— Умница. Хорошо, я привяжу вас так, чтобы вы смогли дотянуться до кровати ногой. Колотите по ней, пока не проснусь. Но рта не разевайте.

Она уставилась на Тома. Затем внимательно оглядела кондиционер.

— Шевелитесь! Чем скорее засну, тем скорее мы с этим покончим.

Пять минут ушло на то, чтобы разобраться с простынями и забинтовать жертву. Том заставил ее лечь на спину, примерил к кровати, убедился, что она достанет ногой до ножки. Руки ее он связал за спиной, обмотал каждый палец, чтобы исключить всякие непредвиденные возможности. Связал ноги. Работал быстро, не обращая внимания на то, что потный торс его елозит по шелковой кофте Моники. Ей все это напоминало театр абсурда. Он же воспринимал все абсолютно серьезно и шустрил, как тренированная крыса во время эксперимента.

Закончив, он оглядел плоды своих стараний, подошел к постели, растянулся на спине, закрыл глаза.

— Какая глупость, просто не верится, — пробормотала она.

— Тихо. Я сплю. Рот затыкать, что ли? — Он снова сел. Стянул обувь.

Зубы! Их-то она и использует.

— Вы сможете заснуть? Я не издам ни звука, обещаю, но… смешно как-то.

— Хватит пустой болтовни, вы уже достаточно высказались на тему моей глупости. Не мешайте, не то не смогу заснуть. Хотя я уже умираю от усталости. Хороший шанс хоть чуток отдохнуть.

Он снова улегся, закрыл глаза.

— Может, колыбельную спеть? — с удивлением услышала себя Моника.

Он повернул к ней голову.

— А вы поете?

Она отвернулась, уставилась в стенку.

Прошло пять минут, прежде чем она отважилась взглянуть в его сторону. Он лежал в той же позе, равномерно вздымалась и опускалась грудь… Отлично сложен. Темноволосый. Красавец.

Жаль только, мозги набекрень. Спит?

— Томас, — прошептала она еле слышно.

Он уселся, потом встал, подхватил обрывок простыни.

— Что такое? — испуганно спросила она.

— Спасибо за подсказку. Надо вас обеззвучить.

— Я молчу!

— Зубы! Неплохое оружие. Универсальный инструмент. Прогрызть дорогу к свободе, ха! Челюсти у вас завидные. Так что, извините… Иначе не засну. — Он обмотал ей и челюсти. Она не сопротивлялась. — Прошу прощения. А вообще-то голос ваш мне даже нравится.

И он снова направился к кровати.

Том проснулся, как от толчка, вскочил, всмотрелся в сторону деревни. Сгущались сумерки. Народ уже устремился к озеру. Время вечернего Сбора.

В голове промелькнули две мысли.

Первая: туда, к ним, к людям! Бегом еще можно успеть. Вторая: в черный лес. И немедленно!

Все так же, как и прежде? Нет, что-то изменилось. Впервые он проснулся с твердым намерением, с задачей, поставленной в бангкокском сне, с четкой, реальной задачей. Но это было не просто дело осознанного выбора, нет. Что-то засело в его сердце. Чувство долга, заставлявшее рассматривать сон в качестве реальности. Две реальные реальности.

Если Бангкок реален, ему нужно содействие Моники де Рейзон. Единственный способ добиться ее содействия — выполнить задачу, добыть информацию. Ее он надеялся получить в черном лесу.

Том резко развернулся и понесся по тропе, ведущей к шатайкам.

Надо, наконец, узнать правду. Большой Обман, штамм Рейзон, Моника де Рейзон… Откуда взялись эти сны? К черту сомнения и страхи! В черный лес! Он уже вышел оттуда живым однажды, выживет и во второй раз.

Том бежал рысцой. Тропа скоро затерялась в густой траве, но он держался принятого направления. К реке, прямо вперед! Лес подсвечивался неярким сиянием деревьев. В этом лесу не заблудишься и ночью.

Том замедлил шаг, восстанавливая дыхание. Отдохнув, снова перешел на рысцу. Нет, он не войдет в черный лес. Он крикнет, вызовет их. А если черные не ответят? Посмотрим, решил он. В любом случае без ответов назад пути нет.

Что там она от него потребовала? Число базовых пар нуклеотидов вакцины, занятых приобретенным иммунодефицитом? Кажется, так…

Если верить ощущениям, шел и бежал он примерно час. Место, где его исцелили, он узнал. Остановился, тяжело дыша. Еще участок леса, и вот наконец берег.

