— Когда-то я сказал вашему дяде, дорогой Алонсо, что я его должник. А он на это возразил, что я его гость. Я не могу сказать вам того же, ведь это ваш город. Очень надеюсь, что когда-нибудь вы побываете у нас с матушкой в замке Каса де Фуэнтес, возле Саламанки, и я скажу вам, что вы мой гость. В любом случае прошу вас не забывать, что вы действительно спасли мне жизнь. А я всего лишь помог вам выбраться из тюрьмы раньше, чем вы сделали бы это самостоятельно.

— Ценю вашу скромность, дон Мануэль, но швейцарцы, чтобы наверняка избавиться от меня, могли написать донос в инквизицию. И тогда я бы не выбрался из темницы. Поэтому, как мне сдается, вы тоже спасли мне жизнь.

— Если вы действительно так считаете, то перестаньте называть меня «дон Мануэль». Скажите мне «Мануэль» и «ты».

— «Мануэль» и «ты», — послушно повторил Алонсо, и оба рассмеялись.

— Да, мне тоже непривычно называть вас на «ты», но я все же попробую. — Мануэль набрал полную грудь воздуха и сказал: — Алонсо, ты мой друг.

— Совсем недавно мне то же самое сказала одна восхитительная женщина, — вырвалось у Алонсо. — Причем там, у вас, в Саламанке. О, простите! — спохватился он. — То есть прости! Прости. Конечно, я твой друг. А ты — мой. Извини, что не сразу ответил.

— Что ж, вполне простительно, когда отвлекают мысли о женщине, — вздохнул Мануэль.

Алонсо внимательно посмотрел на него:

— Я тебя чем-то расстроил, когда упомянул женщину?

— Около двух месяцев назад я потерял возлюбленную… — Мануэль совсем погрустнел.

— Хочешь рассказать мне о ней? — Алонсо попытался придать своему голосу как можно больше теплоты.

— Может быть, в другой раз. Мне и без того довольно трудно заставлять себя не думать об этом.

— Вдруг я могу как-то помочь?

Мануэль задумался, затем покачал головой:

— Нет, вряд ли. Вот только, быть может, посоветуешь, как унять тоску?

Алонсо наполнил кубки и пригубил вина. Мануэль последовал его примеру. После пронизывающего январского холода улицы сидеть в натопленном помещении было приятно.

— Могу посоветовать нечто в том же духе, что я говорил тебе в Кордове. Представь себе, что все это тебе снится. Или, если так проще, что ты персонаж какой-то выдуманной истории, книги, поэмы. Кстати, сам я недавно основательно про это забыл и очень сильно привязался к той женщине в Саламанке. Но именно она и дала мне точно такой же совет: воображать, что все, что со мной происходит, — это не явь, а сон.

— Попробую, — не слишком уверенно сказал Мануэль. Он вспомнил, как летом вообразил, что все сон, и вмешался в судьбу поединка. Он до сих пор так и не понял, что тогда произошло и почему все, кроме него, запомнили случившееся иначе. Хотя прошло много месяцев, Мануэль до сих пор не был готов признать, что он изменил тогда реальность. Чтобы не возвращаться мыслями к тому эпизоду, он резко сменил тему:

— Я со своими солдатами искал твоего деда.

— Ты что-нибудь знаешь? — Алонсо так резко подался вперед, что чуть не опрокинул тарелку с мясным рагу. — Так говори же! Он жив? А что с Фатимой?

— Это имя его внучки?

— Да, это моя двоюродная сестра со стороны отца. Ну, так говори же!

Мануэль рассказал о результатах своих поисков.

— Значит, есть надежда, и надо отправляться в Альпухарру! — Алонсо оживился. — А ведь та моя знакомая из Саламанки говорила, что, скорее всего, Абдель-Малик забрал деда к себе.

— Да ты, я вижу, постоянно о ней вспоминаешь! — заметил идальго. — У вас что-то серьезное?

— Да, очень. Мы с ней друзья.

Мануэль с недоумением взглянул на Алонсо:

— Друзья? Просто друзья?

— Нет, не просто друзья, а настоящие друзья! — Алонсо замялся. — Знаешь, я как-то в данную минуту тоже не готов рассказывать об этом. Меня сейчас прежде всего волнует судьба деда. Ты, случайно, не знаешь, где именно в Альпухарре находится ставка эмира, да продлит… — Он поперхнулся и не закончил фразы.

