— Слишком прямолинейно. — Френсис вернулся к столу с инструментами. Скальпель? Ланцет? Троакар? Пожалуй, последнее. — Отсутствие прямых улик скажет о твоем уме. Совокупность косвенных — о виновности.
— Ты… ты сам кукла.
Беспомощно. И простительно.
Присев рядом с Минди и убедившись, что она все еще пребывает в глубоком обмороке, Френсис перетянул руку жгутом.
— Что ты делаешь? — Дориан поднялся и кулаки сжал. Никак воевать собрался. Вот это — совершенно лишнее.
— Всего-навсего беру толику крови.
Френсис опустил руку девушки и пристроил крупную ладонь ее в чашу. Вышло неплохо. Троакар легко пробил кожу и стенку сосуда, а когда вышел, из аккуратного отверстия вытекла бурая ленточка крови. Френсис убрал жгут, и крови стало больше.
Пахла она просто очаровательно.
Черная карета с гербом князей Хоцвальд-Страшинских остановилась на мосту. Возница причмокнул, шлепнул поводьями по широченному крупу вороного коня, но тот остался неподвижен, лишь голову опустил, точно норовя дотянуться до белых копыт.
Возница вздохнул и, воровато оглянувшись, сполз с козел.
К счастью, улица была не многолюдно.
Скрывшись в карете, он вытащил широкий фартук, пару рукавиц и гнутую железяку, один конец которой расходился двумя лопастями гигантского ключа.
— Сейчас поправимся, — сказал возница коню и, ухватившись за уздечку, резко дернул вверх.
Раздался взрыв.
— Одного не пойму, Уолтер, как ты в это ввязался? — лорд Фэйр потер виски пальцами и недобро глянул на Персиваля. Глазки у его были светлости колючими, что штыри, которыми тхаги черепушки долбят. А в черепушке Перси за нынешний день и без того дыр набралось преизрядно.
Уйти бы… нельзя. Сидеть велено. Перси и сидит. Да только тошно вовнутри, кажется, будто сидением этим он опаздывает.
Баксли, небрежно развалившийся в кресле, пояснил:
— Я же говорю. Пытался отбиться от очередной невесты и переборщил. Обычно девицы от моего предложения изящного сбегают под защиту родственничков, а эта взяла и из дому. Фаренхорты в ужасе. Тетушка моя рвет и мечет. Ну и пришлось.
Персиваль сидел тихонечко, вжимаясь в угол между камином и стеной. Камин был горячим, а стена наоборот. Любое движение Персиваля порождало звуки и привлекало внимание, совсем уж ненужное.
И ведь не сбежишь же: от Тайного совета бегать — себе дороже. Перси не помнил, как оно вышло и почему, когда он открыл глаза, перед ними болталась нумерная бляха с серебряной печатью.
— Придется нам, любезный Персиваль, навестить одного достойного человека, — сказал тогда Уолтер Баксли, поправляя очечки. И добавил, пряча бляху в потайной карман: — Вы только себя в порядок приведите, уж будьте любезны. И поскорее.
Перси только и смог, что кивнуть.
— Интересно выходит. Эмили Спрингфлауэр. Минди Беккет. Дориан фон Хоцвальд и он же Дориан Дарроу.
Лорд Фэйр задумчиво уставился на бокал в руке. И Перси закусил губу, затыкая себе рот.
— Вы, подите сюда. Сядьте. Уолтер…
— Может, я так расскажу? — предложил Персиваль, присаживаясь на низкое креслице. Руки легли на подлокотники, пальцы сдавили львиные головы, а ноги уперлись в паркет. — Сам?
— Уолтер!
Золоченый диск мелькнул в ловких пальцах Баксли и, вывернувшись, повис на цепочке.
— Смотрите, Персиваль. Хорошенько смотрите, и не стоит сопротивляться…
Диск бешено завертелся, рассыпая блики. Они множились, окружая Персиваля облаком золоченой пыли, сквозь которое пробился голос:
— …на удивление легко внушаемая личность…
Это он про кого?
Прежде, чем Персиваль успел додумать, перед самым носом щелкнули, и тот же голос произнес:
— …уверяю вас, подделать эти воспоминания невозможно. Поэтому либо нашего друга дурили, либо Хоцвальд ни при чем…
— Хоцвальд сделал куклу, — ответил голос другой и неприятный. От него глаза жутко зачесались, а в голове закултыхался давешний звон. От же пакость!
