- Есть у меня подозрение, господин Гаров, что в вашем скромном труде я найду исчерпывающие ответы на свои вопросы по поводу поющих домов, а заодно и по поводу скрытых особенностей бытовых изысков первобытных племен.

- Ну вот, госпожа Палладина, и Вы начинаете знать то, что знаете, а не только то, что передали Вам физиологические органы чувств.

- - -

К вечеру стихийное бедствие в виде «тропического ливня», урагана, смерча и наводнения благополучно завершилось. Просто кого-то в «небесной канцелярии» сие светопреставление порядком утомило, и послушный ветер в два счета разметал черно-сизые тучи. Их рваные куски еще виднелись где-то далеко в горах и по сторонам, а горизонт над морем был уже чистый, и «зализывающий раны» мокрый город утонул в ярких предзакатных лучах умытого солнца.

Ира до краев наполненная стихиями всех мастей и оттенков, в еще чуть влажноватой одежде и с целой кипой распечатанных Генкиных фотоснимков, на вызванном Женечкой такси ехала домой.

Здорово, когда происходят встряски и что-то меняется. Главное – суметь очень точно выбрать волну, самый ее гребень и направить изменения в нужном направлении. Тогда девятый вал обязательно вынесет к желанному заветному берегу.

Ира по дороге заехала в «Магнит» и накупила себе всяких вкусностей в виде глазированных сырков, суфле «От Рузанны» и печенья с корицей, а у мужественно выплывших со своими дачными корзинами бабулек – черешни, клубники и шелковицы. Немного подумав, она заглянула в небольшой ларечек, хозяин которого занимался жаркой цыплят и прочей всячины, и купила пару шпажек шашлыка, вернулась к бабулькам и взяла еще огурцов и помидоров на салат.

К счастью, за соседней дверью царила тишина, и Ира спокойно взялась за воплощение в жизнь персонального «пира на весь мир», а заодно стала приводить в порядок долгосрочные планы.

Итак, Генка финансирует расширение производства Радного под будущую линию мебели, на разработку которой у нее есть, если учесть замечания Радного и собственные прикидки, что-то около полугода. Год у нее есть на доведение до ума дома на 73 километре. И на свою книгу Женечка ей тоже дал год. Благодаря уже сданной в производство разработанной ею коллекции, средств к существованию у нее больше чем достаточно – Радный не поскупился и это еще мягко сказано. К тому же, начало работ по даче, тоже связано с хорошим финансированием – так что брать еще заказы, нет необходимости. Таким образом, хорошо все распланировав, можно работать спокойно, то есть с чувством, с толком, с расстановкой.

На данный момент прикидка по дому Радного уже сделана и вылеживается. С Генкиными материалами Ира ознакомилась, и процесс осознания пошел. Действительно, спонтанное решение погрузиться в чтение Женечкиного труда – самое правильное и своевременное.

Запел мобильник, возвещая, что ее домогается Игорь Александрович. Ира не ответила, но задумалась. Действительно, никакого чувства сострадания к нему, на самом деле, она не испытывала, и необходимости в его пылкости тоже не ощущала. Пожалуй, это был единственный досадно диссонирующий момент в так удачно сложившихся обстоятельствах. Конечно, можно было с определенной периодичностью просто посылать его куда подальше, пока он окончательно не остынет, но Иру такая перспектива абсолютно не радовала. Обманывать себя ложным состраданием это действительно хуже некуда – Женечка прав. Ира представила, что ждало б ее на сем пути: бесконечные ненужные встречи, длинные нудные объяснения из пустого в порожнее, изнуряющие угрызения совести и т. д., и т. п. И так до бесконечности с немыслимой затратой сил в никуда. Иру Игорь Александрович в его прежнем состоянии всегда очень устраивал. Что ж, надо найти точку отсчета, перевернувшую его восприятие, и постараться вернуть в исходное положение.

Ира с миской ягод устроилась на диване и вдруг ясно очутилась в снежной ночи между Игорем Александровичем и Аристархом Поликарповичем в доме последнего.

- А почему бы ему к Поликарпычу своему не съездить? – сказала она вслух и погрузилась в чтение Женечкиного труда.

- - -

Игорь Александрович всю стихию проспал тяжелым сном и проснулся только под вечер с дикой головной болью и гадким состоянием на душе. Он кое-как привел себя в порядок и выпил таблетку анальгина. Минут через двадцать головная боль отпустила, но состояние все равно оставалось мерзопакостное. Он понимал, что после всего звонить Палладиной, идея, мягко говоря, плохая, но ничего с собой поделать не мог – видеть, или хотя бы слышать ее хотелось до жути. Игорь Александрович, будучи готовым ко всему и ни на что не надеясь, набрал Иришкин номер. Она не ответила. Выкурив три сигареты подряд, Игорь, сам не зная почему, позвонил Мариночке и попросил заехать к нему.

Мариночка нарисовалась почти мгновенно, по крайней мере, ему так показалось. Она щебетала без умолка, выкладывая все новости стихийного бедствия, обрушившегося на город, пока он не заткнул ей рот поцелуем.

Мариночка слегка опешила от неожиданности. Хоть ее трудоустройство и состоялось в постели, но это было в далеком полузабытом прошлом, и уже давно сам Игорь Александрович ее интимными услугами не пользовался. Легкий шок от внезапного поворота событий прошел быстро, тем более что босс пылал такой неистовой страстью, какой офис-менеджеру, даже с ее стажем, испытывать в отношении себя еще не доводилось.

После бурной оргии, едва придя в себя, Игорь попросил заказать ему билет до Самары на самое ближайшее время и уже хотел было ненавязчиво выпроводить свою секретаршу, но передумал. Остаться одному казалось невыносимым.

Мариночка «села на телефон» и вскоре сообщила дату и время отъезда Игоря Александровича, о чем последний незамедлительно известил очень сему обрадовавшегося Аристарха Поликарповича.

Оказалось, что Аристарх Поликарпович не просто будет очень рад видеть у себя «Игорешу», а даже собирался сам позвать его, так как тут образовались очень неотложные проблемы, которые только «Игореша» и способен уладить.

Ира, периодически закидывая в рот горсть ягод, углубилась в чтение Женечкиной книги. Судя по содержанию «Введения», работа была посвящена суевериям и приметам, а намеченный территориально-временной охват успешно соперничал с «Золотой ветвью» Фрэзера. На 28-й странице появился кусок, набранный курсивом со сноской: «Здесь и далее текст, выделенный курсивом, для публикации не предназначен. Только для тебя, Ира». Ира, бегло просмотрев распечатку, поняла, что курсива на протяжении всего труда гораздо больше половины.

- Что ж, нормальный шрифт издадим, как есть, а курсив нарисуем, – произнесла она вслух.

- Хорошая идея, – услышала она Женечкин голос у самого уха и подняла глаза. В комнате никого не было.

- Кажется, пора баиньки…

Наутро она вновь села с книгой, начав чтение с самого начала. Это действительно было монументальное научное исследование целого комплекса ныне действующих и несколько подзабытых народных примет и поверий, суеверных убеждений и предрассудков чуть ли не всех времен и народов с выявлением корней их возникновения и причин тотальной живучести для действующих, а для полузабытых – причин отмирания. Текст, набранный нормальным шрифтом, содержал кучу сносок со ссылками на всевозможные (компетентные и не очень) источники. В курсивных разделах сносок не было (не считая самой первой о назначении данных вставок). Во-первых, их содержание касалось личного Женечкиного многовекового опыта, не подтвержденного научными исследованиями вследствие отсутствия источников в виде хоть каких-то свидетельств. Во-вторых, выделенное повествование включало комментарии, пояснения и выводы, абсурдные с точки зрения официальной науки. В целом, в отрывках, напечатанных курсивом, отражался истинный Женечкин взгляд на освещаемые вопросы. В чем-то он подтверждал свои же «официальные» утверждения, в чем-то дополнял, а в чем-то и полностью опровергал, ехидно посмеиваясь над «необходимостью соблюдать приличия в приличном обществе».