Де Рейзон тяжело опустился в кресло.

— И теперь вакцина у них. — Том запустил пятерню в волосы. Все к худшему в этом худшем из миров. И он уже не может ничего изменить. А может быть, ничего и нельзя было изменить…

В кабинет влетела Кара.

— Томас! Как ты?

— Лучше не бывает! Вакцина у них. Моника у них. Информация о мутации у них. Чего доброго, и антивирус уже у них.

— Но сон… Он же реален!

— Реален? Ну да, разумеется.

— Да. Да, Питер, измените параметры. Установите 179,47 градуса и выдержите два часа. — Жак де Рейзон вышел из ступора. Он разговаривал с лабораторией, распоряжался, как и положено руководителю. — Следите внимательно и при первых признаках мутации сообщите мне. — Он положил трубку и повернулся к Тому. — Извините, мистер Хантер. Эти два дня истерли меня в порошок. Я вам верю. Во всяком случае, через два часа мы получим результат тестирования. Тем временем нужно информировать официальные инстанции. Вальборга Свенсона я знаю.

— И?

— И если это все так, то… — Его голубые глаза скрылись за покрасневшими веками. — То да поможет нам Бог.

— Моника назвала мне это имя и потребовала, чтобы я его запомнил и передал вам. Мне нужно немедленно соединиться с Гейнсом.

Жак де Рейзон кивнул.

— Нэнси, соедините с Гейнсом.

Мертон Гейнс один в своем кабинете. В состоянии легкого шока он вслушивается в слова Жака де Рейзона. Шесть часов назад он столь же внимательно слушал несколько фантастические выкладки Томаса Хантера, а теперь…

Гейнс почувствовал себя неуютно.

Боб Маклрой рассказывал ему о предсказании Томаса насчет победителя дерби в Кентукки. Сам Томас Хантер сообщал ему о предполагаемых проблемах с вакциной Рейзон. Гейнс затронул тему на заседании кабинета. Согласился проверить сны Хантера. Но все это пустячки по сравнению с тем, что надвинулось на него теперь.

Томас Хантер заснул, узнал, где находится Моника де Рейзон, отправился туда и вернулся с доказательством, что проблема с вирусом приобрела реальные очертания.

— Он здесь, рядом.

— Давайте его сюда, — сказал Гейнс. — Томас? Как дела?

— Похвастаться нечем, сэр. Надеюсь, вы помните о нашей договоренности.

— Гм… Давайте пообстоятельнее, поспокойнее…

— Сэр, Свенсон мне спокойствия не внушает. Тем более он уже действует.

Что ж, этот молодой человек прав.

— Прежде всего, мы не знаем, существует ли этот вирус. Ведь так? Они его уже получили?

— Вирус появится уже через два часа. Гонка началась. Вы должны остановить Свенсона.

— Чтобы его остановить, нужно знать, где он находится.

— Мистер Гейнс, только не говорите мне, что для вас проблема — найти этого типа. Он не такая уж мелкая сошка.

— Мы его найдем. Но есть ли у нас достаточный повод…

— А это для вас не повод? Моника сказала мне, что он собирается использовать вирус, чего же еще нужно?

В сознании Мертона Гейнса колотились два слова: что, если… Что, если… Что, если Хантер прав и лишь несколько дней отделяет мир от сокрушительной пандемии? Общеизвестно, что наука и технология используются в первую очередь отнюдь не на благо человечества. Прохладный ветерок от лопастей вентилятора вдруг дохнул на Гейнса ледяным морозом Арктики. Дверь кабинета закрыта, но из приемной донеслись чьи-то шаги.

Америка катит себе по пресловутому шоссе прогресса, словно недавно сошедший с конвейера автомобиль. Банки ворочают миллиардными суммами. Уолл-стрит перемалывает соизмеримые по стоимости объемы товаров. Президент через два часа собирается выступить с новым планом налогообложения. А мембрана телефонной трубки, прилипшей к уху заместителя государственного секретаря, квакает голосом находящегося за пять тысяч миль человека, что через три недели землю украсят четыре миллиарда свежих покойников.

Сюрреализм какой-то. Невообразимо.

