1. Мастерицы, вышивавшие бисером и жемчугом

2. Имеется в виду — по границе владений

3. Расписка, вексель, обязательство

4. Жалоба, протест, с которым обращались в суд в тех землях

5. Имеется в виду — поветовый суд, в котором рассматривались все жалобы и претензии шляхтичей. Он рассматривал уголовные и гражданские дела, исполнял нотариальные акты, записывал жалобы на незаконные действия должностных лиц повета. Избирался поветовой шляхтой из местных шляхтичей, знавших право и имевших поместья.

6. Тут: сессия земского суда — «рок земский»

7. Узнаю следы былого (лат.)

Ксения сразу распознала в панне Острожской свою соперницу. Позднее она не могла даже самой себе объяснить, отчего это ей привиделось в той стройной девушке с короной из темно-каштановых волос на голове. Быть может, оттого с каким почтением окружающие взирали на ту панну? Или оттого, какими взглядами встретили входящих в залу Владислава и Ксению — любопытными, насмешливыми, выжидающими?

Панна Ефрожина Острожская не была ослепительно красивой, не смогла не отметить про себя невольно Ксения, когда пан Януш вместе с сыном и дочерью подошел к Владиславу обменяться приветствиями. Узкое лицо, карие глаза, аккуратный носик, светло-каштановые густые волосы, слегка волнистые, что было заметно даже, когда те были аккуратно заплетены в косы.

Но все же было что-то в ее лице такое, что привлекало взгляд, заставляло любоваться этой юной прелестью. Рядом с этой смущенно опускающей глаза в пол девушкой Ксения вдруг остро почувствовала, что она старше этой панны, вдруг ощутила некий страх, что выглядит рядом с ней женщиной, а не той девой, что когда-то повстречалась Владиславу.

Она скосила глаза на Владислава, который, вежливо улыбаясь, склоняясь в коротком поклоне, приветствовал прибывших гостей, тщательно скрывая свое недоумение их нежданному визиту. После короткой церемонии обмена любезностями, в которой Ксению бискуп поспешил представить Острожским как «панну Калитину, нашу дорогую гостью», шляхта поспешила разойтись по своим покоям, спеша переменить платье и освежиться, чтобы позднее спуститься в залу на ужин, к которому уже на вертеле жарили нескольких больших поросят.

Ксения осталась бы в зале, ведь она ясно видела, как не спешит уйти от гостей Владислав, но его короткое качание головой, которым он давал понять, что ей лучше уйти к себе, заставил ее подчиниться этому невысказанному приказу. Уже в своих комнатах, скидывая на руки служанке промокшее от снега платье, она не удержала своего любопытства и все-таки спросила Малгожату о гостях. Та поспешила рассказать, что знала сама и что слышала в разговорах, которые возникли в замке, едва поезд семьи Острожских пересек черту въездных ворот брамы.

Богатый и знатный род королевства, это знал каждый в Речи Посполитой, а особенно в Литве. «Больше земель только у самого короля Жигимонта {1}, как говорят люди», сказала Малгожата, помогая Ксении выбрать драгоценности. Соседи Заславских по южным границам ординации.

Ксения быстро прикинула в уме, что значит визит пана с дочерью к молодому неженатому соседу, и какие выгоды сулит этот брак ныне и Острожскому, и Владиславу в его положении. Она уже знала, что шляхта решает многое, и быть в родстве с первым среди благородных означало заранее обеспечить себе выигрыш и в намечающейся тяжбе с Юзефом, и в войне с казачеством, которая, как полагал Ежи, непременно возобновится вскоре, когда те залижут раны, нанесенные им Владиславом и его войском.

Потому Ксения совсем не удивилась, когда Малгожата, отводя глаза в сторону, прошептала, что многие из шляхты полагают, что этот визит неспроста. Только умолчала о том, какие предположения ставятся насчет дальнейшей судьбы Ксении, что никто и медяка не поставит ныне, когда перед Владиславом стоит такой выбор, и что будет сделан он не в пользу московитки.

