Зонц, однако, на этом не остановился. Он стал внимательнейшим образом изучать карту России, обшарил все спецхраны и архивы, собрал уйму полезной и бесполезной информации и вскоре выяснил поразительную вещь: закрытых городов во времена СССР было на самом деле гораздо больше, чем можно было бы предположить. Самое распаршивое подведомство Министерства обороны (космическое, военная связь, биохимия) имело как минимум с десяток подобных мест. Причем после развала Советского Союза половина из них оказалась жертвой постперестроечного хаоса, который усиливался тем, что подразделения министерства то переименовывались, то упразднялись, то сливались, то разветвлялись. А Министерство обороны упрямо платило в региональный бюджет деньги, которое получало из госбюджета, который составлялся из региональных денег. Этот бессмысленный круговорот денег в природе наводил на мысль, что никто не пострадает, если изъять из этого круговорота небольшую часть денежных знаков.

Зонц понял, что нашел золотую жилу. Вскоре в его руки перекочевал Ангарск-44 (ракетные войска), Подозерск-14 (военная связь) и Мурманск-324 (военный флот). Правда, связываться на сей раз с заселением, то есть с человеческими ресурсами, Зонц не захотел, поэтому все города сдал в аренду различным организациям под какие-то торговые комплексы, центры досуга и прочее.

А однажды помощник Зонца принес тому найденный в недрах архива КГБ отчет, где говорилось о некоем Привольске-218, который сначала перешел из рук Министерства химической промышленности в руки Министерства обороны, а затем и вовсе под контроль Комитета госбезопасности. Зонц сразу почувствовал запах добычи.

Однако «зондеркоманде» пришлось изрядно попотеть, прежде чем они сумели выяснить, о каком Привольске идет речь и где он вообще находится. Когда же выяснили, ахнули: Привольск был практически под боком — всего в нескольких часах езды от Москвы. Учитывая, что все прочие ЗАТО находились, как правило, в глубинке, тут было от чего прийти в замешательство. Ведь в такой близости от столицы даже выжженная земля и та будет денег стоить.

Однако приятное замешательство от близости Привольска быстро уступило место неприятному замешательству от того абсурда, который окружал новооткрытый город. Приехавшая по вычисленному адресу группа из самых приближенных к Зонцу людей (а таковых было всего четыре человека, включая Панкратова и Гусева) обнаружила колючую проволоку, вышки, прожектор над воротами и полную закрытость. В городе находились какие-то психи, которые отказывались не только впускать кого-либо на свою территорию, но даже разговаривать. И более того, грозились взорвать какой-то химсклад, хотя подобными полномочиями явно не обладали. Вернувшись в Москву, группа немедленно доложила о непредвиденных обстоятельствах начальнику. К тому времени Зонц был стреляным воробьем и повидал много засекреченных городов, однако с концлагерем столкнулся впервые. По своим каналам он осторожно пробил Привольск на предмет принадлежности к какому-либо из ведомств, однако ни за кем город не числился. Выходит, бесхозный в теории объект оказался на практике в чьем-то пользовании. Но в чьем? И нет ли тут самовольного захвата? А если есть, то не являются ли эти люди кем-то, кто попросту опередил Зонца? Это было бы самым неприятным, ибо до сей поры Зонц был уверен в эксклюзивности своей идеи. А наличие конкурентов а-ля дети лейтенанта Шмидта в столь узкой области приводит обычно к тому, что один лох сыпется и тянет за собой всех остальных, пусть даже они и семи пядей во лбу.

Зонц немедленно отправил своих людей собирать информацию о Привольске.

В один из теплых июньских дней в дверь кабинета Зонца постучали.

— Да! — крикнул Зонц, беря в руку карандаш. Он любил крутить что-то в руке: ручку, брелок, ключи, неважно — это стимулировало мыслительный процесс.

Дверь открылась, и в кабинет вошел Панкратов. Под мышкой у него была папка.

— Разрешите? — спросил он и, не дождавшись ответа, подошел почти вплотную к столу, но за пару метров до цели замер, словно уткнулся в невидимую стену.

Зонц вопросительно вскинул свои голубые холодные глаза.