— Это вам сказали, что куклу сделал Хоцвальд. Прежде, чем делать выводы, я бы выслушал самого Хоцвальда. А лучше всех Хоцвальдов.
— Уже послали…
Пахло табачком и бренди.
— …и выяснили, что девица так и не вернулась домой. А она — его сестра, если верить этому типу. Извините, Уолтер, но при всем моем к вам уважении, источник информации видится сомнительным.
Сука он, говоривший.
— Следите за выражениями, любезный! — жестко одернули Перси, а первый из голосов поспешил оправдать: — Выход из гипнотического транса чреват весьма неожиданными…
— Дорри не при этих делах, — заявил Перси и глаза потер, чтоб хоть как-то прочистить. — И какого хера вы мне в голову полезли? Это незаконно.
— Законно все, что в интересах Королевства. А вас снова прошу следить за тем, что вы говорите. Мое терпение не безгранично. Следовательно, вы искренне полагаете, что ваш товарищ не имеет отношения…
Лорд Фэйр прервался, чтобы выслушать серого человечка, прошмыгнувшего в комнату. Человечек шлепал губами у самого уха его светлости, а тот лишь кивал, все больше мрачнея лицом.
— Еще взрыв, — сказал он, знаком отсылая человечка. — Замечательно. Просто великолепно!
Уолтер, сняв окуляры, принялся остервелено тереть стеклышки. Пальцы его двигались шустро, а вот на физии застыло выражение постное и скучное.
— Три взрыва, одно самоубийство, одно убийство и одно похищение.
— Дорри не при чем! — Персиваль хотел подняться, потому как понятно, до чего эти двое додумаются.
Интересы Королевства — хорошее выраженьице, за ним много крови пролито и еще больше прольется, и любое дерьмо этой парой словес прикрыть можно. А что запашок пойдет — так он и со временем повыветрится.
— Сядьте! — рявкнул Уолтер, но Перси встал.
Они ему не хозяева!
— Хорошо. Слушайте стоя. Возможно, ваш товарищ и вправду не виноват. Но также возможно, что вам просто ловко задурили голову. Мозгов в ней, извините, не так и много. В любом случае, вы пока являетесь свидетелем, а потому мой долг — позаботиться о сохранности вашего столь объемного, но все равно бренного тела. И потому прошу вас вести себя благоразумно… В интересах Королевства.
Быть благоразумным? Прочитать. Подписать. Отвернуться. Отступить. В интересах Королевства.
Только в них и дело.
— Нет. Извиняйте, — сказал Персиваль и в два шага добрался до двери. На пороге столкнулся со взъерошенным клыкастым брюнетом, с физии — чисто копия Дорри. Спустился, чувствуя, как мозолят спину любопытствующие взгляды.
Задержат? Должны. Сейчас лорденыш свистнет своре и навалятся…
У подножья лестницы веер лежит, яркий, как крыло бабочки. Это той маленькой леди, которая совсем заболела и упала в обморок. Персиваль поднял веер и передал кому-то, сказав:
— Отдайте.
Взяли. И уйти позволили.
А что филер на хвосте повис, так и хрен с ним: лишь бы под ногами не мешался. Правда, что делать дальше, Персиваль не знал, и потому просто двинулся вниз по улице.
Черная птичья тень вновь заскакала по крышам, а потом, решившись, свалилась вниз. Острые когти впились в ткань сюртука, седой клюв долбанул в шею, и ворон проорал:
— Бакстер-р! Смерть! Покар-р-рать вр-рага!
Персиваль, удержав занесенную для удара руку, спросил:
— Адресок знаешь?
Птица, перебравшись на предплечье, качнулась и пообещала:
— Пр-р-роведу!
Эмили шла и шла. Улицы ложились под ноги, сменяя одна другую, но при том в глазах Эмили оставаясь одинаковыми. С этими глазами вообще творилось нечто неладное. Они вдруг превратились в желтое стекло, сквозь которого и мир гляделся желтым.
Как будто созданным в янтаре.
Это было забавно.
И увлекательно. Но вот очередная улица уперлась в высокий забор, поросший плющом и трещинами. Не без труда Эмили отыскала крохотную калитку, ключ от которой лежал под третьим камнем влево от верхней петли. Она вошла и вновь уперлась в стену, на сей раз дома. И снова обнаружила дверь.
