело определяются и регулируются скрытыми пропорциями, соотношениями, периодичностью и мерами». Как отмечает Критчлоу, «многое здесь объясняется особым тайным языком, который использует автор книги (Стирлинг)».