— Нет нужды потрясать оружием, — проронила королева вампиров. — Это дворец, а не крепость. Здесь нет солдат, кроме тех, кого ты привела с собой.
Фиррина кивнула и отдала новый приказ. Воины выстроились в шеренгу, опершись на копья.
— Думаю, смертные замерзли, — сказал король вампиров и метнул взгляд в сторону огромного камина посреди зала.
Очаг тут же вспыхнул, языки пламени взметнулись чуть ли не к потолку, но быстро присмирели. Воздух стал быстро наполняться теплом. Фиррина никогда прежде не видела таких каминов. В Фростмаррисе главную залу отапливал большой очаг, но там дым выходил через отдушины под потолком. Однако ей совершенно не хотелось выставлять себя невеждой перед их вампирскими величествами — кто знает, что там у них на уме? — поэтому она лишь церемонно кивнула, выражая свою признательность.
— Что ж, полагаю, вы явились для переговоров. Тогда давайте приступим, — сказал король.
В этот момент он вдруг напомнил Фиррине Маггиора Тота, но стоило ей взглянуть на белые заостренные клыки его величества, как иллюзия сходства испарилась.
— Да, разумеется. Я пришла предупредить о том, что Айсмарк подвергся вторжению империи Полипонт. Мой отец пал в бою с вражеской армией, но ему удалось уничтожить врага.
— Неплохо, — отозвалась королева. — Ну, раз вы благополучно разгромили империю, наша помощь вам уже не понадобится.
— К сожалению, враг захватил южную часть Айсмарка и с приходом весны отправит в наступление новую армию.
— Которую, я полагаю, вы тоже победите.
— Непременно! — пылко ответила Фиррина.
— Так зачем вы просите нас о помощи, если можете справиться с империей своими силами?
Пытаясь выдержать взгляд королевы вампиров, Фиррина вдруг остро почувствовала, какой непомерный груз времени и опыта скрывается в ужасающей глубине этих синих осколков льда. Бледная женщина на троне обитала в этом мире не одну сотню лет, убивая, чтобы оставаться такой и дальше. Ради продления своей не-жизни она пила кровь бесчисленного множества людей. Королева вампиров была воплощением омерзительного, потаенного и глубинного зла, и Фиррине внезапно захотелось убраться подальше от Кровавого дворца. Куда угодно, лишь бы не видеть этого тошнотворного зеленого света, этих бледных бессмертных монархов и их придворных…
— Так нужна вам наша помощь или нет? — повторила королева вампиров.
— Нужна! — выпалила Фиррина в страхе, что ее дипломатическая миссия провалилась, даже не начавшись. — Мы уничтожили одну армию, но придут другие… Империя всегда так делает — насылает все новые и новые войска, до бесконечности. Рано или поздно мы все погибнем на этой войне. И тогда они пойдут на вас! Они уничтожат всех вас, сожгут дотла дворец, изгонят всех духов и призраков… — Фиррина осеклась, почувствовав себя очень глупо.
Сейчас она казалась себе обычной четырнадцатилетней девчонкой. Только бы не покраснеть!..
— Выходит, вы никого не победили. Просто немного задержали, — злорадно промурлыкала королева вампиров. — А теперь хотите забыть почти тысячу лет вражды и стать нашими друзьями? Да, это было бы весьма неплохо… для вас.
— И для вас тоже, ваше величество, — подал голос Оскан, придя Фиррине на помощь. — Королева Айсмарка совершенно точно заметила, что, если наше королевство падет, вы станете следующими. Империя кичится своими современными нравами, научностью и рациональностью. И нечи… э-э… необычные создания, такие как вы и ваши подданные, с их точки зрения, не должны существовать. Для них вы — ошибка природы, которую нужно исправить, чтобы мир стал чище.
— Научность? Что это еще за научность такая? — спросила королева вампиров.
— Это значит верить только в то, что логически доказано, что можно увидеть, взвесить или измерить. Это значит отрицать существование того, что не признано учеными. И чаще всего не признано потому, что это нельзя взвесить, измерить или увидеть, — ответил Оскан, поразив Фиррину своим спокойствием и хладнокровием.
— Вздор! — выплюнула королева. — А им не приходило в голову, что есть вещи, которые нельзя взвесить и измерить?
