— Трения личного характера?

— Да. Он не был связан с… товаром этого импортера. Связан был его кузен, кузен умер, он сунул нос, желая выяснить обстоятельства смерти… и вот результат.

— Инспектор, я вас не ловлю на слове, чтобы обвинить в клевете и очернительстве, давайте называть вещи своими именами. Ваш импортер — наркоторговец. Он убил троих, ставших для него опасными, он же мог убить и Айрис Фицуоррен по той же причине. Как его зовут?

— Где Майлз Фицуоррен?

— В безопасности. Не могу сказать, что в добром здравии, но в безопасности, под опекой Холмса и его врачей. Если хотите, Холмс обеспечит вам или вашим людям встречу с ним. Как зовут этого типа?

— В настоящее время он пользуется именем Томми Бьюкенен. Слыхали о таком?

— Нет. Что связывает с ним Айрис, кроме обстоятельств смерти? Сказали «А», говорите «Б», инспектор.

— Аппетит приходит во время еды? — Лестрейд глянул на мой полупустой бокал. — Еще желаете?

— Спасибо. То же самое.

Я подняла бокал к губам, а когда инспектор отвернулся, быстрым движением подменила его, взяв пустой бокал на соседнем столике. Сидевшая там молодая пара настолько погрузилась в какую-то оживленную беседу, что не обращала внимания вообще ни на что. Молодой человек почти сразу же автоматическим жестом подцепил мой бокал, запятнанный губной помадой, и поднес ко рту.

— Ладно, — решился Лестрейд. — В ее сумочке нашли записку на уголке газеты. «Томми, Посейдон, полночь». «Посейдон» — клуб Бьюкенена. Туда мисс Фицуоррен прибыла около полвины двенадцатого. Бьюкенен в эту ночь отсутствовал в клубе и даже в городе. Ужинал в теплой компании в Суррее.

— Удобно.

— Да, куча свидетелей.

— Значит, своими руками он ее убить не мог.

— Не мог.

— А доверенные лица?

— Полдюжины, у всех рыльце в пушку, двое задерживались за поножовщину.

— Что еще было в сумочке?

Лестрейда явно насторожила резкая смена направления беседы, но он не нашел что возразить.

— Ничего особенного. Кошелек, пудреница, губная помада, маленький перламутровый перочинный ножичек, носовые платки, кольцо с ключами от ее квартиры, от квартиры родителей, по одному ключу от каждой из ее бесплатных клиник и пятый ключ, пока неизвестно откуда. Ограбление исключается: в кошельке деньги, на руке золотой браслет, на пальце кольцо с жемчужиной.

— Инспектор, я бы хотела взглянуть на полный список найденного при Айрис.

— Извините, мисс Рассел, это уже слишком…

— Я скажу вам, откуда пятый ключ.

Он фыркнул.

— Маловато будет! Вам лучше начать с того, для чего вам все это знать. Мисс Фицуоррен, что, ваша лучшая подруга?

— Нет-нет. Я и встретила-то ее впервые вечером накануне убийства.

— Где? Не в клубе?

— К сожалению, нет. В Храме.

— Вы? Вы ходите в эту церквушку? — Лицо Лестрейда заиграло какой-то радугой недоверия, удивления, презрения. Я сделала вид, что не заметила.

— Да, хожу. И пятый ключ почти наверняка подходит к одной из дверей Храма. Скорее всего, не к наружной.

— Хорошо, я скажу… я сообщу следователю. А за какой надобностью, извините, вы туда прибыли?

— Дела.

— Дела? Вы вроде бы выше головы заняты были делами в Оксфорде.

— Клиент попросил меня туда зайти.

— Клиент? Ой, не смешите меня. Что за клиент?

— Извините, инспектор, меня связывают обязательства перед клиентом. Но есть и иные вещи, которые могут вас заинтересовать. — Я огляделась. — Вот что, мне нужно побывать в вашем кабинете. — Лестрейд разинул рот и выпучил глаза. — Понимаю, но вы вряд ли впустили бы меня, если бы я прибыла к вам в Скотленд-Ярд и попросила меня принять.

— А с чего это я впущу вас сейчас?

Я наклонилась к нему и четко, ясно произнесла:

— Потому что три женщины погибли, скорее всего, убиты, и четвертая может тоже погибнуть очень скоро, если вы не вмешаетесь.

Мы отправились в Скотленд-Ярд.

