Галерея «Нью Берлингтон» состояла из двух соединенных между собой залов. По случайному совпадению, в более крупном из них, где предполагалось разместить «Гернику», сторонники Франко выставили огромное полотно работы Зулоаги, апологета академического направления в живописи Испании. Всю стену занимало громоздкое, безжизненное, выполненное в традиционной манере полотно, посвященное защитникам крепости Алькасар в Толедо, цель которого состояла в прославлении военной доблести Франко. Знамена, пушки, военная форма и религиозная символика, добавлявшие претенциозность к отнюдь не мастерскому исполнению, резко контрастировали с отсутствием каких-либо элементов искусственности на полотне в соседней комнате, где трагедия войны была показана сквозь призму страданий женщин и детей. Организаторы выставки «Герники» не могли не испытывать удовлетворения от того, что соседний зал рядом с выставленной «Герникой» почти всегда пустовал.

После двух дополнительных выставок — в Лидсе и Ливерпуле — это великое творение художника было отправлено в Нью-Йорк, где оно экспонировалось в Музее современного искусства в рамках самой крупной ретроспективной выставки работ Пикассо. Здесь рядом с «Герникой» нашло свое место такое крупное произведение художника, созданное им 30 лет назад, как «Авиньонские девушки», приобретенное этим музеем за несколько лет до этого. После начала войны в Европе «Гернику» оказалось невозможным вернуть на континент. Пикассо с облегчением оставил свою работу в Америке, где посетители могли увидеть и по достоинству оценить ее.

В течение всей холодной зимы 1938 года продолжительный приступ радикулита приковал Пикассо к постели. Сабартес оставит воспоминания об этом мучительном периоде в жизни художника, бессонных ночах, нескончаемой веренице сочувствующих посетителей, каждый из которых предлагал какое-нибудь чудодейственное средство, и о появлении врача, которому, словно по мановению волшебной палочки, удалось сразу же поставить больного на ноги после прижигания нерва.

В июле обычная тяга к перемене мест побуждает Пикассо покинуть Париж и отправиться на побережье Средиземного моря. На этот раз он снял квартиру в Антибе. Не успел он как следует расположиться в ней, как получил сообщение о неожиданной смерти Воллара. На следующий же день он возвращается в Париж, однако остается в нем ненадолго.

Первые несколько дней пребывания в Антибе были посвящены достопримечательностям других мест побережья — Монте-Карло, Ницце, Каннам и Мужену. Вслед за этим Пикассо окунается в работу. Снятая квартира была заставлена всякого рода столиками и украшена вызывавшими у него раздражение безделушками. Когда эта обстановка стала ему невыносима, он с помощью Сабартеса и Марселя сложил в кучу поделки антиквариата, безделушки и эрзац-картины, висевшие на стенах, превратив таким образом квартиру в студию, где вскоре возник обычный для мастерской художника беспорядок. Огромные стены, на которых не осталось ничего, кроме цветных обоев, подсказали ему идею создания еще одной картины крупных размеров. Он приобрел громадный холст и с необыкновенной быстротой перенес на него образы людей, окружавших его в тот период. Во время одной из вечерних прогулок с Дорой Маар они наткнулись на маленькую бухту, где стояли рыбацкие суденышки, готовившиеся к ночной ловле, во время которой рыбаки пользовались ацетиленовыми лампами. Их свет привлекал рыбу, становившуюся жертвой стоявшего в лодке рыбака, вооруженного острогой. Яркий свет выхватывал из ночи блестящие морские создания удивительного цвета и причудливой формы, в то время как жучки и ночные бабочки танцевали в мощных лучах создаваемого лампой потока света. Именно эту сцену выбрал Пикассо для своей крупной картины, над которой он теперь без устали ежедневно работал.

Однако эта работа не мешала ему каждое утро отправляться на пляж. Во время своего пребывания в Антибе мы ежедневно встречались на берегу и обменивались новостями о политическом положении. Падение Барселоны и исчезновение последних слабых надежд на победу республиканцев глубоко разочаровало нас. Некоторое утешение принес приезд двух племянников Пикассо, Фина и Хавиера Вилато, которым удалось избежать интернирования во Франции после пересечения Пиренеев потерпевшей поражение республиканской армией. Радость от встречи с ними и забавы, которым они предавались на пляже, временно развеяли мрачное настроение художника.

