С учетом же того, что большинство подсудимых были крупными научными работниками, имели госнаграды и ранее не привлекались к уголовной ответственности, суд, признав Валерия Далина, Валерия Сальникова, Зою Денисенкову, Михаила Малышева и Евгения Гурова виновными, счел возможным применить к ним амнистию. Вячеслав Барановский получил четыре года условно. Реальные сроки лишения свободы были назначены только Борису Саакяну и Юрию Юркову, которые должны отсидеть четыре с половиной и четыре года соответственно.

Если помните, Кот Матроскин на вопрос Печкина о происхождении посылки, якобы набитой гуталином, ответил примерно так: «А это мой дядя прислал. Он на гуталиновой фабрике работает, у него этого гуталину — ну просто завались…» Логика здесь настолько очевидна и обыденна, что фраза не режет слух ни детям, ни взрослым, и даже цензоры не моргнув глазом оставили ее в детском мультфильме. Этот пример говорит о масштабах явления, фигурантов которого в Советском Союзе не решались даже именовать ворами, для них придумали специальный термин — «несуны».

В стране победившего социализма миллионы трудящихся ежедневно выносили с предприятий все, что только могли, для личных нужд. Капитализм у нас победил опять, однако несуны по-прежнему несут.

Наверное, каждый, кто работал в советское время на каком-нибудь предприятии хотя бы во время летней практики, знаком с этим явлением не понаслышке. Порой несуны проявляли недюжинную ловкость и изобретательность. «В 1980-е годы одна сотрудница нашего предприятия пробовала пронести через проходную пол-литровую флягу со спиртом в своей прическе, — рассказывает Екатерина Гамова, руководитель пресс-службы группы компаний „КиН“ (производство коньяка). — Попытка увенчалась бы успехом, но бдительный охранник в последний момент заметил торчащий из волос работницы колпачок. Еще рассказывают про мужчину, который, жалуясь на нездоровье, принес с собой на работу грелку. В конце рабочего дня во время процедуры досмотра на проходной сотрудник охраны учуял запах спиртного из грелки». Как вспоминает бывшая сотрудница одного текстильного комбината, куски ткани у них выносили, обматывая вокруг талии. Сама она работала на ниточном производстве, соответственно, выносила за смену просто в сумке по паре катушек — накопленного запаса хватит, наверное, на несколько десятилетий.

Когда-то повсеместное распространение несунов объяснялось советской бесхозяйственностью и отсутствием безработицы. Был популярен миф, что при капитализме и частный владелец не допустит воровства, и сами работники, дорожа своим местом, не рискнут. Капитализм пришел, однако несуны не исчезли. Конечно, выносить стали значительно реже. Однако этот спад во многом объясняется исчезновением тотального дефицита в торговле: зачастую мелочи для домашнего хозяйства проще купить, чем украсть, да и продавать украденное поштучно, с рук, как широко практиковалось когда-то, уже сложно. Зато с тех пор, как появились частные торговые точки, несуны ориентируются на них. «Моя теща в начале 1990-х несколько лет подряд ежедневно просто в сумке выносила с кондитерского комбината кексы и сдавала их в палатку у дома, — вспоминает Виктор Томин, директор по персоналу торговой компании. — На вырученные деньги она тогда купила мебель в квартиру».

По наблюдениям Александра Брежнева, представителя пресс-службы координационного совета при ДООП МВД России, наиболее активны несуны на предприятиях в сфере производства, строительства, на складах, в меньшей степени — в торговле. Наиболее часто выносят металлолом и все, что можно в него превратить, стройматериалы, ГСМ, реже — товары народного потребления. Вообще, несунов привлекает все, что можно быстро, не привлекая внимания, продать. Сергею Козлову, эксперту-консультанту по вопросам экономической безопасности предприятий, известен случай, когда работники склада бытовой техники «экономили» упаковочную пленку, которой обертывали палеты с готовой продукцией перед транспортировкой. Излишки продавали предпринимателям, имевшим точку по упаковке багажа в аэропорту. Прибыль несунов составляла около $800 в неделю. «По статистике на нашем производстве 70 % пойманных выносили для собственного употребления, 20 % — на продажу, 10 % — по просьбам знакомых, родственников, друзей, — рассказывает Геннадий Щиглов, руководитель службы безопасности „Артпласт“. — Несут в раздевалку и прячут в сумки, одежду, обувь. Был случай, когда пакеты пытались вынести в пачке из-под сигарет. Объясняют воровство тяжелым материальным положением, необходимостью купить какую-то вещь, семейными обстоятельствами (бракосочетание, например). Однажды была раскрыта цепочка, в которой участвовали материально ответственные сотрудники и клиенты. Вывезли две тонны пакетов, перегрузив товар сверх накладной».

Зачастую для вывоза украденного не требуется и поддельных документов. Например, по наблюдениям Сергея Елисеева, кризис-менеджера, управляющего партнера УК «Менеджмент 911+», на многих предприятиях персональные автомобили высшего руководства не досматриваются, соответственно, при наличии сговора рабочих с водителем украденное можно вывозить в неограниченных количествах. А на иных предприятиях основной канал утечки — арендаторы. «Транспорт арендаторов досматривают меньше, и в накладных они могут указывать практически любое имущество, — комментирует Николай Хоронжук, начальник охраны ОАО „ГОЗ Обуховский завод“. — Именно контроль над деятельностью арендаторов является главной задачей в борьбе с хищениями на промышленных предприятиях».

Случается, что вывозят по абсолютно законным документам, используемым несколько раз. «На одном производстве инструмента сотрудник предприятия за наличные вполне официально со скидкой приобретал продукцию, — рассказывает Сергей Елисеев. — Соответственно, вывозил на собственном автомобиле. Если охрана не досматривала, то вывозил следующую партию, и так до первого досмотра, на котором он предъявлял официальные документы о покупке».

Нередко, руководствуясь, казалось бы, здравым смыслом, администрация предприятия позволяет работникам забирать себе бракованную продукцию — все равно выбрасывать. «На складе одного крупного импортера канцтоваров утратившие товарный вид изделия, например со стертой краской или в рваной упаковке, после списания разрешали забирать себе грузчикам-упаковщикам, — рассказывает бизнес-тренер Анна Хорева. — В итоге мало того, что грузчики умышленно портили товар, так они еще списанный брак отправляли клиентам, а домой уносили качественные изделия». Как вспоминает Игорь Журавлев, председатель Коллегии бизнес-консультантов, когда на одном известном заводе соков ввели жесткую процедуру уничтожения бракованной продукции, запретив распитие сока из помятых пакетов, сразу пропала и мотивация портить часть товара. Складской брак сократился в полтора раза.

Определенный процент потерь магазинов относят на кражи из торгового зала — подразумевается, что совершаются они покупателями. Однако, по наблюдению Вячеслава Сергеева, эксперта по предотвращению потерь, руководителя служб безопасности ряда розничных компаний, 70 % общего объема украденного — на совести персонала, действующего зачастую в сговоре с сотрудниками аутсорсинговых фирм (охрана, эксплуатация, клининг) или поставщиков. «Непроданный товар с истекшим сроком можно списать и забрать, — рассказывает Сергеев. — Для этого часто специально заказывают товар со слишком коротким сроком реализации. А бывает, что товар поступает в магазин не фактически, а только по накладным. Если поступило 100 единиц и списано 100 единиц, то есть вообще ничего не было продано, — это нереально и, скорее всего, означает, что товар в торговый зал вообще не выкладывался».