Никита поправил галстук, опять тяжело вздохнул. Дверь в кабинет была закрыта не полностью. Он встал, собираясь прикрыть ее, и замер. Девицы в соседней комнате возбужденно разговаривали, и один голос отчетливо произнес: "Мухобой!"

Остальные захихикали.

Никита внутренне взвыл. Ему захотелось садануть себя кулаком по лбу. Ну вот, уже кличку придумали! А как прикажете вас называть? Не Носорогом же! Да такой паршивый мухобоишка, никудышный…

Вдруг показалось, что он сходит с ума. И не случится даже буйного помешательства, чтобы все вокруг пришли в ужас от того, что он натворил, свихнувшись. Однажды приедет "скорая помощь", и санитары, взяв его, хихикающего и отмахивающегося от несуществующих мух, отвезут в палату к таким же придуркам, безобидным и гадящим под себя.

В дверь тихо постучали. Никита не отозвался.

Не хотелось ему сейчас никого видеть. Он сидел и упивался своим горем. Очень опасное состояние, между прочим. Позже человек начинает получать удовольствие, а потом и наслаждение от своего унижения.

В дверь постучали еще раз, уже настойчивее. Ну что же, жизнь продолжалась. Никита достал носовой платок, вытер лицо, застегнул пиджак и только после этого сказал:

— Войдите!

Голос его прозвучал так хрипло, что пришлось откашляться и уже тверже повторить:

— Войдите!

В кабинете возник человек, которому впору было играть центровым на баскетбольной площадке. Он едва не царапнул макушкой о притолоку. Сделав два нерешительных шага, посетитель остановился и вопросительно посмотрел на Никиту, словно был хозяином этого кабинета и ждал от гостя объяснений по поводу его визита. Никита ответил ему таким же взглядом. Тогда посетитель спохватился, поздоровался неожиданно густым басом и протянул какую-то бумагу, требующую визы.

Не приглашая садиться, в надежде, что незваный гость тут же уберется, Никита глянул на документ, ничего не понял, расписался и вернул листок.

В посетителе роста было явно за два метра. При этом чувствовалась не обычная для высоких людей угловатость, а скорее гибкость акробата или мастера кун-фу. Гибкость эта проявилась, когда он отодвинул стул и вдруг оказался сидящим на нем, замысловато заплетя ноги.

— Простите, — сказал он, внимательно изучив подпись Никиты. — Тут нужна резолюция.

Пришлось Никите читать бумагу еще раз. Но и теперь он мало что понял, на всякий случай надписав повыше своего росчерка "В приказ!".

Посетитель глянул, вздохнул, отложил документ в сторону, сцепив на колене тонкие пальцы, в упор вставился на Никиту.

— Мне кажется, — наконец сказал он, — что у вас большие неприятности. Не поделитесь?

Никита собрался было возмутиться такой бесцеремонностью, но в этот момент сразу две мухи пронеслись мимо его головы и спланировали на стол. Рука Никиты непроизвольно потянулась за газетой и тут же отдернулась, словно обжегшись.

— Так что все-таки случилось? — настаивал незнакомец.

И Никиту прорвало. Сбиваясь и захлебываясь словами, стараясь поскорее выговориться, он стал рассказывать обо всех своих неудачах и сомнениях, о своей никчемности, о горьких мыслях, о том, что и завтрашний день, и последующие не принесут ничего хорошего, не изменят его жизни. Особенно жаловался он на мух, словно они были первопричиной того, что творила с ним судьба.

Посетитель слушал внимательно, не перебивая, только едва заметно кивал, будто молчаливо соглашаясь со всем, что говорил Никита. Его тонкий нос с большими крыльями при этом многозначительно покачивался, и поэтому казалось, что он примеривается, как бы клюнуть невидимого червячка.

Никита оборвал свой горячечный монолог на полуслове, опять вытащил платок и стал вытирать лицо. Теперь он мучился от неловкости за то, что в душевном расстройстве так разнюнился перед чужим человеком. Хотя кто ему был свой? Не Василий Александрович же?

Посетитель первым нарушил гнетущее молчание.

— А вы не пробовали этих мух травить чем-нибудь?

