Грег позвонил около семи.

— Ну, добрый вечер, — сказал он. — У меня для тебя интересные новости. Мистер Форестер возвращается в Нью-Йорк.

— Правда? — переспросила Дженни. — По-моему, тебя это интересует больше, чем меня.

— А может, одинаково? Он только что решил. К тому же он такой трус, что побоялся сказать мне, где живет. Я подумал, что тебе и это, наверно, интересно услышать.

— Нисколько.

— И еще кое-что могу тебе сказать Я просто так, наобум, позвонил в Нью-Йорк по его старому номеру и нарвался на его жену. Они разводятся, Дженни, и из того, что она рассказала, ясно, почему. Он псих.

— Вот как!

— Да, именно так.

— И поэтому они разводятся? Сильно сомневаюсь.

— Да нет, всего лишь из-за супружеской неверности, понятно? Уверен, мистер Форестер тоже этим грешил. Но его жена ясно дала понять, что он псих. Ты же не воображаешь, что мистер Форестер доложит тебе об этом сам, правда? Представляешь, как ты рисковала, когда пригласила его к себе на обед? Пригласила на обед! Надо же! Знаешь, Дженни, мне иногда кажется, тебе не мешает проверить, все ли у тебя в порядке с головой.

— Надоели мне твои советы, — Дженни сказала это так сердито, как раньше никогда с Гретом не говорила — Подумать только, позвонил его жене в Нью-Йорк! Вот уж, что называется, совать нос в чужие дела!

— Нет, это называется вести расследование, и я рад, что позвонил. Я спугнул этого негодяя, теперь он уберется из города, и твое счастье, Дженни, что все так обернулось. Кстати, твоя подруга Рита слыхом о нем не слыхала. Что ты на это скажешь?

— Ой-ой-ой! Похоже, сегодня ты целый день не слезал с телефона?

— Зачем ты сказала, что он — знакомый Риты?

— Потому что ты слишком любопытен. Надо же было что-то сказать, чтоб ты успокоился

— А я вовсе не успокоился, детка.

— Если ты воображаешь, что очень украсишь себя этим в моих глазах, то сильно ошибаешься.

— Может, и не украшу. Но всегда лучше знать правду, так ведь? От самого мистера Форестера правды не узнаешь. Он же не признается, что ты в него втюрилась, и он это заметил.

— Что заметил? — перебила она его.

— Слушай, Дженни, давай не будем ссориться Когда его жена сказала, что он псих, меня сразу осенило. Не он ли подглядывал за тобой, а, Джен? Вот так ты с ним и познакомилась Верно?

— По-моему, ты не в своем уме, — ответила Дженни.

— А почему ты плачешь? Господи, Дженни, я вовсе не хочу, чтобы ты плакала. Слушай, можно я приеду? Я в Лэнгли. Мне до тебя не больше получаса.

— Я не хочу тебя видеть

— Гм, — фыркнул он. — Мистер Форестер не пожелал рассказать, как он с тобой познакомился, когда я сообщил ему про Риту. Я спросил, не он ли подглядывал за нами, потому что мы часто слышали какой-то шум под окнами. Пересказал ему, что говорит про него его жена. И мистер Форестер явно расстроился, мисс Тиролф. Он уедет из города, если не уедет, я его заставлю.

Дженни повесила трубку. Она пошла на кухню и над раковиной вымыла лицо холодной водой. Проклятый Грег! Он еще хуже, чем Сузи Эшем. А Рита? Могла бы догадаться и сказать: «Да, это я познакомила с ней Роберта», но, наверно, Грег все приставал и приставал к ней. А Рита не такая сообразительная, хотя злой ее не назовешь.

Дженни очень хотелось позвонить Роберту и сказать, что звонок Грега не имеет никакого значения, пусть не волнуется и все забудет. Но ведь Роберт уже сказал свое слою. Он больше не хочет ее видеть. И Дженни подумала что лучше не звонить, даже если хочется поддержать его по-дружески. Интересно, что же за женщина его жена, если она могла наговорить первому встречному такие гадости про собственного мужа?

