Сам же Мануэль, в отличие от них, содрогался, видя в некоторых своих односельчанах людей, вернувшихся из страны смерти. Он помнил гибель одних и пленение других. Если бы не его чудесный, до сих пор ему самому непонятный и кажущийся незаслуженным дар, карибы принесли бы пленников в жертву своим богам и вкусили бы их плоти. Среди убитых во время набега была вся его семья: Зуимако, Фелипе-Атуэй, которому тогда, в 1502 году, было семь лет, и пятилетняя Росарио-Наикуто. Маленький Алонсо-Мабо уже никогда бы не родился…

— Он принимает кохобу и беседует с семи, — говорил все так же монотонно Каона. — Равака много раз доказывал нам, что мы стали его народом. Я верю в его добрые намерения и считаю, что мы должны поступить так, как просит бехике селения Коки.

Остальные закивали.

— Итак, — произнес Котара, нитаино селения людей Каймана, — мы будем учить наших людей почитать Юка-ху Багуа Маокоти и его мать, защитницу Атабей, под другими именами. Я правильно понимаю?

— Попросим Раваку еще раз изложить нам основы учения белолицых, — предложил престарелый Каона. — С тех пор как он говорил нам это в последний раз, прошло более двух лет.

Было ясно, что Каона высказал общее пожелание. Присутствующие обернулись к Мануэлю.

— Пусть расскажет Орокови, а я кое-что добавлю, — произнес Мануэль.

Его помощник, сын Маникатекса, теперь выглядел старше Мануэля. Старый бехике был прав — пришелец почему-то не старел. С некоторой тревогой Мануэль думал о том, что лет через пятнадцать его старший сын Атуэй, которому сейчас четырнадцать лет, обликом будет старше собственного отца.

— Белолицые, — начал Орокови, — верят в то, что есть только один Бог. Он не имеет никакого вида и формы. И Он сотворил небо и землю.

— Мы говорим то же самое о Багуа! — воскликнул Сей-ба, нитаино людей коки. Он мог позволить себе право перебивать Орокови, поскольку был его правителем.

Орокови почтительно склонил голову, а затем продолжал:

— Белолицые также верят, что однажды среди них родился человек по имени Иисус. Его матерью была смертная женщина по имени Мария, которая осталась девой, несмотря на то что зачала сына. Отцом его был сам Бог-Создатель. Сын вырос и был казнен врагами. Белолицые поклоняются ему, считая, что он одновременно является человеком и богом.

— Это мы тоже легко можем понять, — кивнул Сей-ба. — Наши люди без всякого труда научатся поклоняться Богу-Создателю, его сыну и его жене-деве. Эти боги чрезвычайно могущественны, если они одарили своих почитателей силой, способной преодолевать необъятные моря и покорять обширные земли. Таино будут только рады обратиться к столь сильным духам.

— Сложность в другом, — заметил Орокови. — Когда островом будут править белолицые, мы должны будем научиться никогда не называть богов привычными именами. Создателя можно будет называть Богом, Творцом, Господом, но не Багуа Маокоти. Нам придется забыть имя Атабей. Теперь родительница Бога будет для нас Девой Марией. При этом ни в коем случае нельзя называть ее богиней.

На лицах присутствующих пропало обычное невозмутимое выражение.

— Мне непонятно, — с недоумением промолвил Лисей, нитаино селения людей Скорпиона, — мы должны поклоняться ей как богине, но ни в коем случае не называть ее богиней?

— Именно так, — кивнул Мануэль. — Орокови прав. Более того, если мы хотим уцелеть, нам придется спрятать все свои семи. В той стране, откуда я родом, человека, который держит дома семи, могут живьем сжечь на костре.

В ответ на это сообщение раздались возгласы изумления и возмущения.

— Они приносят людей в жертву богам, как карибы! — воскликнул молчавший до сих пор Текина, бехике селения людей Каймана.

— К сожалению, так оно и есть, хотя христиане называют жертвоприношение иначе, — подтвердил Мануэль. — Поймите, я не призываю к тому, чтобы таино отказались от верности духам-покровителям. Я только прошу, чтобы они поняли: белолицые не должны об этом знать! Лишь в этом случае я смогу предотвратить столкновение между двумя народами.

