Отдохнув несколько дней, беженцы двинулись на север, в Гиполитанскую марку, подальше от войны, а защитники остались ждать врага. Вервольфы-разведчики по-прежнему передавали по цепочке все, что им удавалось разузнать, и новости были неутешительными. Все новые и новые имперские полки появлялись из-за пограничных гор. Осажденные города геройски сопротивлялись, но один за другим переходили в руки врага.

В эти дни Фиррине приходилось особенно тяжело. Больше всего ей хотелось отправить армию на юг и ударить по захватчикам, однако делать это было ни в коем случае нельзя. Если у нее и был шанс, то только здесь, на укрепленных позициях. Кроме того, нужно было дождаться союзников, а они все не спешили. И это было еще одной заботой королевы: среди солдат пошли слухи, будто вервольфы и вампиры так и не придут. Они, мол, слишком ненавидят род людской и только порадуются, глядя, как гибнет Айсмарк. Фиррина и Оскан изо всех сил пытались прекратить эти кривотолки. Смотрите, говорили они, ведь белые вервольфы все это время помогают нам, шпионят за имперцами, рискуя жизнью. Однако все усилия королевы и ее советника пропадали даром — многие в армии все равно думали, что король волчьего народа прислал разведчиков лишь для отвода глаз, а на самом деле он только и ждет падения Айсмарка. Это неверие в помощь союзников серьезно подрывало боевой дух армии, хотя воины по-прежнему беспрекословно подчинялись приказам командиров и рвались в бой. Им не терпелось потрепать имперцев так, как тех еще никто не трепал. Сражаться против сильнейшей в мире армии — уже повод для гордости, а если воинам Айсмарка удастся-таки намять врагам бока, победителей будут славить в веках.

Фиррина вместе с советниками пришли к заключению, что на лучшее отношение им рассчитывать не приходится, остается только подогревать в людях жажду мести и воинственный настрой. Это прекрасно удавалось Элемнестре. Когда она выводила свой эскадрон конных лучниц на парад, все до единого зрители вопили и размахивали руками, как на скачках. Выстроившись клином, лучницы пускали лошадей галопом к длинному ряду вкопанных в землю мишеней, бросив поводья и выпуская стрелу за стрелой. Приблизившись к мишеням, они поворачивали коней и проносились вдоль «вражеских рядов», продолжая поливать их дождем стрел. Затем всадницы мчались прочь от мишеней туда, откуда начали, умудряясь на всем скаку разворачиваться в седлах и выпускать по нескольку стрел назад. Это было поистине впечатляющее зрелище. Уж конечно, такая славная армия непременно остановит имперцев! Вскоре чужаки узнают, что Айсмарк не собирается сдаваться за здорово живешь! Каждый солдат, который видел выступление гиполитанок, загорался жаждой дать отпор врагам своей страны, оттеснить их обратно за горы.

Лучницы Элемнестры в упор не замечали знаков внимания со стороны воинов-мужчин. После очередного парада они ехали обратно в замок, не глядя ни направо, ни налево. Ведь они были отборным войском гиполитанской армии. Они посвятили свою жизнь преданному служению богине на полях сражений, и только их военачальнице, басилисе, было дозволено выйти замуж.

По меньшей мере половина гиполитанской армии состояла из женщин. Были смешанные полки, где мужчины и женщины сражались плечом к плечу, были чисто женские и мужские отряды, которые поддерживали друг друга: грубая сила воинов служила дополнением мастерству и выучке прекрасных воительниц. Однако лучшими из лучших считались отряды конных лучниц. Они хранили чистоту гиполитанских традиций и жили по законам предков, некогда пришедших в эти земли с далекой родины. Это были гордые и могучие воительницы, а их яркая форма — стеганые куртки и алые шлемы — оставалась неизменной сотни лет. Дружинники, любовавшиеся лучницами на парадах, замечали в них знакомые черты королевы Фиррины: юное лицо, высокие скулы и стальные глаза.

И все-таки, хотя Элемнестре и удавалось поддерживать таким образом боевой дух армии, пораженческие разговоры продолжались. По-прежнему ходили слухи, что союзники не придут, а если даже и придут, это никого не спасет, потому что имперцев все равно больше. Масла в огонь подливали жуткие рассказы беженцев из южных городов.