Но… Что, если…

— Прежде всего, давайте, все же, успокоимся. Я вас понимаю, я на вашей стороне. Я обещал и выполняю обещание. Но государственная система — животное с определенным временем реакции, определенными возможностями. Чтобы нас выслушали, нам нужны абсолютно неопровержимые доказательства. Ведь ваши утверждения по-прежнему выглядят невероятными, фантастическими. Это-то вы понимаете?

— Мы получим доказательство, но будет поздно.

— В любом случае мы должны понять друг друга, чтобы достичь согласия. Нужны, по крайней мере, результаты проверки.

— Но Свенсона-то вы найти можете! У вас ЦРУ, у вас ФБР.

— Но не за два часа. Я вам говорил о времени срабатывания. Переходные процессы. Если В2 кружит в воздухе над Багдадом, мы можем сбросить бомбу на этот Багдад в течение часа. Но если этот В2 даже еще не покинул ангар, если мы еще не знаем, где находится наш Багдад… Вы меня понимаете?

Хантер тяжело вздохнул.

— Тогда, мистер Гейнс, считайте, мы уже покойники. Вы меня понимаете? И Моника… — Голос в трубке смолк.

Что, если?.. Что, если?.. Что?

Гейнс встал, принялся шагать по кабинету, не опуская трубку.

— Я не говорю, что ничего не собираюсь предпринять.

— Тогда сделайте хоть что-нибудь.

— Сразу после нашего разговора я обязательно соединюсь с директором ЦРУ. Он уже в курсе событий, и у него есть наработки. Насколько я знаю, таиландская полиция уже задержала того, кто передавал вакцину. Или его автомобиль. Дело о похищении расследуется полным ходом, оно лишь получает новую окраску. Но для всех, кроме вас, да, пожалуй, Рейзона, оно выглядит разновидностью промышленного шпионажа.

— Вы ведь представляете себе, с каким скрипом ворочаются здесь, в Азии, колеса государственной машины.

— Я постараюсь их ускорить. Но поспешите с доказательством.

— А мне тем временем затылок чесать?

Гейнса и этот вопрос не застал врасплох.

— Делайте то, что делали. Вы добились удивительных результатов, и я только могу сказать: так держать!

— Гнаться за Моникой? Но теперь это уже за пределами моих возможностей.

— К сожалению, за пределами не только ваших возможностей. Лучше всего у вас получается спать. Спите, и пусть вам снится.

— Гм… Спать?

— А что еще остается?

Три сегмента. Жив-мертв-жив. Жуть. Они страшно раздражали его, пугали, но говорить о них ему не хотелось.

— Что он сказал? — спросила Кара.

— Сказал — ждать.

— Сидеть сложа руки и ждать? Он что, не понимает, что нет у нас времени?

— Сказал — спать.

Кара подошла ближе.

— Значит, он тебе верит.

— Откуда я знаю…

— По крайней мере, он начинает верить в значение твоих снов. И я с ним согласна. Ты должен уснуть. И чем скорее, тем лучше.

— Прямо так, по заказу? — Он щелкнул пальцами.

— Что, я должна тебя вырубить? Гейнс прав, но он не договорил. Ты должен не просто спать, а делать во сне то, что требуется.

Это означало, что он должен получить больше информации о штамме Рейзон.

— Снова в черный лес, — сказал Том.

— Если надо, то и в черный лес.

Теперь у него два убедительных мотива вернуться в черный лес, по одному на каждую реальность. Здесь ситуация подошла к критической точке, требуются решительные действия. А в цветном лесу его мучили сомнения относительно аварии космического корабля.

— Может быть, мне стоит снова поговорить с Рашелью? Выяснить, откуда ее спасать в следующий раз. Ведь однажды это уже сработало.

— Сработало. И что это значит? Что она в действительности Моника? Ты видишь во сне Монику?

Он вздохнул.

— Кабы я знал… Ладно. Давай, нокаутируй меня.

Кара вытащила из кармана упаковку и отделила три таблетки.

Том оторвал голову от подушки. Утро в доме Рашели.

В течение долгой секунды он сидел неподвижно, пропуская сквозь себя поток мыслей о сне из древней истории. Ситуация там накалилась до предела. Нужна информация о вирусе Рейзон.

Если все это, разумеется, не сон.