На постере рядом со мной была изображена моя благоверная Римма Николаевна в роскошном голубом шелковом платье с бантом на груди, в парике XVIII века и шляпке с цветами — одним словом — генеральша! Этот подарок произвел фурор среди гостей и поднял мне настроение. Под аплодисменты мы расцеловались с Юлей и Леней.

Татьяна Владимировна объявила:

— Открытие выставки состоялось. Теперь переходим к юбилейной части нашего вечера, прошу всех пройти к столу.

Ахмат взял в кадр общий план сервированного стола, плавно панорамируя, наводил объектив, снимая крупным планом произносящих тост, продолжал свою панораму по лицам гостей за столом, выхватывая интересные фрагменты оживленных бесед.

Первым поднял бокал мой давний друг Роберт Михайлович Спиричев:

— Скоро будет шестьдесят лет, как мы познакомились с Володей в Талине, на флоте. — Роберт еще раз, но, уже подражая эстонскому произношению, медленно произнес:

— Талли-ин, Таллли-ин. Кулли, Вальдемар, тэрэ, тэре!

Роберт помолчал — выдержал паузу.

— Судьба кидала нас то туда, то сюда, но наша дружба и большая взаимная любовь не прерывалась никогда, — Роберт поднял бокал.

Его взрослый сын Миша добавил:

— Моими первыми словами в жизни были: мама, папа, Артыков.

Тамара Спиричева продолжила:

— У Володи огромнейший талант на дружбу. Я чувствую, что у каждого из вас есть ощущение, что вы самые близкие его друзья. И каждый раз, когда слышу его голос по телефону, я чувствую его тепло, у меня возникает такое же ощущение близости, как и у вас, его друзей.

Ахмат навел объектив камеры на Юлю Андрееву.

— Ты угадал Ахмат, я как раз собиралась поздравить Володю.

— Я это почувствовал, Юленька, и поэтому взял тебя в кадр крупным планом. Говори. Записываю.

— Я благодарна своему мужу Леониду Мирзоеву, что жизнь так сдружила нас с Володей. Мы больше родные, чем друзья. Мы узнаем всегда что-то новое на выставках Володи, это для нас большой праздник. Володе и Римме повезло друг с другом — это две половинки одного яблочка, они совпали и нам дали счастье общения с ними, которое не может сравниться ни с чем. Это глыбы такого масштаба и в творчестве, и в дружбе, и в любви друг к другу, что смотришь на них и радуешься, что они у нас есть. Я поднимаю бокал за то, чтобы тепло наше не давало им охладеть ни в искусстве, ни в дружбе, ни в любви.

Леня добавил:

— Когда мы были студентами, нам на новый год в Постпредстве выдавали по 1000 рублей. Обычно нормальные студенты покупали себе что-то из одежды. Я предложил Володе купить что-нибудь модное.

— Нет, — отвечал он, — лучше выпьем и закусим, здоровье — дороже!

Я думаю, что самая прекрасная и замечательная черта у тебя, Володя, — то, что ты никогда в жизни не предавал никого. Ты дружбу несешь всю жизнь и даже прощаешь людям маленькие изъяны, которые могли бы тебя подвести. Я хочу выпить за то, чтобы ты был всегда честен и не жаден!

Легкий юмор Лени вызвал оживление, одобрительный смех и аплодисменты.

Увидев направленный на себя объектив камеры Ахмата, фотохудожник Антонио Бальестерос поднялся и, держа в руке бокал шампанского, произнес:

— Владимир Аннакулиевич — прекрасный рассказчик. Книга воспоминаний, которую он сейчас пишет, и первым читателем которой я являюсь как редактор, это увлекательное повествование об истории нашей страны. Из рукописи я так много узнал о вашей жизни, о произведениях живописи, о работе в театре и кино. Книга начинается с довоенных времен и охватывает период до наших дней.

Жена Антонио, обаятельная и улыбчивая красавица Надежда дополнила слова мужа:

— Я хочу выпить за вас, Владимир Аннакулиевич и Римма Николаевна! За ваш союз, за ваше творчество и за вашу необыкновенную любовь друг к другу. Это всегда чувствуется, Римма Николаевна души не чает в вас, а вы в ней. Хочется, чтобы этот союз продолжался бесконечно.

Следом встал Юрий Борисович Леонов. Он сказал:

— Еще в 1916 году Борис Кустодиев в своей картине «Художники „Мира искусства“» увековечил русских живописцев нового направления. Это — Грабарь, Рерих, Бенуа,Петров-Водкин, Сомов и другие. Ваша картина «Серебряный шар искусств» — это одно из событий современной живописи. Вы, Владимир Аннакулиевич, в своей картине тоже собрали наших известных современников: ученых, поэтов, художников. Это Церетели, Гладышев, Коржев, Ахмадулина. Не случайно, вы удостоены высокой награды Российской академии художеств медалью «Шувалов». Это дорогого стоит!

Обаятельная и улыбчивая Татьяна Леонова добавила:

— Сегодня мы встретились с настоящим искусством, что очень приятно. К сожалению, это случается далеко не на каждой выставке.

Ахмат перевел объектив камеры на Зарету:

— У каждого человека есть зеленая тропа и тропа желтая, я желаю, чтобы зеленая тропа сопровождала вас всегда. Созданный вами мой портрет, уважаемый Владимир Аннакулиевич, мне так понравился, что трудно найти достойные слова. Я увидела себя совсем другими глазами. Спасибо вам! Желаю, чтобы ваша жизнь процветала. Здоровья вам и счастья!

Застолье продолжалось. Я не присаживался и старался уделять внимание своим гостям. Юрий Иванович громко произнес, перебивая общий гомон:

— Урожай художник собирает с душ человеческих, когда пишет портреты, когда пишет пейзажи, когда пишет красивых обнаженных женщин, — он показал рукой на картину «Дочки матери», где на берегу моря отдыхали мамы с детьми.

И уже со свойственным ему юмором, держа в руке рюмку, добавил:

— В шутку я назвал эту картину «Безотцовщина», там нет ни одного мужчины. К сожалению, так бывает, особенно сейчас!

И уже серьезно продолжал:

— Переехав в Москву, Артыков нашел себе хорошего друга жизни, Римму Николаевну.

Ему повезло: в первый раз, когда остался жив в ашхабадское землетрясение, второй раз, когда спасся от московских невест, а в третий раз, когда нашел жену. Ему крепко повезло, он хоть и не очень верующий человек, но грехи ему были прощены, и был он удостоен счастья — он нашел жену. Семья продолжает сегодня работать. Выставки показываются в Москве и других городах и пользуется большим успехом, потому что в них есть не только понимание Туркмении и России, есть духовность, которая направляет нас на понимание существа человека. И когда Артыков пишет «Эдем», — Юрий Иванович опять показал рукой на картину, — художник мечтает, чтобы и на русской земле был рай. Будем, надеяться!

Юрий Иванович под аплодисменты выпил рюмку и показал рукой еще на одну картину: