- Значит, по-твоему, я отношусь к мистически мыслящим человекообразным?

- Я не помешаю вашей научной дискуссии? – Женечка показался на лестнице, ведущей из хозпомещения цокольного этажа.

- Женечка! – Ира вскочила и бросилась ему навстречу.

- Палладина, ты меня придушить решила?!

- Нет.

- Врешь! – Женечка находился в прекрасном расположении духа. – Ну что, так и будешь на мне висеть? Я, как-никак, с дороги – даже домой толком не заходил. Устал, знаешь ли!

- Садитесь, Евгений Вениаминович, а я пойду, кофе еще сварю.

- Нет, Влад, кофе мы отправим варить Ирину Борисовну Палладину.

- Что?!

- Не возмущайся, Ирочка! Кстати, можешь это сделать каким-нибудь магическим способом, не выходя из гостиной. Хотя, если честно, идея озадачить тебя бытовыми проблемами пришла мне в голову как раз с целью опустить тебя на Землю-Матушку. Ир, серьезно, свари кофе – мне с Владом посекретничать нужно, – Женечка, глядя на Иру, ехидно улыбался. – Что, обиделась?! Да издеваюсь, я, издеваюсь! Сиди, отдыхай, а мы с Владом займемся изготовлением божественного напитка.

Женечка, так и не присев, увлек Влада на кухню. Ира сидела в замешательстве. В замешательстве и от внезапного появления Женечки, но более от замечания Влада относительно своего двойственного отношения к предмету, названному им мистикой. Одна ее часть воспринимала это все как должное, а другая возмущалась и считала все это бредом. Они спорили, и ни одна не одерживала верха: «Вот это меня и выматывает. Я не могу принять себя такой, какая я есть… А какая я есть? Я не знаю! НЕ ЗНА-Ю! Или боюсь знать?». Ее размышления прервал Женечка:

- Ир, расскажи мне во всех подробностях все, абсолютно все, что произошло с тобой во время твоей поездки от начала, то есть с того момента, как мы с тобой расстались, и до сего момента включительно.

Ира вся напряглась под пристальным Женечкиным взглядом. Ее била уже хорошо знакомая ей дрожь.

- Ирка, не сопротивляйся! Я же не могу в присутствии Влада проделывать с тобой все, что мне вздумается. Ты ведь знаешь о чем я?

Женечка загадочно, многозначительно и безжалостно улыбнулся. Ире стало почти что дурно, но она взяла себя в руки и стала рассказывать. Женечка периодически перебивал ее, не давая пропустить ни одной, даже самой на ее взгляд пустяковой детали. Когда она закончила, напряжение немного отпустило.

- Ир, а теперь утихомирь ненадолго свои, кстати, совсем нелишние, рационализм с реализмом, и попробуй представить как должное, что Эриана – это твоя прошлая жизнь. Сейчас ты, можно сказать, неплохо помнишь, как тебя, то есть Эриану, сожгли. Подумай, зачем? До сих пор ведь ты задавалась совсем иными вопросами, ведь так?

- Да. Мне было интересно…

- Неважно. Попробуй сама себе ответить на вопрос «зачем?»

- Жень, мне страшно, – сказала Ира после минутного молчания.

- Хорошо, я сам отвечу, хоть ты и знаешь ответ, нужно чтобы он еще и прозвучал. Одна из причин – захватить твое ВНИМАНИЕ, чтобы оставить яркий след в твоей памяти, который неизменно в определенный момент всплывет и перекочует в сознание. Сработало! Ты вспомнила. Из спецхранов памяти можно вытаскивать все, но чем больше ВНИМАНИЯ затрачивалось на восприятие, тем эта информация доступнее в дальнейшем для сознания. А вспомнив что-то одно, потом получается вытащить и многое другое, чему уделялось гораздо меньше ВНИМАНИЯ.

- Опять ВНИМАНИЕ… меня это слово последнее время до истерики доводит… – медленно проговорила Ира.

- Это точно, – подтвердил Влад.

- Неудивительно. Ты начала догадываться о его функциях и по привычке испугалась. Это нормально. Человека все, что лежит за пределами человеческого – пугает. Это защитный рефлекс. Система безопасности в действии.

- Но ведь пользоваться вниманием – это вполне человеческое свойство, – заметил Влад.

