И все должна была предвидеть партия — вовремя распознать, правильно оценить и сделать выводы. Она чутко прислушивалась к поступи нового, любовно и заботливо оберегала каждый росток новой жизни; она терпеливо и мудро строила мост от настоящего к будущему, все время оставаясь на боевом посту, заботясь, чтобы болезни старого побежденного мира не заражали новую жизнь, чтобы ничто не задерживало прекрасного цветения.

Великая, мудрая партия…

Каждый раз, направляясь в Центральный Комитет, Петер Спаре внутренне подтягивался. И каждый раз, уходя с совещания или заседания этого партийного штаба, он чувствовал, что стал зорче, множество новых мыслей освещали далеко вперед предстоящий путь. И всегда ему казалось, что он неоплатный должник партии, ибо всю свою сознательную жизнь брал и брал из неиссякаемых хранилищ ее мудрости.

После совещания в Центральном Комитете он до самого вечера, ходил задумчивый; ему казалось, что упреки, которые Ояр Сникер и другие адресовали руководителям некоторых предприятий, направлены и в него. Ведь он — Петер Спаре — был политическим руководителем целого района, и ему следовало знать о всех безобразиях, которые происходили в районе, он должен был вовремя вмешаться и устранить их. Его нельзя было назвать бюрократом или равнодушным человеком, он много работал и каждый вечер мог сказать, что за этот день им сделано что-то важное и нужное. У них с Аустрой вошло в привычку по вечерам подводить итоги прошедшего дня; оба они жили напряженной жизнью, у них было столько обязанностей, что редкий день казался им проведенным без пользы. Аустра училась в университете, выполняя в то же время обязанности комсорга факультета, и каждую неделю по нескольку часов работала в редакции комсомольской газеты; на ее плечах еще лежала большая часть забот по домашнему хозяйству. Петер, загруженный текущей работой в райкоме, часто с трудом урывал время для занятий, хотя летом он успешно окончил первый курс университета и оставшиеся четыре собирался проходить в том же темпе. Нет, никто не мог бы упрекнуть их в том, что они мало работали и избегали трудностей. Но откуда все-таки это недовольство собой? Почему они многого не успевают сделать?

Он и у других замечал это недовольство собой, это постоянное стремление наверстать упущенное. У Юриса и Айи, например. Когда Айя перед родами оставила на несколько недель работу, она по десять раз на дню звонила в райком комсомола и расспрашивала о каждой мелочи. И когда родился маленький Андрей, она не высидела дома даже положенного срока.

Но возможно, что это увлечение работой и явилось причиной того, что они иногда были недостаточно внимательны к другим людям? Нет, надо будет впредь строже контролировать себя!

— Почему ты такой угрюмый? — спросила Аустра, когда он пришел домой. — Не люблю я, когда ты так хмуришь лоб — остаются морщины. Давай лучше станцуем вальс. Ты, наверно, и не помнишь, какая сегодня замечательная годовщина.

Аустра часто так делала, когда Петер приходил домой усталый, озабоченный; она начинала тормошить его и до тех пор не оставляла в покое; пока к нему не возвращались хорошее настроение и улыбка.

— Что же это за годовщина? — спросил Петер, все еще хмурясь.

— Сегодня исполнилось пять лет, как нас зачислили в дивизию. Помнишь, как мы стояли в сдвоенных рядах на шоссе — там, у штаба дивизии? Тебе, конечно, ничего, ты был уверен, что тебя не отошлют, а у меня сердце так и замирало: зачислят или нет? Вдруг забракуют.

— Ведь верно, — сказал Петер. И с мягкой полугрустной, полумечтательной улыбкой обернулся к Аустре.

Они взглянули друг другу в глаза — одни и те же чувства отражались в них, вызванные одними и теми же воспоминаниями. Повинуясь общему порыву, они сели рядом и заговорили о тех днях. Заснеженные задумчивые просторы русских равнин, долгие марши… ночные бои… и много дорогих могил на голых пригорках. Иногда одно слово, одно название села или реки вызывало в памяти множество картин. Все это отошло в прошлое, но не умерло, не отжило, а стало неотъемлемой частью их самих, хранилось в сердцах и отзывалось, как чуткая струна, на настоящее, на события, совершающиеся сегодня.