Он побежал дальше. В памяти всплыл гостиничный номер в Бангкоке.

Лес закончился неожиданно. Деревья внезапно расступились, перед ним простирались лишь высокая трава и река.

Том остановился, переводя дух. Потом отскочил назад, под защиту деревьев, прижался к массивному красному стволу, выждал немного, высунулся. Мост примерно в пятидесяти ярдах, белеет в лучах восходящей луны. Река поблескивает, отсвечивает, отражая исходящий от деревьев свет. За рекой непроглядная тьма.

Том вгляделся в черный лес, и внезапно его охватила дрожь. Нет. Никакая сила не заставит его туда вернуться. Представились бусины красных глаз там, впереди… и вверху. Он медленно поднял взгляд. Тьма кромешная, ничего не видать. Вслушался в звуки ночи, пытаясь вычленить шум водного потока.

Вот оно! Скрипучее хихиканье шатаек. Приглядевшись, Том обнаружил одинокий темный силуэт в кроне одного из черных деревьев, вблизи верхушки. Он отпрянул под защиту цветного леса, сердце громко стучало, подпрыгивало до ушей. Шатайки! Но силуэт исчез. Сбежал? Почудился?

Он закрыл глаза, вздохнул. Назад, назад! Бежать отсюда. Но нет… нельзя.

Минут десять он стоял под деревом, набираясь мужества. Спокойно журчала река, лес, казалось, чего-то ждал. Ничего не происходило. Наконец, решимость снова победила, страх отступил.

Том вышел из леса, остановился на берегу, в свете вышедшей на прогулку луны. Никого. Слева мост, река течет, за рекой мертвый лес. Том направился к мосту. Все по-прежнему. Река журчит, сзади мягкое свечение стволов, спереди за рекой непроглядная тьма, хоть глаз выколи.

Еще один глубокий вздох, и Том решительно зашагал к мосту. Опустив руку на ограждение, он вдруг подумал, что мост, в отличие от остального дерева, от других виденных им деревянных конструкций, не светится. Это что же, выходит, его построили шатайки? Он поднял взгляд к черным деревьям, как будто мгновенно подросшим. Отсюда можно позвать. И что крикнуть? Эй, привет?

Уголком глаза он зарегистрировал красную искру. Повернувшись в ту сторону, увидел красные глаза, перемещавшиеся за линией прибрежных деревьев. Он крепче схватился за перила, затаил дыхание.

И с другой стороны сверкнули красные искорки, он заметил дюжину шатаек на границе леса. Число красных точек росло, и очень скоро на него уставились тысячи глаз шатаек, выступивших на берег из-за черных деревьев.

Том приказал себе бежать прочь, но ноги приросли к земле. С ужасом наблюдал он за колеблющейся линией, составленной из ярких красных точек, уходившей вдоль берега в обоих направлениях. Летучки сидели, глазея на него, принюхивались, подпрыгивали, толкались. Появились красные точки и на ветках. Как публика, слетевшаяся на даровое массовое зрелище.

Том почувствовал, что у него дрожат колени. Ноздри его заполнил запах серы, дыхание замерло. Нет, это была дурацкая затея. Он обречен. Надо поскорее, пока не поздно, вернуться в цветной лес.

Стена шатаек перед мостом внезапно раздалась, вперед выступило странное существо и направилось к мосту, волоча за собою сверкающие синие крылья. Крупное создание, выше человека и намного крупнее здешних тварей. Золотистый торс его отсвечивал красными блестками. Потрясающе выглядел этот зверь! Остальные раскудахтались, защебетали, а «главный» медленно, очень медленно, оберегая правую ногу, продвигался к мосту.

Том внимательно следил за зверем. Глаза у него зеленые, но, как и у остальных, без зрачков. Облик ужасающий и чем-то привлекающий. Притягательный. Заманивающий.

Вот когти его уже заскребли по выцветшим, выбеленным доскам моста. Томас услышал шорох громадных крыльев. Дойдя до середины моста, зверь остановился, поднял одно крыло, и шум позади него стих.

Где-то в глубине парализованного сознания Тома послышался робкий голос, заверяющий, что это существо не замышляет ничего дурного. Разве может исходить вред от столь прекрасного создания? Он прибыл, чтобы поговорить. С какой еще целью он мог дойти до центра моста? Если верить рушам, шатайки не могут перейти через мост.