Кабинет Лестрейда не претерпел практически никаких изменений с тех пор, как два года назад снайпер чуть не прикончил меня из окна выходящего на реку здания. Пыль гуще, грязь в стены въелась глубже, но все же комната выглядела куда уютнее, чем свалка, которую Холмс ничтоже сумняшеся именовал своим кабинетом. Я покорно уселась на предложенный стул перед столом инспектора и чуть не стушевалась под его суровым взглядом. Тем не менее, я снова сказала, что хочу посмотреть список. Это его взорвало.

— С меня хватит, мисс Рассел. В субботу, когда добрые христиане должны сидеть дома, я торчу тут с вами и выслушиваю ваши байки, якобы вы меня вот-вот осыплете золотым дождем информации. Но вместо этого вы выкачиваете сведения из меня. Узнаю школу Холмса. Мне кажется, что вы вообще ничего не знаете.

— Вы считаете меня способной на такое?

— Еще бы!

— Способной подвести Холмса?

Лестрейд задумался. Конечно, без веской причины человек, которого Холмс считает своим партнером, даже если этот партнер женщина, вряд ли станет под рывать авторитет старшего товарища, подвергать опасности его отношения с полицией.

— Прошу вас, пожалуйста, покажите мне этот перечень, и я скажу вам все, что могу.

Он не обратил внимания на это «могу», но все равно я ожидала отказа. Однако Лестрейд подошел к шкафу и вытащил оттуда не листок, а целую папку.

— Чует мое сердце, не надо этого делать, — пробормотал он и швырнул папку на стол передо мной. Да Лестрейд и не сделал бы этого для меня. Папка открылась не перед мисс Рассел, а перед партнером Холмса. Я, однако, не тратила слов, сразу вцепилась в досье. Лестрейд отошел в сторону, до меня донеслось звяканье чайника, чашек, еще чего-то чайного… Я углубилась в бледные строки, напечатанные под копирку, запечатлевая в памяти детали последнего дня жизни Айрис Фицуоррен.

Очень мало нового в сравнении с полученной от Майкрофта информацией. Лестрейду я этого, разумеется, не сказала. Листала, читала, обдумывала… Дойдя до конца, откинулась на спинку стула и автоматически взяла чашку. Чай уже успел остыть. Лестрейд развалился напротив, взгромоздив каблуки на стол. Он листал другую папку-сшиватель и помечал что-то в блокноте.

— Обнаружили?

— Я не искала чего-то определенного, инспектор. Хочу задать вам несколько вопросов.

— Для разнообразия, — заметил он саркастически и снял ноги со стола.

— Констебль шел по обычному маршруту или ее обнаружили где-то в стороне?

— По обычному.

— Угу. Теперь о списке. Он составлен в произвольном порядке или по какой-то системе?

— Дайте-ка взглянуть… В порядке изъятия вещей из сумки. В этом отношении человек, составивший опись, просто педант.

— Угу. — Я задумалась и не сразу осознала, что собеседник мой обращается ко мне. — Извините, инспектор.

— Я спросил, имеет ли это значение. И вот что: если вы сейчас начнете изображать Шерлока Холмса и скажете, что это элементарно, я вам в дальнейшем ни на один вопрос не отвечу, даже если вы поинтересуетесь, сколько сейчас времени..

— Нет-нет, что вы! — Эту дурную привычку учителя я умудрилась не усвоить. — Я просто пытаюсь уяснить себе кое-что. Скажите, обнаруживший труп полицейский не заглядывал в сумку? Может быть, в поисках документов…

Лестрейд ответил сквозь зубы, мелкие и острые.

— Мисс Рассел, единственный человек, открывавший сумку, — сотрудник, составивший опись.

— Видите ли, — поспешила пояснить я, — она страдала от насморка. Сильнейший насморк!

— У кого?

— У Айрис Фицуоррен. Нос у нее был полностью забит. — Лестрейд явно ничего не понимал. Сейчас он выкинет меня за дверь. — Инспектор, почему женщина, страдающая насморком, зарывает носовые платки на дно сумочки? В карманах у нее платков не обнаружено, а два платка в сумке лежали под пудреницей и помадой, и даже под обрывком бумаги с адресом. Возможно, ее сумку открыли и переворошили — потому более тяжелые предметы оказались сверху, — но не могла она держать носовые платки на дне. Насморк страшнейший, ночь мокрющая, Айрис должна была постоянно сморкаться, каждые пять минут, если не чаще. Да еще и адрес на самом верху. Маловероятно, что она сама его туда положила. Зато логично, если кто-то перерыл сумку, свалил все содержимое обратно и сверху добавил записку, прекрасно объясняющую ее смерть и бросающую тень на Томми Бьюкенена.