И еще одно сообщение Буллита:
«Достижения народного комиссариата просвещения, руководимого Луначарским, очень значительны. Все русские классики переизданы в количестве от 3 до 5 миллионов экземпляров и продаются населению по низким ценам. По всей России открыты тысячи новых школ, как для детей, так и для взрослых».
Нетрудно заметить: ни одна газета колчакии не дает слова рабочим. Но зато какие Ювеналовы бичи свистят над их головой! И в прозе, и в стихах.
Трагедийной силы и немалого художественного мастерства достигает приказ генерал-майора Велька. Начальник Челябинского гарнизона первого мая 1919 года учит подчиненных: следите за рядовыми, что не отдают чести, так как среди них «могут быть не члены армии, а скрывающиеся под серой шинелью волки в овечьей шкуре».
И все-таки далеко позади оставляет эту прозу поэзия «Курганской свободной мысли». Задолго до генерала Велька, а именно двадцать третьего августа 1918 года, газета напечатала вот что:
На общем собрании курганских кожевенных рабочих одиннадцатого августа постановлено: всецело стоять за восстановление „советов рабочих депутатов“
Эх вы, соль земли Курганская!
Нам никак вас не понять,
Неужели лишь германская
Палка может вас унять?..
Собралися кожрабочие
Про дела поговорить,
Кто же дал им полномочия
Нам политику творить?
Кругозор ведь ваш умеренный:
Шило, гвозди, дратва, вар,
Закаблучье и кожевенный
Разный нужный вам товар…
Чтобы быть министров критиком —
Надо нечто больше знать,
И сапожникам-политикам
Нос нельзя туда совать!..
Эх, политики бездарные,
Упаси от вас нас Бог!
Будем вам мы благодарные
За работу лишь сапог!..
Лучше шейте-ка прилежнее
Обувь разную вы нам…
Дело будет понадежнее,
Да… и выгоднее вам!..
БИЧ»
Курганская газета «Земля и труд» тогда же, шестнадцатого августа, вторит «Курганской свободной мысли»:
«АРЕСТЫ В ЧЕЛЯБИНСКЕ
Начались аресты пимокатов, заявивших себя при советской власти решительными сторонниками последней».
Порой «Бичи» переходят на прозу, и тогда рождается следующее: «Граждане, любите каппелевцев!» («Курганская свободная мысль», двадцать второго февраля 1919 года).
Та же газета зовет попутно обожать отряд атамана Анненкова, который «дал обязательство не пить спиртных напитков».
Вечно пьяная разбойная банда Анненкова, несущая на своих знаменах череп и скрещенные кости и провозгласившая лозунг «Дави всех!», грабит своих и чужих, насилует женщин. Но, по словам курганской газетки, она — всего лишь тихая артель ангелов.
Кстати, как с женщинами?
Что на фронте феминизма?
Здесь, снова опережая своих иногородних коллег, «Курганская свободная мысль» публикует опус, не лишенный остроумия:
«МАЛОДУШИЕ
Обозревая списки кандидатов в гласные, я заметил женскую фамилию. «Опечатка», — подумал я. Но читаю дальше: председательница дамского…»
Если так, то почему же одна? Неужели во всем Кургане, где дамы так славятся радушием и хозяйственностью, не нашлось еще достойной?!
Говорят, один курганский феминист составил список, в котором кандидатов в гласные было столько же, сколько и кандидаток. Кандидаты запротестовали.
«Я снимаю свою фамилию, — сказал один, — в списке слишком много знакомых дам, провожай их после заседания, как разводящий».
«Я боюсь увлечься», — признался другой.
Третий прохрипел: «И выразиться по-человечески будет нельзя».
Четвертый выразил уверенность, что трудно будет поддерживать порядок, а пятый смущенно заявил: «Меня жена не пустит!».
Какое малодушие!»
(Тринадцатое мая 1919-го года).
Екатеринбургская «Уральская жизнь» весь конец марта и начало апреля 1919-го года зазывала горожан в «Колизей», на весьма соответствующий моменту боевик —
В Екатеринбурге уже ощущаются удары и жар далеких сражений, а «Наш Урал», вторя собрату, изо дня в день сообщает на первой полосе:
«ХАРИТОНЬЕВСКИЙ САД И ИНТИМНЫЙ ТЕАТР СЕГОДНЯ:
1) Оперетка «Жених и попугай».
2) Комедия «Дамочка с пружинкой».
Все это однако мало помогало делу, и тогда главковерх и генералы помельче подавали вынужденные примеры меломании, посещая спектакли и концерты.
«Наш Урал» опубликовал телеграмму «Российского телеграфного агентства» (РТА) о том, что второго марта в городском театре Омска состоялся концерт для Верховного Правителя. Адмирал в течение двух часов наслаждался английской музыкой, которую выдували из труб и выколачивали из барабанов солдаты Гемпширского пехотного батальона.
Тремя месяцами раньше почтил искусство своим присутствием атаман Семенов. Сын русского промышленника и монгольской княжны, Семенов залил кровью страну между станцией Маньчжурия и озером Байкал. Кровь плескалась в его глазах, когда он приказывал казачью́ жечь, рубить и грабить всех подряд и никого не жалеть. Временами он посылал к черту Колчака, англичан, американцев, чехов, если они случались у него на дороге.
Тогда белые газеты позволяли себе лаять в адрес атамана, на что сей последний не обращал ни малейшего внимания.
Так, «Ирбитский вестник» в статье «Семеновская вотчина» в январе 1919 года писал, что образовалось «новое государство» палача-атамана, где царит режим застенка и террора, плетей, порок и издевательства.
У Семенова было две любви, главная и побочная. Он страстно, до самозабвения обожал Японию, микадо, самураев и, особенно, деньги, которые ему ссужала под будущие проценты Страна восходящего солнца. И еще он любил, малой страстью, барона Романа Федоровича Унгерна фон Штернберга, который, как и Семенов, ценил превыше всего музыку шашек и пуль.
Атаман считал себя уже главой некоего восточного государства.
Он рассылал в разные ближние страны своих эмиссаров, в том числе жену.
Сибирская «Заря» напечатала следующую статью об этом:
«Известно, что жена Семенова с большой свитой приехала в Японию и была встречена там, как «персона». Представители японской печати интервьюировали польщенную «атаманиху», и газета «Асаки» опубликовала сенсационную заметку под названием: «Мадам Семенова любит японцев». Эта мадам, между прочим, заявила, что любовь вполне взаимна, и она, Семенова, приехала на острова — «воздать почтение Японии и японцам, у которых мы в неоплатном долгу и которыми мы чрезвычайно восхищаемся».
«Заря» заключала:
«Из всего этого можно сделать только один вывод: господин Семенов любит Японию, правда, меньше, чем себя, но, несомненно, больше, чем Россию».
Заметим попутно, что вскоре Колчак и Семенов упадут друг другу в объятия, а в белых газетах появится следующее известие:
«ЗАКРЫТИЕ ГАЗЕТЫ «ЗАРЯ»
Омск, 26-го июня (РТА). Приказом наштаверха закрыта газета «Заря» без права возобновления под другим названием за помещение статьи с неправильными сведениями по военно-организационным вопросам и за вмешательство в вопросы военного командования».