Никита обреченно махнул рукой:

— У меня аллергия начинается от любых аэрозолей. Кашляю и чихаю беспрерывно. Раньше такие липучки были: ленту повесишь, все мухи к ней пристают. Но давно уже не видел, чтобы продавались. Наверное, не выпускают больше.

— Да, я тоже не встречал, — согласился посетитель. — Однако вот какое странное совпадение. На днях я кое-что закончил. И сейчас понял, что с мухами, вернее, с их уничтожением, это кое-что может вам очень помочь. Мне кажется, весьма действенное будет средство.

Он помолчал, потом поднял вверх указательный палец, словно вспомнил некую важную деталь.

— Я не специалист в психологии, но думаю, и другие ваши проблемы смогу решить. Когда у вас рабочий день начинается? В девять? Вот и отлично. Завтра непременно зайду. Но вы уж не откажите в просьбе, надпишите на моем заявлении, чтобы требуемое выдали.

Никита слова посетителя не то чтобы пропустил мимо ушей, но отнесся к ним с полным равнодушием. Против мух он чего только не использовал в прошлом и уверился, что до следующей зимы от этой напасти избавиться никак нельзя. Ну а себе помочь он мог только сам. Если бы знал, как это сделать. Однако незнакомец показался ему человеком приятным, вежливым, и поэтому он на уголке прошения вывел резолюцию "Выдать!" и еще раз расписался, по-прежнему не вникая в суть просьбы.

Посетитель прочел, поблагодарил и, уходя, добавил:

— Только одно условие: ничего не бояться и верить в себя. Тогда все получится.

С тем и откланялся, оставив Никиту в одиночестве горевать о бессмысленности своего существования.

Никита пришел в контору точно к девяти. Как обычно. Точность и обязательность были тем малым, что у него еще оставалось для гордости. Больше гордиться было нечем.

Ночью, очевидно, опять происходила погрузка-выгрузка с первого этажа. У входа в здание валялось несколько смятых, затоптанных грязными ботинками картонок. Никита покачал головой, брезгливо, двумя пальцами, подобрал мусор и кинул его в урну.

Из сотрудников на работе появилась пока только Екатерина — худосочная девица с нездоровым румянцем, который она еще подчеркивала жутким, по мнению Никиты, косметическим раскрасом. Была она хоть и молодой, но очень вздорной особой, и все в конторе, а начальник в первую голову, просто Катей ее называть опасались и обращались исключительно на "вы". В данный момент она как раз заканчивала накладывать боевой макияж, уставившись в маленькое зеркальце.

Никита поздоровался, привычно не услышал ответа и прошел в свой кабинет. Закрыв дверь, он обернулся и обнаружил у себя на столе средних размеров коробку, упакованную в коричневую оберточную бумагу на манер бандероли.

Первой мыслью было — бомба! Носорог решил убрать свидетеля и прислал подарочек. А что можно еще подумать, когда ежедневно слышишь по радио и читаешь в газетах о разнообразных взрывах и видишь в американских, а пуще — в отечественных — боевиках, как мафиозные злодеи подкладывают друг другу взрывающиеся сюрпризы?

Никита, затаив дыхание, подошел к столу, внимательно, не притрагиваясь, осмотрел коробку. Ничего особенного, только корявая надпись фломастером: "Верх. Не кантовать!"

Собственно, с какой стати Носорогу или его врагам присылать Никите бомбу? Кроме личного знакомства с Л.М., за ним ничего компрометирующего не числилось. Ну, это не такой большой грех. Даже милиция не найдет повода привязаться. Нет, определенно мания величия — вообразил себя крупной птицей.

Он перевел дух и выглянул из кабинета.

— Екатерина, простите, пожалуйста, вы не знаете, кто ко мне заходил?

Та помолчала, потом, не отрываясь от зеркальца, все же снизошла:

— Выоокий такой мужчина. Он вчера приходил. Сказал, что очень спешит.

— Спасибо, — растроганно промолвил Никита, потрясенный столь длинным ее монологом.

Так вот оно в чем дело! Какая там бомба! Вчерашний посетитель средство от мух принес! Не соврал, молодец! Сейчас посмотрим. Он очень, совсем по-детски любил получать подарки. Вот только в последние годы редко кто их ему дарил. Жена в день рождения непременный галстук и пару носков, да подчиненные 23 февраля какую-нибудь сувенирную ерунду вроде перекидного календаря.