- Все же считаешь, что я переборщил, предложив…

- Если бы ты кинулся со своими идеями только теперь – решил бы, что изрядно перебарщиваешь.

- Женич, а ты не перебарщиваешь! Заставить ЧЕЛОВЕКА, я подчеркиваю, ЧЕ-ЛО-ВЕ-КА, пережить всю эту жуть еще раз!

- Генка! Ну откуда в тебе это слюнтяйское человеколюбие!?

- Да, Гаров, твое человеколюбие слюнтяйством ну никак не назовешь! Если твоему другу суждено умереть от рук палача – ты, Женич, становишься палачом, дабы сократить его мучения!

- Мог бы не напоминать.

- Извини! Не думал, что тебя это как-то заденет!

- Уважаемые человеколюбцы, смените тему, – сказала Ира, заходя в гостиную. Женечка с Генкой моментально осеклись и застыли с идиотским видом. – Чем зазря воздух сотрясать, лучше придумайте, за что мне в первую очередь хвататься: за особняк Радного, или за твою книгу, Женечка, или за новую, предложенную к разработке тобой, Геночка, коллекцию мебели, или бросить все и по многочисленным просьбам трудящихся заняться живописью, а?

- Браво! – Женечка аплодировал, а Генка все еще не мог прийти в себя.

- И вообще, я есть хочу.

Женечка незамедлительно исчез на кухне.

- Ты как? Ирчик! – изумленно осведомился Генка.

- Великолепно! Кстати, ты когда мне фотки скинешь?

- При первой возможности.

Женечка гладил Иру по голове и как-то странно на нее смотрел. Казалось, что он с нетерпением ждал ее пробуждения и одновременно боялся этого.

- Я одного не пойму, чего это ты так бурно радовался, когда Генка вдруг выяснил, что Юлия Град – это я?

- Видишь ли, Генка – слепой. Вернее, с обычным зрением у него все в порядке, но некоторые вещи от него ускользают.

- Женечка, я понимаю, что подслушивать нехорошо, но вы так вчера орали, что вас невозможно было не услышать.

- Не сомневаюсь, что ты уловила все, что тебе необходимо.

- Так вы для этого подняли такой крик?

- Нет, Ира. С эмоциями совладать не получилось. Думаю, что с твой подачи, – Женечка тяжело вздохнул. – Генка большой человеколюбец, а заодно наделен неутомимым пристрастием ввязываться во всевозможные передряги. Во времена очень отдаленные одна из связанных с проявлением человеколюбия передряг закончилась для него смертным приговором.

В те времена казнь являлась не просто лишением жизни, а представляла собой изуверство высшей степени. Возможность вытащить его из этой передряги напрочь отсутствовала. В общем, мне пришлось стать палачом, дабы свести его физические муки к минимуму. Приятного, само собой, было мало…

Генка, осознав свою суть, прекрасно помнит все свои рождения, жизни и смерти. К тому же, осознание сути дается ему достаточно легко и в очень раннем возрасте – где-то в районе двадцати лет. Правда, он лишь без труда вспоминает все свои рождения, жизни и смерти – только и всего, а во всем остальном он ничем не отличатся от среднестатистического человека, разве что обладает гениальными способностями во многих сферах, однако, сферах вполне человеческих. Он хорошо знает, чего стоит осознание сути. По его мнению, а в этом ему можно доверять, этот процесс хуже смерти.

- Насчет «хуже», судить не берусь, но вот то, что гораздо дольше – это, по-моему, без сомнения.

- Наверное, ты права. У меня другие параметры жизни во всех отношениях, так что о многом не могу судить. Так вот, сам он легко справляется со всевозможными неудобствами в виде страданий того или иного происхождения, а вот в отношении других крайне щепетилен, – Женечка снова тяжело вздохнул. – Ладно, Ирка, не заморачивайся на этом и вопросами меня не терзай.

- Праздное любопытство не удовлетворяется?

- Что-то вроде того… Ирка! Не заморачивайся! – Женечка вымученно улыбнулся.

- А вы давно с Генкой знакомы? – вдруг спросила Ира, чем неожиданно для себя ввергла всегда прекрасно владевшего собой Женечку в новый шок. – Я имею в виду сейчас… ну… в этой его жизни… – добавила она.

