Прошло десять лет с тех пор, как он в последний раз посетил своего друга Паллареса в отдаленном уголке в провинции Таррагона, впервые познакомился с испанскими крестьянами, вдохнул свежий воздух некошеных трав на лугах, переходящих в безлесные горы Теруэля, угловатые формы которых тонут в уходящем вдаль горизонте. По пути он ненадолго посетил Барселону, чтобы повидать родителей, где каждый день вместе с Фернандой обедал у отца с матерью. После обеда Пабло с друзьями поднимался на вершины Тибидабо или окружавшие Барселону горы, чтобы с высоты взглянуть на распластавшиеся у их подножия жилые кварталы. Но эти минуты ностальгии были кратковременны. Во время таких путешествий он обычно стремился обрести спокойствие в глухих сельских уголках. Поэтому в середине жаркого лета он вновь отправляется в маленькую деревушку Орта.

Как и следовало ожидать, Пикассо по-новому взглянул на окружающую его местность. Однако он научился не только видеть по-новому, не только отражать образы в постоянно меняющемся мире, но и силой воображения создавать реальность. Именно этот новый взгляд позволял ему придавать непреходящий колорит своим работам и наделять каждую из них присущей ей жизнью. Эта связь между объективной реальностью и произведением искусства стала находить свое выражение в таящих много неожиданностей экспериментах с кубизмом. Он следовал теперь по пути, открывшемуся ему за год до этого на лесистых склонах Иль-де-Франс. На смену речушке Уаз пришла Эбро, северным лесам с густой листвой, напоминавшим джунгли полотен Руссо, — пушистые средиземноморские ели и оливковые деревья, столь дорогие сердцу Сезанна. Пастбища заменили террасы виноградников, а навевающая грусть и готовая разразиться в любую минуту дождем атмосфера севера уступила место яркому солнцу и безбрежным чистым небесам Испании.

Первый же созданный в Орта пейзаж изображает голую скалу в виде конуса. Над крышами квадратных домов окаймленная по обеим сторонам кипарисами дорога ведет к гроту. Создается впечатление, будто природа, подвергшись суровому исследованию, приобрела геометрическую красоту. Пикассо научился видеть дальше лежащих на поверхности деталей, которые лишь отвлекают взгляд от проникновения в суть. Теперь в процесс восприятия вторглось сознание, отодвинувшее на второй план удовольствие, испытываемое ранее от копирования природы. Он преднамеренно переносит на полотна чувства, подсказанные ему виденным и осознанным. Отныне ради достижения этой цели он готов был прибегнуть к любому средству.

Устранение ненужных деталей свидетельствовало об усвоении им взгляда, изложенного Сезанном в письме Эмилю Бернару: «В природе следует видеть цилиндр, шар и конус».

Вслед за «Горой» последовало еще примерно шесть пейзажей, отличительной чертой которых является четкость выраженной идеи. Наиболее известны из них «Фабрика» и «Водохранилище». На последнем изображен раскинувшийся на холме городишко, кубики домов которого прилеплены к возвышающейся в центре города башне. Пикассо обнаружил нужный ему пейзаж, чтобы выразить то, что открылось ему при изучении человеческого тела. Увиденные им в природе формы предстали в виде отражающих свет плоскостей, нагромождения кристаллов и высеченных камней. Свет падает на них уже не из одного произвольно избранного источника, а, как представляется, излучается каждой поверхностью. Он используется не для временного освещения всей картины, а для того, чтобы подчеркнуть форму объектов, и потому сам становится неотъемлемой частью каждого из них.

Цвета, которые еще недавно он считал мешающими воплощению идеи, снова начинают появляться на его полотнах. Теперь они используются для подчеркивания массивности предметов: теплый бежевый цвет одной поверхности резко контрастирует с холодными голубым и зеленым тонами соседней. Сочетание обоих подчеркивает рельефность предмета, поскольку между ними появляется резко обозначенная грань. Точно так же их применял и Сезанн. Но если Сезанн использовал цвета для создания атмосферных эффектов, Пикассо стремился прежде всего создать ощущение реальности и монументальности форм.

