Через два часа после того, как инспектор Матеос вышел из здания суда, ему позвонил портье отеля «Палас» и сообщил, что Оливье Делорм вернулся в Мадрид. Полицейский тут же попросил соединить его с номером Делорма, и тот с заметным французским акцентом чрезвычайно любезно сообщил ему адрес, по которому будет находиться все утро и с удовольствием встретится с инспектором.

По дороге к Делорму помощник инспектора Агилар, не способный молчать ни минуты, рассказывал шефу:

— Делорм зарабатывает на жизнь изготовлением бильярдных столов. Тебе не кажется забавным, что человек с головой, как бильярдный шар, посвятил себя бильярду? Может, так он рекламирует свой бизнес?

Улыбнувшись предположению своего помощника, Матеос ответил:

— Люди бреют голову по разным причинам. Одни — чтобы скрыть зарождающуюся лысину, другие — просто следуя моде. Помнишь конец девяностых? Многие известные актеры, например Брюс Уиллис и Арнольд Шварценеггер, обрили себе череп, и им принялись подражать поклонники по всему миру.

— Может, есть какая-то связь между обритыми головами Томаса и Делорма?

— Не думаю, это было бы слишком нарочито, согласен? Скорее всего, Делорм побрился по причинам, о которых я уже говорил, или же просто для того, чтобы внести в свою жизнь какое-то разнообразие. Некоторые придают прическе такое же значение, как одежде.

— А вдруг он занимается трансцендентальной медитацией? Я где-то читал, что тибетские монахи бреют голову в знак смирения и покорности.

— Что тебе удалось узнать о бизнесе Делорма? — спросил Матеос, чтобы положить конец обсуждению, напомнившему ему, что его собственные залысины стремительно увеличиваются.

— Соотношение цены и качества столов, которые делает этот тип, — ответил Агилар, — настолько всех устраивает, что его фирма «Бильярд Делорм», хотя и расположена в Париже, получает заказы со всей Европы. Вот почему нам назначена встреча в одном из бильярдных клубов, сделавшем ему большой заказ. В клубе «Исидро Рибас», с двенадцатью столами для французского бильярда и шестнадцатью для американского, самом крупном в городе. Я говорил с одним из членов клуба, и он сказал, что старые столы, некоторым больше двадцати лет, решили заменить на новые модели Делорма. Так что мы увидим, как он сам наблюдает за их установкой.

Войдя в клуб, Матеос и Агилар оказались в огромном, почти пустом зале со сдвинутыми к стене столами, которые требовалось заменить. В глубине помещения они сразу же заметили Делорма с его сверкающей бритой головой и рядом с ним двух рабочих в синих комбинезонах, которые заканчивали сборку двух уникальных столов, прибывших сегодня утром.

Сильный запах клея для сукна заставил Матеоса пожалеть о том, что он согласился встретиться с французом в подобном месте, но отступать было поздно: Делорм уже заметил полицейских и знаками подзывал их к себе.

Так как шеф, здороваясь с французом, не показал ему полицейский жетон, Агилар счел уместным и даже правильным предъявить свой, но сделал это как раз в тот момент, когда Делорм протянул ему руку. Спеша ответить на рукопожатие, помощник инспектора переложил жетон в другую руку, но к этому времени Делорм отказался от своего намерения, и рука Агилара повисла в воздухе. Чтобы выйти из затруднительного положения, он громко произнес фразу, к которой обычно прибегал его шеф:

— Благодарим за то, что согласились с нами встретиться, постараемся доставить вам как можно меньше беспокойства.

Неясно, слышал ли его собеседник, потому что он раздраженно повернулся к одному из рабочих и по-французски стал отчитывать его за небрежность в установке стола. Рабочий принял это близко к сердцу, швырнул уровень на зеленое сукно и выбежал на улицу, разразившись такой грубой бранью, что Матеосу, чтобы его понять, даже не пришлось прибегать к помощи своего помощника.