- В этот раз он появился здесь на свет не без моего участия. Я – его биологический отец. Он, правда, об этом не знает, или делает вид, что не знает. В любом случае будет лучше, если ты ему не скажешь.

- Жень!

- Что?

- Гена лично знаком с Радным.

- И что? Логинов лично знаком чуть ли не с большей частью человечества и при этом очень хорошо с каждым. Это одна из сторон его человеческой гениальности.

Ира не уловила, каким образом она попала в гостиную. Женечка сидел в кресле и улыбался ей, но не так, как обычно. Он выглядел тотально вымотанным, чего на Ириной памяти никогда не было.

- Женечка, ты спал этой ночью?

- Не-а…

- По-моему, тебе жизненно необходимо выспаться.

- Ты так думаешь?

- Наверное, да – раз говорю.

Женечка поднялся, вышел и через минуту вернулся с какой-то книгой в руках.

- Возьми, почитай, только не уходи, – сказал он и удалился в спальню.

Ира проводила его взглядом. Он действительно сегодня был не таким, как всегда. Видимо, что-то действительно произошло. Впрочем, вчера говорил на повышенных тонах в большей степени Генка, но и Женечка тоже не справлялся с эмоциями, чего раньше за ним не наблюдалось. О точных границах услышанного Ирой обрывка, он, скорее всего, не догадывался, а Ира предпочла не уточнять, будучи уверенной, что никаких объяснений сверх того, что уже сказано, от него не добьется в любом случае.

Часы показывали всего девять утра. Руки сжимали предложенную Женечкой к ознакомлению книгу, название которой привело Иру в легкое замешательство: «Драконы. Миф и реальность». Женечка ничего никогда не делал просто так, но, видимо, в этот раз взял с полки первый попавшийся том. Ира открыла книгу, так как делать все равно было нечего. Текст представлял собой достаточно серьезный анализ принадлежащих различным культурам мифов, легенд и сказок, посвященных драконам. Незаметно для себя Ира погрузилась в чтение.

Когда она, наконец, подняла глаза, за окном стемнело, столик украшал изысканный ужин, а в кресле напротив сидел улыбающийся Женечка, судя по всему, уже давно пристально смотревший на Иру веселым взглядом.

- С возвращением, госпожа Палладина! – приветствовал он ее отрыв от книги.

Вот теперь Женечка стал прежним, и Иришка резко собрала себя в кучу, морально готовясь, на всякий случай, сразу ко всему. Мобилизация ее сил так рьяно бросилась в глаза, что Женечка от души расхохотался.

- Ира! Расслабься! Лучше покажи, чего это ты так внимательно изучала.

- То, что выдали, – сказала она, протягивая Женечке книгу.

- У-у-у! – он снова расхохотался, правда, теперь вроде как несколько натужено. – До такой степени я еще никогда не уставал, – Женечка, продолжая смеяться, унес «Драконов» обратно в кабинет.

- А мне понравилось.

- Ирочка! Не вопрос! Обязательно возьмешь домой и дочитаешь, но только после того, как сделаешь иллюстрации к моей книге.

- Значит, читать придется все заново, – сделала вывод Ира.

- По-моему, если понравилось – это не проблема. Давай ужинать.

Вечер посвятили Генке, но только в общепризнанных человечеством рамках – по очереди вспоминали уморительные истории с ним в главной роли. Часов в одиннадцать позвонил на Женечкин мобильник их герой.

- Про меня треплетесь?!

- А про кого же еще!

- Дай Ирчику трубочку.

- Ир, Генка тебя жаждет.

- Алло!

- Ирчик, ты в курсе, что мобильник твой вне зоны?

- Как?

- Проверь…

Ира взяла лежавший рядом свой телефон. Он не подавал никаких признаков жизни.

- Слушай! Точно – сдох!

- Ну вот, а я целый день названиваю. В общем, посмотри свою почту – фотки я выслал.

- Спасибо!

- Ирчик! Я тайно влюблен в тебя!

- Ах! Генка! – Ира рассмеялась.

- - -

Всю ночь под торжественные всполохи молний и грохот грома лил дождь, а утром Иру разбудили яркие лучи солнца и щебет птиц. После завтрака Женечка проводил ее до Ривьеры и, чмокнув в щеку, испарился. Он хотел отправить ее домой на такси, но Ирина выразила желание прогуляться.