По странному совпадению Брак, вернувшийся осенью 1908 года из поездки на побережье Средиземного моря, привез картины с ландшафтами, которые, как скажут критики впоследствии, были выполнены в кубистской манере. Пикассо в тот же год возвратился из Ля-Рю-де-Буа с полотнами, которые, не повторяя Брака, были выполнены в аналогичной манере. С этого времени вплоть до 1914 года, когда война разъединила художников, их связывала тесная дружба. Они следили за работами друг друга и соперничали в открытиях. В период расцвета кубизма трудно было определить, кто из них является автором той или иной картины. Однако Брак, который, по словам Пикассо, воплощал все, что характерно для французов, «всегда тяготел к украшательству», что любому испанцу показалось бы чрезмерным и излишним. Трудно сказать, кто из них являлся автором той или иной идеи, которая привела к созданию нового стиля. Самостоятельность каждого на первоначальном этапе возникновения нового направления предполагала общность идей, рождавшихся в период, настоятельно требовавший новых форм выражения. В то же время не следует забывать, что «Авиньонские девушки», созданные в 1907 году, предвосхитили усилия всех остальных художников.

Дружба Пикассо и Брака, несмотря на определенное соперничество, была искренней и обогащала обоих. Брак, который был на год младше Пикассо, обосновался, как и его друг, в студии на Монмартре. Когда дело доходило до новых идей, в нем пробуждались пытливость мысли и аналитичность ума. Сначала он выступил с резкой критикой нового стиля, но постепенно отошел от фовистов, среди которых уже появились признаки распада. Этот отход проявился в его картинах, с неодобрением встреченных Матиссом и его прежними друзьями Дафи, Фриезом и Марке.

Для Пикассо общение с Браком служило своего рода стимулятором. Их объединяла общность идей и привычек. В самые радостные моменты своей жизни Пикассо всегда стремился к тому, чтобы его друзья разделяли с ним счастье. В первые годы знакомства Пикассо почему-то решил, что Браку следует подыскать подходящую жену. Выбор пал на дочь владельца кабаре на Монмартре Ле Неана, который, как оказалось, являлся двоюродным братом Макса Жакоба. В один из вечеров было решено познакомить Брака с девушкой. Предполагалось, что при этом будут присутствовать Макс и все остальные, кто пожелает стать свидетелем столь знаменательного события. По этому случаю друзья взяли напрокат самые изысканные фраки, цилиндры, плащи и даже элегантные трости. Эффект был сногсшибательный. Хозяин и его дочь были сражены столь внушительным видом гостей. Однако возбуждение, в котором они пребывали, не могло не испортить произведенного ими первоначального впечатления. К ночи от благожелательной атмосферы не осталось и следа. Когда настало время прощаться с хозяином, о помолвке не могло быть и речи, а присутствие в доме компании стало совсем нежелательным. В гардеробе они с трудом могли разобрать, кому принадлежит какое пальто, а потому каждый решил надеть то, что попалось под руку первым. Подобный визит, к сожалению, исключил возможность новой попытки сватовства. Но, как оказалось, эта неудача имела самый благоприятный исход: вскоре после этого Пикассо познакомил Брака с очаровательной девушкой, жившей в одном с ними квартале, которая стала женой художника и его спутницей на всю жизнь. Утверждают, что Дерен своим браком также был обязан посредничеству Пикассо, и именно Пикассо познакомил Аполлинера с талантливой, но обладавшей взрывным характером поэтессой Мари Лоренсе. Пикассо, как можно видеть на этих примерах, проявлял заботу о счастье своих друзей; этого, судя по его характеру, казалось бы, трудно было от него ожидать.

Летние месяцы, проведенные Пикассо среди выжженных солнцем гор и виноградников Испании, подействовали на него благотворно. Он вернулся в Париж с большим количеством картин, которые свидетельствовали о неуклонном развитии им нового стиля. Воллар, преодолев свое первоначальное неодобрение столь разительной перемены направления, тут же выставил их у себя в галерее. Несмотря на отрицательное отношение к ним критиков и насмешки со стороны публики, небольшая группа восхищенных поклонников, главными из которых были Гертруда Стайн и Щукин, продолжала охотно приобретать полотна художника.