— Но зачем его предотвращать?! — удивился Каона. — Ведь отбиваемся же мы уже столько поколений от карибов?

— Это не карибы! — Мануэль дал себе слово, что наберется терпения и будет убеждать этих людей столько времени, сколько понадобится. От их понимания зависит успех его миссии. Они должны убедить своих подданных, а также правильным образом подготовить к встрече с европейцами касиков острова. — Христиан намного больше, чем карибов, и оружие у них куда страшнее. Если мы убьем одних, им на смену обязательно придут другие. Обязательно! Их больше, чем песчинок на берегу. Больше, чем звезд на небе. И они считают эти острова принадлежащими им Божией милостью.

Он вскочил на ноги.

— Что стало со славным народом таино на большом острове Гаити?! — произнес он громовым голосом. — Они пытались сопротивляться белолицым, и их убивали целыми селениями! Заставляли работать до полного изнеможения, как если бы они были животными! С ними обращались так, что многие предпочли умертвить собственных детей и самих себя, лишь бы прекратить такую жизнь!

Возражения прекратились. Яркие образы убеждали тайно сильнее, чем доводы рассудка.

— В таком случае они и с нами поступят точно так же, — мрачно произнес Сейба. — Если мы будем проявлять покорность, то разве они не заставят и нас работать до полного изнеможения? Может быть, и нам лучше убить самих себя, не дожидаясь, пока это произойдет?

Мануэль боялся этого довода, ибо не знал, что ему противопоставить.

— Среди белолицых, — произнес он негромко, — попадаются и добрые люди, и даже немало, но они забывают всю свою доброту в отношении тех, кто поклоняется семи. Кроме того, они умеют хранить слово. Для них очень важна честь. Они считают, что нарушающий свое обещание покрывает себя позором. Поэтому нам важно заключить с ними мир и не раздражать их верностью своим богам.

Мануэль не стал объяснять, что с точки зрения кастильского дворянина нарушить слово, данное дикарям или иноверцам, вовсе не считается зазорным. Он надеялся, что администрация острова будет выполнять обещания, данные ему — наследному кастильскому дворянину. Главным было избежать вооруженных столкновений. Ведь война похоронит любые союзы и обещания.

Когда нитаино и бехике трех селений наконец договорились о подготовке своих подданных к появлению белолицых, Мануэль добавил:

— Вчера мне стало известно имя человека, которого белолицый правитель Гаити прислал на Борикен. Богам было угодно, чтобы им оказался мой знакомый. Не могу сказать, что он мой друг, но мы с ним когда-то вместе воевали.

Это сообщение было принято со всеобщим интересом.

— Вполне возможно, что он прислушается к моим словам, — размышлял вслух Мануэль. — Я хочу убедить его заключить мир с касиком Агуэйбана. А вас, Сейба и Каона, поскольку вы хорошо знаете касика, я прошу убедить и его в том, насколько важен для нас мир с пришельцами.

— Брат касика, Агуэйбана Второй, считает, что таино должны проверить, бессмертны ли белолицые. — Каона в нерешительности потер нос, прежде чем продолжал говорить. — Он пытается убедить касика умертвить одного из пришельцев. Если тот умрет, это будет означать, что белолицые не боги, а люди. В этом случае им можно будет дать отпор. Касик пока пребывает в нерешительности. Некоторые из других вождей острова поддерживают его брата. Особенно усердствует в этом Урайоан, касик области Аньяско.

— Этого нельзя допустить! — воскликнул Мануэль.

— Может быть, вы все-таки бессмертные боги? — спросил Текина. — Ведь ты же предсказываешь будущее. И не стареешь!

— Нет, мы смертные и сами поклоняемся Богу, — ответил Мануэль. Если бы каждый раз, когда он слышал этот вопрос, ему давали золотую монету, он мог бы обеспечить будущее трех поколений своих потомков. — Того, что я не старею, я сам не могу объяснить. Так мне однажды предсказал бехике Маникатекс. Но все другие белолицые, которых я знал, старели. И никто из них не умел предсказывать будущее.