В один на редкость погожий день, когда весна была уже в разгаре, в столицу явились жители Барроуби, последнего города Южной чети, покоренного Сципионом Беллорумом. Город не мог устоять, их ждал плен и рабство, но градоначальник открыл для них тайный подземный ход, и дружинники под покровом темноты вывели людей далеко за стены. А добраться до Фростмарриса им помогли вервольфы-разведчики — если бы не они, беженцы пропали бы в пути или угодили в руки к имперцам.

Все утро Фиррина и Оскан расспрашивали изгнанников, пытаясь вытянуть побольше подробностей об имперской армии, но так и не узнали ничего для себя нового и в разочаровании покинули лагерь беженцев.

— Все, теперь наши южные земли полностью перешли в руки Беллорума. Имея такой надежный тыл, он может спокойно отправляться в поход на столицу, — мрачно проговорила Фиррина.

— Ну, мы ведь знали, что это случится, так чего волноваться? — попытался подбодрить ее Оскан.

— Это точно. Остается только победить непобедимого полководца и его вымуштрованную армию силами ополченцев-недоучек. А так волноваться совершенно не о чем.

Оскан от расстройства резко ударил Дженни каблуками, и та удивленно икнула.

— Слушай, дружинников и гиполитанских воинов ополченцами-недоучками уж никак не назовешь! Единственное серьезное сражение с армией Полипонта — когда твой отец задал им жару после Йоля — закончилось вничью. А твои ополченцы-недоучки в городах Южной чети дали полководцу такой отпор, что ему пришлось на несколько недель отложить поход! У нас есть настоящая большая армия и союзники! Только представь, как туго ему придется!

Лошади, предоставленные сами себе, медленно брели обратно в город.

— Ты прав, конечно, — все-таки признала королева после долгого молчания. — У нас есть шанс, пусть и крошечный. Просто мне тоже иногда нужно пожаловаться кому-нибудь на судьбу, а кроме тебя, некому. Но если ты повторишь хоть слово из того, что я сказала, я тебе язык вырву.

Она остановила лошадь и посмотрела туда, где через поля тянулся Великий тракт.

— Ага, с севера идет еще один обоз. Айда наперегонки!

И не успел Оскан и глазом моргнуть, как она пустила своего боевого коня галопом. Однако мгновение спустя Дженни ревниво припустила вслед за жеребцом, ничуть не интересуясь мнением своего седока. И ей почти удалось догнать соперника, когда Фиррина резко осадила коня у дороги. Королева одобрительно улыбнулась Оскану, но тут заметила, что он сидит в седле как каменный, вцепившись в гриву Дженни и зажмурившись.

— Я-то думала, ты наконец научился ездить верхом, но, смотрю, все заслуги принадлежат мулу, — усмехнулась Фиррина.

Польщенная Дженни по-ослиному закричала, соглашаясь с королевой, и принялась щипать весенние цветочки.

Обоз тем временем проехал мимо них. Фиррина поприветствовала всадников, сопровождавших его, и проводила их взглядом… Щуплая фигурка в одной из телег показалась ей знакомой.

— Магги! — воскликнула королева. — Что ты тут делаешь?

Она пришпорила коня и догнала повозку. Старик, сидевший на груде кормовой репы, улыбнулся и помахал ей рукой.

— Что я тут делаю? Участвую в приготовлениях к великой битве. Судя по донесениям вервольфов, она состоится со дня на день.

— И что ты собираешься делать, когда она начнется?

— Наблюдать и делать заметки для летописи. Кто-то же должен сохранить историю для потомков.

— А имперские ученые этого, по-твоему, не сделают?

— Куда им! Вы с союзниками прогоните империю с наших земель!

— Магги, и ты туда же! — улыбнулся Оскан. — Что, воинственность оказалась заразительна?

— Еще как! — бодро ответил старик. — Будь я лет на двадцать помоложе, сражался бы плечом к плечу с Олемемноном и снискал бы воинскую славу!

— Нет ничего славного в том, чтобы убивать людей, Магги, — тихо проговорила Фиррина, вспоминая битву в лесу.