- До определенного предела. Пока не понимаешь для чего оно предназначено и не пытаешься его сознательно контролировать. Человека ведь «делали», как говорится, по образу и подобию. Многие функции физиологического мозга совпадают с теми, которые являются Глобальными Законами Мироздания. Иначе и быть не может, ведь в конечном итоге это все есть единая система.

- Так, мальчики, я пошла варить кофе.

Женечка проводил Иру развеселым смехом:

- Не переживай, Влад! Она больше выделывается, чем на самом деле бьется в истерике.

Эта Женечкина фраза долетела до Иры, и она неожиданно для себя тоже усмехнулась, притом весьма ехидно. «И зачем, собственно, спорить самой с собой, когда можно просто заменить «или» на «и» и согласиться с тем, что ты и человек, и не только. Может, я боюсь, что меня сочтут сумасшедшей? Так ведь кое-кто и так считает. Мне ведь от этого не холодно и не жарко. И, в конце концов, ведь совсем необязательно свои взгляды, убеждения и ощущения выставлять на суд общественности! Пусть это все даже и бред – какая разница, ведь мне от того ни хуже, ни лучше не становится? Определенно!», – неслось в Ириной голове, но она понимала, что не в первой увещевает себя подобным образом и что вряд ли вымучивающие ее приступы метаний перестанут повторяться.

- Женька! Я знаю, что ты со мной делаешь, – заявила она с порога кухни.

- Что я с тобой делаю? – Женечка принял самый комичный вид несказанного удивления, лишив возможности удержаться от смеха Иру и Влада. – Так что же я с тобой делаю? – на этот раз его голос, поддерживаемый выражением лица, вибрировал гротескной строгость.

Влад снова покатывался со смеху, а Ира, едва ухмыльнувшись, села и, глядя на Женечку в упор, твердым голосом сказала:

- Ты манипулируешь моим вниманием.

- Гениально! Палладина! Ты растешь в моих глазах! Браво!

- И еще, – продолжила Ира, игнорируя его ерничанье, – я знаю, что нужно делать мне.

- И что же? Запустить в меня чашкой с раскаленным кофе? – Женечка кривлялся изо всех сил.

- Кстати, неплохая идея! – подыграла ему Ира, но дальше продолжала серьезно. – Мне нужно принять и узаконить двойственность себя – реальное и ирреальное.

- Во, блин! Палладина, а ты действительно растешь! – воскликнул Женечка, правда, уже с меньшей долей сарказма, но затем опять развеселился. – А вот Влад, не в пример тебе, никогда и не пытался воевать в пределах своей двойственности. Хотя, вряд ли это для него такая уж большая заслуга – над ним же не измывались посредством вдалбливания догм научного коммунизма?! – Женечка расхохотался и на несколько мгновений заструился пламенем.

Влад впал в ступор. А Женечка, вновь приняв человеческий облик, снова рассмеялся:

- Ну вот, теперь и тебе, Владушка, придется заняться приведением в состояние мира реального и ирреального в себе. А ты думал, как!? Ты думал, что, на Палладину от нечем заняться блажь напала!? Не-ет! Ей действительно, ой как тяжелехонько! А потому, оставим-ка мы ее в уединении на некоторое время, скажем, до вечера.

Он стремительно поднялся, сгреб Влада и, бросив на ходу «Пока!», удалился.

Ира, унимая дрожь, убрала со стола, перемыла посуду и даже полы в гостиной и на кухне. Прихода Татьяны Николаевны ожидать не приходилось – судя по звукам с улицы, Женечка перехватил ее и, чуть ли ни силой запихав в видавшую виды «Ниву», тоже уволок с собой.

Первая до конца осознанная мысль советовала плюнуть на все свои стенания и засесть за работу. «Идея, конечно, неплохая и очень даже здравая, но, пожалуй, в этом случае я так и не разберусь в себе никогда, и все начнется сызнова», – подумала Ира, и, когда не осталось больше ничего, подходящего для мытья или уборки, она забралась с ногами на диван в гостиной, обняла подушку и начала крутые разборки с собой.

Благое намерение разобраться в себе неожиданно натолкнулось на самую, казалось бы, банальную, но совершенно неожиданную и непредвиденную Ирой трудность: она не знала с чего начать. Минут пятнадцать она просто сидела, обняв подушку и тупо уставившись перед собой. В какой-то момент ей показалось все это бесполезной и пустой затеей, и она даже уже стала настраиваться на работу, но тут до гениальности простейшая мысль посетила ее: раз в ней борются два начала – рациональное и иррациональное – то нужно, как минимум, провести между ними четкую грань.