— Это было только предположением. Ты не должна получать инсульт от того, чего и не подразумеваешь. Твоя работа очень интересная, — сказал он, слегка сдавая позиции.

Бретт посмотрела на свой остывший, загустевший бледно-зеленый суп.

— У меня разболелась голова, Джефри, я хочу домой. Спасибо за обед. Я позвоню тебе завтра относительно квартиры. Спокойной ночи, — сказала она и направилась к гардеробу.

Джефри рассвирепел. С ним никогда и никто так не поступал, и то, что это произошло на глазах у всей публики, заставило его съежиться. Ему захотелось исчезнуть, но он не мог. Единственное, что могло спасти ситуацию и отвлечь внимание любопытных глаз, — это не спеша закончить трапезу. На него уже никто не обращал внимания, но теперь и это его раздражало. Он знал, что не знаменит и не богат, как многие постоянные посетители этого заведения, хотя его стиль жизни внешне говорил о другом. Доходы Джефри позволяли жить на очень высоком уровне. Его шестизначная зарплата давала ему возможность быть членом клуба, иметь машину и шофера. Он вкладывал большие суммы от своих доходов в очень защищенные инвестиции и на счета заморских банков, а кроме того, значительная сумма тратилась на его одежду и плату по закладным его квартиры. Абонементы на балеты, оперы и симфонии, а также ложи на стадионах были под арками в качестве благодарности за предоставленную возможность вести совместную работу с «Ларсен Энтерпрайсиз». В его расходы входила также сумма, обычно около пятнадцати тысяч долларов, которую он платил своему скупому подчиненному. Эти расходы оправдывались прибылями от международных сделок.

Таким образом, с его манерой одеваться, поведением и речью, его регулярным посещением казино, жокейского клуба и других таких заведений Джефри Андервуд свободно мог вращаться в мире богатства и власти.

Он еле дождался, пока ему принесут его темно-серое пальто из шерсти и вигони. Когда он одевался, метрдотель сказал:

— Надеюсь, с вашей дамой все в порядке? Она очень спешила.

— У нее была назначена еще одна встреча на этот вечер, — сказал он.

Пока он пробирался к машине сквозь толпу, выходящую из концертного зала «Карнеги Холл», его пронизывал холодный ветер.

К тому времени, как его шофер повернул на Третью авеню, Бретт приняла две таблетки аспирина и легла в постель, удивляясь, как у нее с Джефри могли быть такие противоположные взгляды.

Джефри понял, что телефонный звонок секретаря Свена, уведомивший, что ему в девять пятнадцать утра следует быть на терминальной станции «Ларсэр», не предвещал ничего хорошего. Свен Ларсен отклонялся от своего графика только в случае огромной важности, а в ближайшие две недели у него не было причин появиться в Нью-Йорке.

Джефри разбудил своего секретаря и отправил его в контору подобрать папки с проектами, требующими незамедлительного обсуждения со Свеном. Он приказал шоферу забрать их и прибыть к его дому четверть девятого, чтобы отвезти его в аэропорт.

Из-за сильного снега с дождем на дороге с двусторонним движением произошло несколько автокатастроф. Туда устремились полицейские и санитарные машины.

— Ты что, не знаешь объезда? Нам надо торопиться, — придирался Джефри к шоферу, не желая, чтобы его опоздание усилило недовольство Свена.

Он приехал вовремя. Помахав своим удостоверением перед офицером охраны, Джефри, не замедляя шага, прошел через турникеты и остановился перед дверью без опознавательных знаков. Это был вход в «Викинг клуб», место отдыха для высокопоставленных лиц «Ларсэр». Он постоял, стер пот с лица, поправил костюм и пригладил волосы, длинными прядями упавшие на лицо, открывая их редкую структуру, обычно скрытую тщательной укладкой.

Как только Джефри вошел в комнату, женщина в малиновой униформе компании «Ларсэр», с золотыми украшениями, провела его через затемненную комнату, к портрету Свена Ларсена, охранявшему это помещение. Он шлепнул по задвижке, спрятанной за позолоченной рамой, и толкнул дверь, скрытую за портретом.