— Знаю, конечно. В армии все это знают. Место, куда он отправился, называется Лаухар-де-Андарас.

— И как туда добраться?

— Я это выясню, и мы поедем туда вместе. Только не завтра, а через два дня, хорошо? Завтра и послезавтра мы должны быть в патруле.

— Ты поедешь со мной? — Алонсо не скрывал радости.

— И я, и вся наша веселая компания.

Компания же тем временем действительно веселилась. Громадный Лопе — солдат из Сеговии, прозванный так за малый рост, — расхваливал еду, не очень похоже, но потешно передразнивая акцент Штаубера. Он любил находиться в центре внимания товарищей и смешить их. Мануэль подозревал, что за спиной он и его передразнивает. Идальго ничего дурного в этом не находил и даже очень хотел бы на это посмотреть, но не решался попросить, чтобы не смущать солдат.

Служанка поставила на стол свежеиспеченные, ароматные лепешки и блюдо с вареными яйцами. При виде их лицо Мануэля просветлело.

— Ты так обрадовался яйцам?! — поразился Алонсо. — Как же дешево тебе достается твое счастье!

— Хочешь задачку? — спросил Мануэль.

— Нет, спасибо. Я с математикой не в ладах.

— Это не математическая задача. Скорее что-то вроде загадки на сообразительность. Возьми одно из этих яиц и поставь его вертикально на стол.

Алонсо сделал это, и яйцо, естественно, покатилось к краю стола, чуть не упав.

— Да нет, — рассмеялся Мануэль. — Поставь так, чтобы оно не падало.

— Есть еще что-то, что ты забыл сказать в первый раз? — полюбопытствовал Алонсо.

— Кажется, нет.

— Тогда скажи мне: обязан ли я при этом сохранить яйцо целым?

Мануэль расхохотался.

— Молодец, ты задаешь правильные вопросы! Нет, не обязан.

— В таком случае вот, пожалуйста, — Алонсо прижал яйцо тупым концом к деревянной столешнице, отчего оно треснуло, и оставил его стоять.

Мануэль захлопал в ладоши.

— Скажи честно, ты ведь вспомнил детскую историю про Хуанело?

— Нет, я не знаю историй, которые рассказывают друг другу дети в Кастилии. Я ведь вырос здесь, в Гранаде. Что это за история?

— Про дурачка Хуанело. В то время как многие ученые люди ломали голову, как решить эту задачу с яйцом, он сделал это сразу, причем именно так, как ты.

— Нет, про Хуанело ничего не знал. А вот про великого Брунеллески слышал точно такую же историю, хотя никогда не верил, что это произошло на самом деле. Лет семьдесят назад во Флоренции решили возобновить прерванное строительство собора Санта-Мария-дель-Фьоре. Городские власти должны были назначить архитектора для возведения купола. Приехали множество зодчих из разных стран. Одним из них был Филиппе Брунеллески, который предложил поручить проект тому из архитекторов, кто сможет поставить яйцо вертикально на стол. И никто, кроме него, не сумел этого сделать.

— А как же он сам это сделал?

— Точно так же, как и дурачок Хуанело.

— И он действительно возвел этот купол? — спросил, развеселившись, Мануэль.

— Да, возвел. Более того, купол по форме очень напоминает яйцо со срезанным концом.

Мануэль, улыбаясь, покачал головой:

— Жаль, что ты незнаком с Кристобалем Колоном. Ему понравился бы твой образ мышления. Может быть, он и тебя согласился бы взять в океанское плавание на поиски западного пути на восток.

— Нет, не взял бы, потому что у меня морская болезнь, — ответил Алонсо, и только после этого до него дошел смысл сказанного Мануэлем. — Ты знаешь Колона? — ошеломленно спросил он, округлив глаза. — И собираешься плыть вместе с ним?

Мануэль рассказал о знакомстве с необыкновенным генуэзцем, и на лице его было написано упоительное счастье.

— Я так рад за тебя! — воскликнул Алонсо. — Надеюсь, король и королева утвердят проект Колона. Только одно меня смущает. Колон собирается найти путь к землям Великого хана, чтобы объявить эти земли собственностью Кастилии и начать выкачивать оттуда золото и драгоценности? Я правильно тебя понял? Иными словами, он считает, что Кастилия вправе просто так прийти в чужую страну, объявить ее своей и ограбить?