— Проверили, — сказал помощник, нервически дернув плечом.

— И? Что-нибудь подтвердилось?

— В общем, да.

— «В общем» меня не интересует. Там правда концлагерь был?

— Судя по всему, да.

— Бред какой-то. Какие в жопу концлагеря в СССР в семидесятых?! Да еще в такой близости от Москвы?!

Зонц задумчиво постучал карандашом по столу и снова поднял глаза на помощника.

— И кого же туда сажали?

— Поэтов, писателей. Литературных диссидентов большей частью.

— Ничего не понимаю… И потом, СССР уже давно распался, а они до сих пор там сидят. Они с ума, что ли, сошли? Неужели к ним никак не подкатить? А списки сидевших имеются?

— К сожалению, в архивах мало что осталось, — развел руками помощник. — Вот тут все, что удалось найти.

Он вытянул из своей кожаной папки несколько ветхих пожелтевших страниц и положил их на стол Зонцу.

Тот быстро пробежал глазами по блеклому тексту, набранному пишущей машинкой.

Сухой перечень имен, фамилий и рода деятельности. Такой сухой, что хоть костер разжигай. Внизу стояло имя майора КГБ В. Кручинина.

— Кто такой Кручинин? — спросил Зонц помощника.

Тот развел руками.

— Узнайте и доложите. Где он, что он.

— Хорошо, — кивнул помощник.

— А те, которые сейчас там находятся, это кто? — спросил Зонц помощника.

— Большей частью они же.

— Бред какой то… Ну должен же быть кто то, кто, так сказать, на свободе.

— В каком смысле?

— Не будь идиотом, Панкратов, — поморщился Зонц. — Если они не клюют на уговоры и деньги, значит, просто не доверяют. Значит, нужен особый подход. Значит, нужен кто то из своих, тот, кому они поверят. Поэтому я тебя прошу выяснить, кто находится на свободе. Понял?

— Понял. Я провентилирую этот вопрос, — сказал помощник и почему то посмотрел на вентилятор, стоящий в углу, словно собирался это сделать буквально.

— Да уж будь добр. Ты копию списка сделал?

— Да.

— Ну вот. Проверь весь список. Найди тех, кто там когда-то был. Узнай, не было ли каких-нибудь общих объединений, кружков, организаций. Ну что я тебя учу?

— Я могу идти? — спросил помощник.

Зонц махнул рукой.

Помощник по-военному круто развернулся и вышел.

Зонц достал сигарету и закурил. Информация от помощника его успокоила. Находившиеся в Привольске люди были, возможно, чокнутыми, но явно не конкурентами. Это во-первых. Во-вторых, на каждый лом есть свой антилом. Вот только где искать этот антилом? Впрочем, для Зонца все было лишь вопросом времени. Не подошла одна отмычка, подойдет другая. А торопиться ему было некуда.

Максим шел по улице, прижимая к уху мобильный телефон, в котором тренькала какая-то музыка. «Теперь даже гудков нормальных нет, — подумал Максим с раздражением. — Каждый норовит музыку загрузить. Чтобы не скучно было звонящему. Лишь бы не скучно…»

С Аликом все закончилось, как всегда, на досадной ноте, и снова Максим был виноватым. Ну чего он сорвался-то? Ну мультик. Ну крот. Наверняка Рита обиделась. Да и Алик… Какая муха его укусила?

В трубке наконец раздался до неприличия веселый, но как будто слегка придавленный голос Толика — кажется, он прикрывал трубку ладонью.

— Максим? Привет! Рад тебя слышать.

— Привет… Вот подумал, не встретиться ли нам… Хочу развлечений. Давайте мне ваши огоньки, иллюминацию и стеклянные бусы на шею.

— Созрел?! Молодец. А то прячешься вечно от жизни, а потом жалуешься, что она мимо проходит. Сидишь, как крот в норе.

От сравнения с кротом Максима передернуло, но То-лик-то был не в курсе.

— В общем, хвалю, что позвонил. Ты сейчас что делаешь?

— Завтра я свободен, — опережая логику Толика, ответил Максим. — И у меня много денег.

— Отлично. Мы что-нибудь придумаем.

— А я, кстати, и сегодня свободен.