Хотя все надеялись на благополучный исход, однако сообщения об ультиматумах гитлеровской Германии и мобилизация во Франции повергли всех в шоковое состояние. Каждый вечер Пикассо приходил в кафе на главной площади Антиба, чтобы обменяться мнениями с друзьями и, наслаждаясь прохладой, провести с ними за чашкой чая или стаканом минеральной воды часок-другой. Если раньше беседы велись на самые различные темы, то теперь они вращались вокруг одного вопроса — все обсуждали планы отъезда. Через несколько дней большинство друзей разъехались, и город стал заполняться солдатами. В горах у роскошных отелей и бассейнов солдаты-сенегальцы устанавливали пулеметы.

Пикассо не знал, что ему предпринять. Он был расстроен тем, что его работа была прервана как раз в тот момент, когда он начал более четко видеть новые формы, которые приобретали его поиски в последнее время. Он говорил друзьям в шутку, что подготовка к войне началась специально для того, чтобы помешать возникновению нового направления в живописи. В связи с этим Сабартес заметил: «Он ненавидел войну больше всего на свете за то, что она угрожала его творчеству. Мир был необходим для его натуры, которую питала внутренняя борьба».

Вечером после объявления по радио о нападении Гитлера на Польшу я попал к нему на квартиру. Новая картина, где была изображена ночная охота, казалась законченной. Другие холсты, прислоненные к стенам, оставались нетронутыми. Я посмотрел в окно. Башни замка Гримальди нечетко выделялись на фоне приглушенных голубых, алых и серых тонов неба. С балкона виднелся старый город, улицы которого в целях маскировки уже были слабо освещены. Прямоугольные кирпичные стены, освещенные уличными фонарями на углах, поразительно походили на кубистские полотна. Казалось, что архитектура этих старинных зданий стала выглядеть, как созданные Пикассо картины.

Мы простились, пообещав писать друг другу, и Пикассо тут же занялся упаковкой своих вещей. Он решил отправиться в Париж поездом (в то время они были переполнены). Марсель должен был вернуться на машине, прихватив чемоданы, коробки и картину «Ночная ловля рыб в Антибе», свернутую в рулон и лежавшую на заднем сиденье. Пройдет шесть лет, прежде чем Пикассо сможет снова вернуться к Средиземному морю.

Когда после продолжавшегося целый день путешествия в переполненном вагоне Пикассо достиг Парижа, он обнаружил совершенно изменившийся город. Над ним второй раз в его жизни нависла угроза немецкого вторжения. Его друзья-французы были, как и в первую мировую войну, вновь призваны в армию. Некоторые из них, Элюар, например, уже покинули Париж, чтобы присоединиться к своим частям. Опасаясь бомбардировок, которые, как предполагали, должны были вот-вот начаться и о которых он столько передумал, работая над «Герникой», и, понимая бесполезность дальнейшего пребывания в столице, где слухи о подготовке к войне занимали теперь умы всех, он отправился на машине в Руайан. Этому предшествовали три дня непрерывных бесед с друзьями, убедившими его, что ему лучше на время уехать из Парижа. Небольшой городок в устье Жиронды примерно в 75 милях к северу от Бордо казался достаточно удаленным и в то же время близким от Парижа для поддержания связи с оставшимися друзьями.

Покинув Париж в полночь, Пикассо вместе с Дорой рано утром прибыл в Сент, жители которого испытывали те же тревоги и опасения, что и вся страна. После завтрака, поданного официантами, одетыми в военную форму, они отправились в Руайан. Пикассо испытывал облегчение, оказавшись снова у моря под лучами яркого солнца. На окраине маленького порта у самой станции они подыскали квартирку. При отъезде из Парижа Пикассо в спешке не захватил с собой материалы для работы. Будучи не в состоянии сидеть без дела, он обошел все магазины в округе в поисках бумаги и блокнотов для зарисовок. В итоге ему кое-как удалось их приобрести. Уже на следующий день после приезда он приступил к работе, в чем находил единственное утешение.