— А на этот случай у них есть другое оправдание: мол, наука еще не нашла способа изучить данный предмет.
— Значит, юноша, их науке придется нас принять, потому что нас-то очень даже можно взвесить и измерить. Ну, уж почувствовать-то точно. Следовательно, они признают наше существование и право на него, — с победной улыбкой заключил король вампиров, сверкнув острыми клыками.
— Если угодно, можете на это надеяться, — непринужденным тоном заявил Оскан. — Но вы забываете прискорбное свойство человека быть несправедливым. Видите ли, вы им не нравитесь. Им не по душе сама мысль о том, что такие, как вы, существуют. А когда человеку науки что-то не по душе, он или делает вид, будто этого не существует, или пытается это уничтожить. Вас они предпочтут уничтожить, и не только потому, что им не нравитесь вы, но и потому, что им нравится ваша земля. — Оскан пожал плечами. — Все пятнадцать лет моей жизни убеждают меня в том, что порой люди поступают несправедливо.
Их вампирские величества долго молча смотрели на «дипломатов» — и вдруг рассмеялись. Сначала тихо, потом громче, и наконец их бездушный смех наполнил всю залу до самого потолка.
— Дорогой, какая прелесть! Какие они славные! — хохотала королева. — Я так рада, что мы позволили им прийти! Пусть выступят еще разок, я могла бы слушать ночь напролет!
— Ну, ну, милая! — ответил король, изображая недовольство. — Вот теперь несправедлива ты. Не забывай, что и у послов есть гордость. Они имеют право рассчитывать на наше уважение и любезность.
Король и королева переглянулись с притворной серьезностью и вновь залились неудержимым смехом. Их поддержали все бессмертные придворные, и на гостей обрушились волны злорадного гогота.
Нахохотавшись вдоволь, король и королева упали в объятия друг друга, вытирая глаза.
Фиррина и Оскан чувствовали себя глупыми детьми, которые пыжились произвести впечатление на умудренных опытом взрослых, а вместо этого выставили себя полными дураками. Смех все не утихал, и они вскоре уже готовы были под землю провалиться. Фиррина залилась краской — частью от смущения, частью от злости, — а Оскан втянул голову в плечи и сгорбился, будто под гнетом стыда.
— Довольно! — взревел низкий гортанный голос, перекрыв смех и затушив его, как огонек свечи. — Королева Фиррина Фрир Дикая Северная Кошка из рода Линденшильда Крепкая Рука — мой союзник и друг, и я не позволю над ней насмехаться!
Фиррина обернулась на голос и увидела огромного вервольфа, который вышел на середину залы. В тот же миг остальные вервольфы вскинули головы и взвыли, приветствуя своего правителя.
Гришмак Кровопийца I приветственно поднял лапу и подошел прямо к Фиррине, остановившись напротив нее. Она и позабыла, какой он высокий: девочке пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Ей с трудом удалось побороть дрожь, когда огромная лапища потянулась к ней и вервольф галантно поцеловал королеве Айсмарка руку.
— Ваше величество, позвольте первым из присутствующих должным образом поприветствовать вас во дворце их вампирских величеств. Сами они, очевидно, позабыли о любезности и обходительности, которые следует выказывать правителям держав. Некоторые настолько глупы, что думают, будто физическое бессмертие может оправдать недостаток манер и воспитания. — Вервольф повернулся к тронам и встретил суровые взгляды короля и королевы вампиров. — Некоторые правители ошибочно полагают, что их многолетнее пребывание на троне никогда не закончится и ничто не грозит их власти. Хотелось бы напомнить, что войны разгорались и по менее весомой причине, чем оскорбление дорогого друга. А еще хочу напомнить, что те войны были ими проиграны, а их бессмертное королевство едва не обратилось в пыль!
Гришмак действительно был зол — с того самого дня, как он поклялся в дружбе юной принцессе Айсмарка, он привязался к этой девочке. Конечно, учитывая, что в случае отказа заключить союз дружинники Редрота повесили бы и четвертовали вервольфа, у него вряд ли был иной выход. Но дело было не только в этом и не только в политической и военной выгоде в создании мощного союза против империи Полипонт. Просто Фиррина понравилась Гришмаку.
