А в глубине шкафа прятался ящик, в котором матово поблескивали ровной смазкой мощные даже на вид пистолеты с запасными обоймами. Для них и предназначались патроны. Никита достал один, оттянул затвор. Пистолет был незаряжен. Он щелкнул курком. Оружие весомо оттягивало кисть. Из такого, пожалуй, лучше с двух рук стрелять. Он вернул пистолет на место. Интересно, можно его отсюда вынести, чтобы стал большим? А гранаты? А весь самолет?

Больше в шкафу он ничего не нашел. Поднял с пола упавшую брошюру. Потом глянул на часы и понял, что времени читать у него нет. В большом мире начинался рабочий день. Пора было возвращаться, потому что с минуты на минуту пойдут посетители, начнутся неизбежные звонки, закружится рутинная карусель. Никита захватил со стола оставшиеся брошюры и направился к выходу.

Но не удержался, сел в джип, припаркованный у стены, завел его и, волоча за собой "водило", проехался по ангару. С непривычки чуть не врезался в самолет, успел вывернуть руль, лихо затормозил у кнопки возврата, заглушил мотор и через черную волну вернулся в свой кабинет.

День выдался на удивление нехлопотным. Телефон тарахтел лишь изредка, посетители не надоедали, и срочных дел в конторе не было. Так что время поразмыслить обо всем увиденном у него нашлось. Он расспросил девиц о длинном посетителе, но, как и предполагал, ничего они не знали.

Ближе к обеду позвонила жена, поинтересовалась, что это он так рано сегодня подскочил из постели. Никита сослался на необходимость закончить срочный отчет. На том разговор и увял.

Стопка брошюр лежала на краю стола, но трогать их не хотелось. Было суеверное ощущение, что, если только откроет первую страницу, обратного хода не будет, ему действительно придется учиться летать, а потом воевать с мухами. Как человек не очень решительный, он считал это ощущение вполне естественным. И не понимал, что все уже предопределено и никуда от этого не деться. Разве что расколотить об пол аппарат сумасшедшего изобретателя. Но теперь он такого не сделал бы даже за большие деньги.

Никита пришел к выводу, что без хозяина загадку происхождения ангара со всем его содержимым решить невозможно. На память пришел давний рассказ Стивена Кинга об игрушечных солдатиках, которые убивают взрослого человека. Теперь он сам становился таким солдатиком. Тоже кто-то играет?

От этой мысли ему стало настолько тошно, что он схватил брошюры и зашвырнул их в ящик стола. К свиньям, нашли марионетку! Он будет летать, а некто, хотя бы тот же изобретатель, с помощью телекамер устроит наблюдение за его мучениями. Вот уж удовольствие получит!

Никита даже осмотрелся вокруг внимательно: не установлены ли действительно где-то скрытые камеры? Но ничего не обнаружил, только небольшое осиное гнездо в углу под потолком. Надо было бы его оторвать и выбросить, но он с детства боялся ос, напуганный рассказами о том, как от одного-единственного укуса человек может погибнуть. "Не буди лихо, пока оно тихо". И он оставил ос в покое.

Звякнул телефон. На этот раз Носорог был жизнерадостен. Печали по убиенному приятелю как не бывало. Сидение в подполье во время бандитских разборок тоже пошло ему на пользу.

— Ну, ты как там, Никитка? — весело загудел он.

Никита поморщился. Было в этой фамильярности что-то сталинско-бериевское. Он читал, что его именитый тезка, до того как стал самым главным в стране, нередко отплясывал гопака перед Иосифом Виссарионовичем.

— Ты не обижайся, — продолжал Л.М., даже не выслушав ответа, — что так с похоронами получилось. Ну погорячились ребята. Среди них тоже идиотов хватает. Но сейчас все тихо.

"Да, тихо, — подумал Никита. — Постреляли немного и успокоились". Но вслух ничего не сказал.

— Ты сегодня часикам к шести подъезжай в "Водяру". Разговор имеется, — вдруг совершенно серьезным тоном Сказал Носорог. — Бывай. — И положил трубку.