Свен сидел спиной к Джефри. Его руки упирались в колени. Он смотрел в окно на самолеты, медленно двигавшиеся по взлетной полосе. Порывы ветра разбивали маленькие кусочки льда об оконные стекла.

— Мистер Ларсен, ваш визит совершенно неожиданный. Надеюсь, ничего непредвиденного не произошло?

Свен повернулся на своем стуле с каменным лицом.

— Мистер Андервуд, в прошлом вы доказали свои способности в качестве помощника, и у меня не было причин заглядывать вам через плечо, чтобы удостовериться, что работа ведется согласно моим указаниям.

Свен достал из нагрудного кармана серебряный портсигар, взял толстую сигару, откусил кончик и выплюнул на пол. Он пристроил сигару в левую руку между средним и обрубком указательного пальца и продолжал:

— Я приехал вчера и позвонил своей внучке, пригласив ее пообедать со мной. Я предложил ей пригласить гостей по ее выбору. Каково же было мое удивление, когда среди них я не увидел вас. Она пришла с другим мужчиной.

Одетый в черный костюм, Свен был похож на безжалостного судью. Каждый мускул в теле Джефри напрягся в ответ на новость, словно ему вынесли самый страшный приговор.

— Несколько месяцев Бретт была моим частым компаньоном, — начал он тихим голосом.

Он был подавлен и разъярен, но тщательно скрывал свои эмоции.

— Это может быть и неплохо. Но мне кажется, что вопрос заключается в том, являетесь ли вы компаньоном ее выбора.

Свен достал из кармана спичку, щелкнул по ее головке ногтем большого пальца и поджег сигару, затягиваясь до тех пор, пока не замерцал слабый красный огонек и приятный запах не распространился по комнате.

— Женщину надо убедить, что она не может жить без тебя, мистер Андервуд. Советую держать это у себя в голове. — Острые голубые глаза Свена словно проникли внутрь Джефри. — Это все.

Джефри повернулся и вышел из комнаты. Его ярость поглотила все остальные ощущения. Он никогда не видел и не слышал, чтобы его хозяин так разговаривал с ним. Как зомби он ставил одну ногу за другой, идя по терминальной станции. Он подошел к телефонам. Все аппараты были заняты. Джефри метался, как зверь в клетке.

Заметив, что молодая женщина украдкой наблюдает за ним, он отвел глаза и понял, что должен контролировать себя. Джефри остановился и прислонился к стеклянному окну ювелирного киоска. Степень его злобы, казалось, снижалась с нарастанием боли: так сильно он сжал кулак. Когда сержант в зеленой форме с черным дипломатом вышел из кабинки, Джефри поспешил туда и заметил кровь под ногтями.

— Объясни мне, почему я плачу тебе за информацию о Бретт Ларсен и узнаю не от тебя, что вчера вечером она обедала с кем-то! — сказал в ярости Джефри в трубку. — Мне не важно, что ты думаешь. Я хочу знать все! Я хочу знать, не приносит ли ей посылки по два дня один и тот же курьер. Ты слышишь меня? В противном случае ты окажешься там, где твои куриные мозги не могут себе вообразить.

За последние три месяца слухи, что «Вуаля!» открыл американское издание, потрясли всю издательскую индустрию и мир моды. «Вуаля!» собрался предпринять наглую попытку оторвать кусок от аппетитного американского пирога. Бретт услышала множество версий этой истории. Согласно одной, весь штат парижской конторы решил перебраться в Нью-Йорк. Другая свидетельствовала о том, что один из американских журналов решил дублировать полностью страницы французского издания и все статьи будут обращены только к читателям «Вуаля!»

Бретт знала, что одним телефонным звонком сможет узнать все достоверно, но не хотела обращаться с этим к Лоренсу, дабы не создать впечатления, что она хочет работать с ним.

В конце февраля работа все еще шла вяло, и Бретт решила позвонить Натали Корбет, редактору по моде «Вуаля!». После ее первоначально сдержанных высказываний о стиле работы Бретт Натали стала ее союзницей. Бретт была уверена, что она не расскажет о ее звонке Лоренсу.

Когда Бретт в половине седьмого утра спустилась в контору, было еще темно, но в Париже был уже полдень, и она решила позвонить Натали до того, как та пойдет на ленч.