За столом Ксения в отличие от предыдущих вечеров больше слушала, чем говорила, и только улыбалась уголками губ в ответ на шутки. Пан Тадеуш, как ни пытался побороть ее дурное настроение, так и не смог. Да и Владислав был явно чем-то озабочен, хмурил лоб, сидел на своем привычном месте во главе стола, напряженно выпрямив спину и расправив плечи.

Шляхта переглядывалась, обмениваясь друг с другом невысказанными предположениями глазами да мимикой лица, полагая, что власть московитки над ординатом пошатнулась. А когда Владислав вывел на генсий панну Ефрожину, то по залу прокатились уже шепотки и улыбки, полные довольства — им было приятно, что между красой русской и величием шляхтянки пан ординат все же выбрал последнюю.

Перед явно огорченной, хотя и пытающейся скрыть это Ксенией, склонился в поклоне пан Тадеуш, приглашая на танец, и когда та коротко кивнула, едва переборов желание развернуться и уйти прочь из залы из-под этих ехидных и полных превосходства взглядов, завладел ее рукой.

— У пана Владислава нет выбора, пусть панна поймет его. Auribus teneo lupum {2}. Именно то! — а потом заметив непонимающий взгляд Ксении, пояснил. — Ныне он будто по бревну ходит над глубокой канавой и весьма рискует упасть вниз. Канава неглубока, он сможет найти в себе силы выбраться, полагаю. Я огорчил панну? Не желал того вовсе, готов клясться в том. Пусть панна простит мне мою аллегору {3} и не пускает в душу тревогу. Пан Владислав сумеет выбраться, даже если упадет.

Как же ляхи любят говорить заковыристо, думала Ксения позднее, когда лежала в тишине своей спаленки, слушая тихий треск поленьев в камине. Она соединяла кусочки того, что уже знала от слуг, от пана Тадеуша, от Ежи в единую картину, и та ей вовсе не нравилась. Нет, у Ксении не было ни малейших сомнений в том, что Владислав может измениться к ней в чувствах. Но она ясно понимала, что их брак желанен только им двоим.

Она вдруг подумала о том, как поступила бы ее собственная родня, если б, к примеру, Михась привел женой на их двор католичку из земель ляшских. Пришлось признать со вздохо, что почти уверена в том, что никто из родичей не поддержал бы брата в желании сделать женой девицу чужого народа. Народа, что ныне проливает кровь русскую, что всегда вел войны с Московией. И случись бы то еще до того дня, как Ксения встретила Владислава там, на дороге, она бы первая среди остальных возненавидела бы невестку, как бы ни страшен был ей этот грех.

И кроме того, Ксения прикусила губу, кроме того ляшской девице пришлось бы переменить свою веру на греческую. Иного и быть не могло! Иначе, она бы даже порога терема отцовского не переступила бы, как никогда не пускали в дома стольного града заморских купцов.

Следующим утром рано выехали на соколиную охоту, несмотря на ударивший мороз, что больно кусал за щеки и так и норовил пробраться под теплые одежды. Ксения не смогла и тогда сдержать своего недовольства, и оно ясно читалось во время охоты у нее на личике.

Владислав заходил к ней перед выездом, но только молча наблюдал за тем, как ей помогают облачиться в теплое платье из тонкой шерсти, выкрашенной в васильковый цвет. Он молчал, но в этом молчании Ксении вдруг почудилось отчуждение и какой-то холод. А когда он без всяких лишних слов поцеловал ее ладони, пряча глаза от ее взгляда, в душу снова вкралась тоска, сдавило грудь ледяная рука сомнения, которое она так тщательно гнала от себя прочь этой ночью.

Да еще эта панна Ефрожина! Ксения взглянула поверх головы возницы, что правил ее санями, вперед, в голову отряда охотников, ехавших верхом. Именно там должна быть и панна Ефрожина, пожелавшая быть на охоте не в санях, как другие паненки и пани, а на белой статной лошадке. Ксения только губу прикусила, заметив, как открыто залюбовались панной шляхтичи, когда она с помощью слуги заняла место в седле. Стройная, в алом бархатном плаще, богато затканном золотыми нитями, что красивыми складками опускался на круп лошади. Аграф с рубиновыми каплями на шапке, пышный мех белоснежного горностая на каштановых кудрях. На золотых волосах Ксении этот царский мех словно терялся, смотрелся совсем не так, а тут…