Вот так. Приказал и все. И не важно — может ли он, хочет ли. Разговор у него имеется. А пошел ты со своими разговорами! Но, как и раньше, Никита понимал, что пойдет непременно и постарается не опоздать. Тем более что появился некоторый интерес к тому, что происходит вокруг Л.М., с какими людьми он водит дружбу и что эти люди в нем находят. Никита еще не догадывался, что интерес вызван появлением незнакомки на кладбище. С Носорогом она каким-то образом была связана, во всяком случае входила в его круг. На первый взгляд показалась она Никите несколько бледной и худощавой. Но такое впечатление могли создавать черные платок и платье. Никите хотелось увидеть ее еще раз. Только вот зачем? Серьезных увлечений у него никогда не было. Так, короткие романчики в командировках, не имевшие никаких последствий. Никита подозревал, что женщинам он просто скучен. Они тоже не пробуждали в нем сексуального азарта. Обычный мужчина, которому достаточно двух раз в неделю. Но может обойтись и одним.

Однако спасенная незнакомка чем-то его задела. При мысли о ней в груди появлялось томящее чувство, которое было ему приятно.

Он позвонил жене на работу, сказал, что задержится немного. И захлопал глазами в изумлении, когда супруга восприняла эту новость спокойно. Даже не спросила о причине задержки. Такого в их совместной жизни еще не было. Где-то кто-то сдох типа волка в лесу, не иначе.

Заезжать домой он не стал. Костюм был вполне приличным, рубашка свежей, несмотря на утреннюю пешую прогулку. Так что с работы прямо и отправился.

"Водярой" в народе называли ресторан "Русская водочка". После короткого периода, когда появлялись небольшие экзотические "Бамбуки", "Кокосы", "Бордо", прогоравшие и закрывавшиеся максимум через полгода, взошла звезда "Русской водочки". В самом деле, знающий народ, отведав раз жареных лягушачьих лапок или собачьих ушей, отжатых в уксусе, больше на экзотику не западал, а тянулся покушать солидно и сытно, как и подобает русскому человеку. В "Водочке" можно было получить все, что душа пожелает, в национальном стиле — от расстегаев и кулебяк до жареного кабана. Целиком, если хочется. В случаях, когда душе требовалась дюжина устриц или крупный омар, приготовленный по-калифорнийски, подавали и это. Все, естественно, запивалось большим количеством национального напитка, про который поляки и литовцы врут, что это они его изобрели.

"Русской водочке" тоже была судьба прогореть и иссякнуть, так как народные доходы резко сократились, и те, кто прежде хоть раз в месяц мог себе позволить под музыку посидеть в ресторане, заказав графинчик и пару салатиков, теперь перебивались пирожками и чебуреками. Те же, кто ел пирожки раньше, ныне вообще неизвестно чем питались.

Но получилось иначе. Пережив первый бум, "Водочка" стала тихо угасать, объявив даже о недорогих обедах для учреждений, и готова была уже совсем закрыться, как вдруг вновь засияла огнями, и веселье там пошло пуще прежнего. Только цены подросли раза в три, что окончательно отвадило желающих провести вечерок не то чтобы задешево, но хотя бы умеренно. Ресторан превратился в своего рода клуб, практически закрытый. Вскоре и швейцара на дверях не стало, а появились все те же мордатые ребята в кожаных куртках и плечистых твидовых пиджаках. Тех, кому можно, они знали в лицо, а те, кому нельзя, и сами не подходили близко к ярко освещенному входу, формой своей напоминавшему обычную поллитровку. Всем в городе было ясно, кто тратит там деньги и какие. Ходили слухи, что в одной из комнат есть карточные столы и рулетка, где ставки не ограничиваются. Будь это хоть миллион, хоть миллиард, хоть рублей, хоть долларов. Дорогого иностранного или столичного гостя везли потчевать непременно в "Русскую водочку". В народе ресторан прозвали запросто-панибратски "Водярой". Из зависти, наверное. Но прозвище прижилось.

Располагался ресторан почти на краю города, в гуще дичающего парка. Невдалеке начинались поля, не оскверненные коробками новостроек, Тихое место, куда почти не доносился городской шум. Даже подъездные дорожки были устроены так, чтобы гости проходили пешком десятка два метров до входа, а не подруливали на лимузинах прямо к порогу.