— Ты ведь не жалеешь, — тихо спросил Петер, гладя руку Аустры, — не жалеешь, что прошла через все это?

— Жалеть?.. Чем я была бы сейчас, если бы осталась в стороне?.. Мне кажется даже, что и тебя я любила бы не так, если бы ты там не был. Нет, никогда не пожалею.

Они достали старые фотографии, долго разглядывали их, вспоминали своих друзей, снова и снова возвращаясь к незабываемым дням войны.

— Да, я ведь получила письмо от Аугуста, — вспомнила вдруг Аустра. — На, читай.

Письмо было длинное. Аугуст писал, что в Военной академии ему приходится заниматься с утра до поздней ночи: программа серьезная, надо напряженно работать, чтобы усвоить ее.

«И все необходимо знать, ничто не окажется лишним. Пожалуй, теперь только я понял, какое всестороннее образование надо иметь командиру, если он хочет быть хозяином положения на поле боя. Учусь я с удовольствием, со вкусом, и такие вещи, как скука или что-нибудь в этом роде, для меня не существуют. Еще год — и твой брат будет образованным военным специалистом. Не прими это за самохвальство. Я отдаю лишь должное своей академии. Будущей весной или в начале лета получу отпуск, тогда все вместе навестим старого Закиса и погостим у него, как в прежние времена. Ты ведь помнишь, как нас встречали — с горячими лепешками и свежим пахтаньем.

Несколько дней тому назад один талантливый генерал прочел нам интересную лекцию о правильном и порочном стиле в штабной работе. Я подумал тогда, что все, что он нам рассказывал, можно с таким же успехом Применить к работе любого большого учреждения или предприятия. Первое и самое основное, что должен разглядеть каждый командир и руководитель среди множества своих обязанностей, — это самые главные дела, решающие вопросы. Если они определены верно, то его работа будет плодотворной и успех обеспечен, если нет — человек распылит свои силы, утонет в мелочах. Главное, решающее меняется, не стоит на месте; часто то, что вчера еще было самым важным, сегодня уже потеряло свое значение, и какое-нибудь другое дело, другая задача стала главной. Начальнику надо уметь вовремя предвидеть и заметить эти перемены и вовремя переключиться на это новое, иначе жизнь пойдет мимо него и он попусту растратит свою энергию. Кроме того, большое значение имеет правильное распределение обязанностей между начальником и ближайшими его помощниками. Даже самый лучший начальник не может один охватить и сделать все…»

Петер задумался. Один не может охватить и сделать все… Надо уметь заметить главнее, решающее… Главное и важное меняется, не стоит на месте… Не в этом ли следует искать причину его неудач последнего времени? Нельзя сказать, что он никогда не слыхал, не знал об этом. Ведь руководители партии изо дня в день учат коммунистов вырабатывать правильный стиль в работе, отличать главное от второстепенного. Только иногда’ упустишь что-то из виду, потеряешь самоконтроль — и глядь, получилась ошибка.

«Да, сегодня уже не осень сорок четвертого года или начало сорок пятого… — думал он. — В то время любой ценой надо было вдохнуть жизнь в разоренное и замершее хозяйство Советской Латвии. Надо было добиться того, чтобы сердце республики забилось, надо было в главных чертах охватить все и создать из хаоса порядок. Сейчас осень сорок шестого года, первый год послевоенной пятилетки близится к концу; мы уже не хватаемся за что попало; мы знаем наперед, что нам делать, у нас имеется план. И если мы хотим оставить за собой руководящее положение, управлять и строить жизнь по нашему плану, — мы должны уметь заглядывать в будущее и предвидеть, что потребует от нас жизнь через год, через два и через пять лет. То, о чем говорили в Центральном Комитете, было одним из предупреждений завтрашнего дня: я иду, будьте готовы, иначе стремительный конь истории выбросит вас из седла».