Грег звонил каждый вечер пять дней подряд и просил Дженни встретиться с ним. Дженни твердо отвечала «нет», твердо, но вежливо, и не позволяла себе сердиться. Она объясняла, что хочет некоторое время побыть одна, и поскольку в душе она и сама утвердилась в этом желании, ее слова звучали для Грегора более убедительно. К счастью, банк, которым пользовался Грег, находился в Риттерсвиле, а не в Хэмберт Корнерз; ей не хотелось видеть его даже в окошке для клиентов. Прошло десять дней, в том числе и день рождения Грега, по случаю которого Дженни послала ему поздравительную открытку, дружескую, но не обнадеживающую. Она удивилась, что он не появляется на ее подъездной дорожке, и была ему за это благодарна. Грег ждет, думала Дженни, что она затоскует в своем стоящем на отшибе доме и через неделю-другую обрадуется его возвращению.

Когда она вспоминала о Роберте, то на миг ощущала острую боль, а как только боль проходила, перед ее мысленным взором одна за другой возникали картины: вот Роберт, такой безупречный, в ресторане при свечах; вот он, стоя на лыжах с сомнением разглядывает склон; вот, сняв пиджак, расхаживает по ее гостиной, а вот, в тот, последний раз, когда они виделись, нервно меряет шагами свою комнату. Но сильней всего ее волновало воспоминание о том, как он, тогда еще незнакомый, стоял перед ней в отсветах костра у ее дома. В этой сцене не было ничего пугающего, и Дженни представлялось совершенно диким и досадным, что большинство людей, окажись они тогда на ее месте, испугались бы. Большинство людей не разбирается в том, что значит жизнь. Дженни считала, что она сама разбирается, но ей казалось, что она на правильном пути. Она не ныла, как многие, по любому поводу. Возможно, между ней и Робертом все кончено, ну что ж, ничего не поделаешь но ведь может статься ей суждено что-то еще — плохое или хорошее. И наверно, зря она сейчас бездействует, надо бы попытаться разыскать Роберта.

Как-то вечером около девяти она позвонила ему в Лэнгли. «Скорей всего, отзовется телефонистка, — думала она, — и скажет, что телефон отключен. Или ответит какой-нибудь незнакомый человек, которому передали номер Роберта».

— Номер, который вы набираете, отключен, — сказала телефонистка — Хотите узнать новый?

— Да, — ответила Дженни.

— Ах, простите, я не могу его сообщить. Он не значится в телефонном справочнике.

— Вы хотите сказать, это в Лэнгли? Номер Роберта Форестера?

— Да, номер в Лэнгли, но его нет в справочнике.

— Спасибо.

«Грег не знает, что Роберт все еще в Лэнгли», — подумала Дженни. Грег звонил ей две недели назад и, торжествуя, объявил, что Роберт уехал. Возможно, он решил так из-за того, что старый номер больше не отвечал. Вероятно, телефонистка, на которую попал Грег, не сообщила ему, что у Роберта теперь незарегистрированный номер. Можно позвонить Роберту на службу, наверно, он по-прежнему работает там же. С этой мыслью Дженни легла спать, сознавая, однако, что утро вечера мудренее, и завтра, обдумав все хорошенько, она решит, что звонить ему не надо.

Дженни позвонила Роберту на следующее утро в одиннадцать, выйдя под каким-то предлогом из банка, когда все собрались пить кофе — у них за сейфом была электрическая кофеварка. Прежде чем подошел Роберт, с ней поговорила женщина, потом мужчина.

— Привет, Роберт. Как ты? — спросила она.

— О, спасибо, Дженни, хороша А ты как?

— До вчерашнего вечера я не знала что ты еще в городе — она покрепче прижала трубку к уху. — Я позвонила по твоему старому номеру… — Веселые, ничего не значащие слова, которые она собиралась ему сказать, внезапно улетучились у нее из головы.

— Да, знаешь, я переехал. Снял дом.

— У тебя правда все в порядке?

— Да, конечно, пожалуй, даже лучше, чем когда мы виделись в последний раз.

— Ты уже развелся?

— Да.

— Роберт, мне так стыдно, что Грег звонил тебе. По-моему, я только и делаю, что извиняюсь за Грега.

— Ну, это было давно. Чуть ли не с месяц назад. Мне только неприятно, что он звонил в Нью-Йорк.

— Я страшно ругала его за это. Мы с ним больше не встречались — с того дня, как он испортил нам обед, — Дженни замолчала, ей хотелось спросить, нельзя ли им теперь увидеться, раз он получил развод? Она вспомнила что когда-то Роберт говорил, как ему нравилось смотреть на нее через окно в кухне, просто наблюдать за нею. Вот и ей хотелось того же. Хотелось видеть его.