— Из-за большого объема работы, — заметил Делорм, как бы извиняясь, — я был вынужден взять новых людей. Вот почему я не мог с вами встретиться. Мне пришлось отправиться в Париж, чтобы привезти двух новых сборщиков. Не думайте, что я пытался избежать разговора с вами. Вы скоро поймете, что я больше других заинтересован в том, чтобы убийца Томаса был пойман.

Несмотря на сильный французский акцент, он говорил по-испански правильно, хотя и более высоким голосом, чем можно было ожидать от человека его комплекции.

— Некоторые вопросы, которые мы собираемся вам задать, имеют личный характер, сеньор Делорм, — сказал Матеос. — Надеюсь, вы это поймете.

— Я намерен сотрудничать с полицией. Спрашивайте о чем хотите.

— Почему вы обрили голову? — спросил Агилар, ошеломив Матеоса, который не только не собирался начинать допрос подобным образом, но даже и не думал затрагивать эту тему.

Француз отнесся к вопросу совершенно спокойно.

— Потому что это нравилось Рональду. Но разве это важно для расследования?

— Ваш бритвенный прибор на месте? У вас ничего не пропало?

— Абсолютно ничего, — уверенно ответил француз, догадавшись, куда клонит полицейский.

Матеос метнул в своего помощника выразительный взгляд, и тот, мгновенно сникнув, отступил на шаг назад, чтобы показать, что больше не станет вмешиваться.

— Отношения между вами и сеньором Томасом…

— Рональд был моим сексуальным партнером, если это то, что вы хотите знать.

— И как давно?

— На следующей неделе мы собирались отметить нашу первую годовщину.

— Что вы делали в Мадриде в ночь преступления, сеньор Делорм? Вы находились в городе по делам или ради удовольствия?

— И то и другое, — ответил француз. — Я сопровождал сюда Рональда отчасти затем, чтобы присутствовать на премьере воссозданной симфонии, а отчасти потому, что у меня в Испании был крупный заказ. Смерть Рональда нанесла мне сокрушительный удар, и я не уверен, что сумею довести работу до конца. Вы только что видели, как я сорвался. Я накричал на этого парня несправедливо, на самом деле он очень квалифицированный сборщик.

— Войдя сюда, я решил, что здесь работает персонал клуба. Ведь это место вам не принадлежит?

— Нет, я только устанавливаю здесь столы, но я всегда работаю со своими сборщиками.

Матеосу показалось, что на глаза Делорма навернулись слезы и он вот-вот расплачется. Ему захотелось дружески похлопать его по плечу, но это показалось ему непрофессиональным. Поэтому он просто сказал:

— Если вы хотите загладить грубость перед вашим служащим, мы можем сделать перерыв.

Делорм посмотрел на часы и, кивнув, ответил:

— Спасибо, приходите через полчаса. А я пойду попрошу у Франсуа прощения.

Когда Матеос с Агиларом, выпив кофе, вернулись в бильярдный клуб, они убедились, что Делорм действительно помирился со сборщиком, которому пытался что-то объяснить, размахивая кием.

— Вы играете? — спросил Делорм, когда полицейские приблизились.

Матеос отрицательно покачал головой. Агилар хотел ответить утвердительно, потому что отец научил его азам этой игры: в посольствах, где он работал, стояли бильярдные столы. Однако он предпочел не раздражать Матеоса своими познаниями в бильярде и ограничился словами:

— В настольный футбол я играю гораздо лучше.

— Не возражаете, если во время разговора я опробую стол? Боюсь не успеть к назначенному сроку.

— Нисколько, — ответил Матеос. — Играть я не умею, но мне нравится смотреть, как шары катятся по зеленому сукну.

Делорм поставил два из трех шаров в угол, а третьим провел серию ударов, чтобы проверить отдачу бортов и правильность их установки. В какой-то момент он взял в руку шар так, словно ему что-то в нем не нравилось, поднес ко рту, подышал на него и принялся тереть замшей, пока тот не заблестел, как его собственный череп. Затем, положив шар назад, он продолжил испытания. Матеос и Агилар почти минуту почтительно следили за ним, восхищаясь мастерством, с которым их собеседник выполнял самые разные удары — massés, renversés… Казалось, в мире бильярда для Делорма не было тайн.