– Как ты можешь говорить о награде, кошечка? Для меня награда – видеть тебя живой и невредимой.

– Только не говори, что полюбил меня, лишь увидев издалека. Такие вещи я чувствую очень тонко.

– Ну… нет, помогать я рванулся просто женщине, на которую напали ненавистные мне орки. О любви в тот момент действительно речи не шло, – её замечание заставило меня несколько сбавить обороты и взглянуть на всё произошедшее на поляне под несколько иным углом.

– Вот видишь. А бескорыстному спасителю полагается достойная награда, помимо сердца дамы, – глаза женщины смеялись, её ладошки ласкали мои руки. – Если же говорить серьёзно, то я хочу, чтобы ты имел хорошую защиту на случай очередной схватки. Понимаешь, вокруг меня много чего происходит, и обычно оно настолько серьёзно, что даже альте сложно выжить, чего уж говорить о человеке. Не хочу потерять тебя, только обретя.

Голос женщины был полон заботы, подлинного опасения за мою жизнь, что вызвало во мне ответный всплеск нежности. До самого вечера мы только обнимались и обменивались взаимными комплиментами, ни один серьёзный вопрос в наши головы в таком состоянии больше не приходил. Только засыпая вечером, я вернулся в мыслях к нашему разговору и отметил, насколько виртуозно женщина переключала меня со скользкой темы на гораздо менее значительные вещи. Однако, моя дама сердца очень и очень непроста. А, с другой стороны, какая мне разница, что у неё за тараканы в голове? Мне своих хватает. Нужно просто наслаждаться её близостью, покуда есть такая возможность. Вон, орки – простые, как оглобля, без тени таинственности. Но что-то к ним меня не очень-то тянет, а к моей таинственной альте – даже очень. С чего бы это?

Утро опять началось с совместной тренировки. По её завершении я признался женщине в полной и всеобъемлющей любви, заверив, что буду тренироваться только с ней и ни с кем другим, потому что только с ней по-настоящему интересно. Дама рассыпалась в ответных комплиментах, и до обеда мы больше объятий не разомкнули, посвятив всю первую половину дня продолжению конного путешествия. А после обеда нашим взорам открылось роскошное озеро, краешек которого выступал из леса, преграждая дальнейший путь вдоль опушки.

– Какая красота! – не удержалась от восхищённого возгласа альта, и я, следом за ней, невольно проникся чарующим великолепием лесного пейзажа. В совершенно спокойной водной глади, создавая неповторимый ореол таинственности, отражались простёршие свои ветви над водой деревья-исполины. Там, где деревья подходили особенно близко к воде, солнце и вовсе оказывалось редким гостем – здесь правила бал глубокая тень. Вода в таких местах являла собой провал в потусторонний мир, без намёка на дно. Зато середина озера буквально лучилась отражённым солнечным светом, радуя глаз и призывая случайных путников в свои объятия.

– Искупаемся? – близость роскошной женщины окончательно размягчила меня, лишила остатков осмотрительности. С другой стороны, чего бояться? Три орка и маг остались там, в лесу, и вряд ли смогут представлять опасность. В мифических же преследователей я не то, чтобы не верил… Нет, верил, конечно. Слишком ярки были воспоминания о тех болезненных и поразительно реалистичных образах, что открылись мне под сенью леса. Просто они были где-то далеко, да и какая-то неопределённость, незаконченность была во вчерашних видениях. О чём они были? Поди, разберись. Я больше предпочитал доверять своим глазам, а никак не сомнительным многосмысленным предостережениям. Глаза же видели только невероятно красивую альту и девственно чистое озеро на кромке леса. Интуиция также молчала, крепко пришибленная водопадом эмоций.

Дама долго не отвечала, устремив взгляд куда-то вдаль. На её губах блуждала мечтательная улыбка. Весь её облик говорил: а почему бы и нет? Гулять, так гулять.

– Давай, кто быстрей. Но только голышом! – воительница выскользнула из седла и стремглав устремилась к воде. Мне оставалось только недоумевать очередному резкому повороту в наших отношениях. Ещё и эта ирония во взгляде… Как до тренировки. Но ведь согласилась же!

Пришлось дать коню шенкелей, чтобы догнать неугомонную альту. Мечи я сбросил ещё на берегу, и, недолго думая, въехал в озеро как был, в седле. Больше всего эмоций по этому поводу выдал конь, встретив водную гладь довольным фырканьем. Альта подотстала. Победа была совсем близко, оставалась самая малость: как можно быстрее раздеться. И в тот момент, когда я, встав в полный рост на спине своей животины, стягивал штаны, что-то стремительное упало мне на спину, выбросило из седла и увлекло под воду. Отплёвываясь и судорожно выгребая руками, я выплыл на поверхность. Рядом выплыла смеющаяся альта.

– Значит, ничья, – констатировала она.

– Ты же легко могла выиграть, зачем тебе это? – теперь я понимал, что несколько переоценил свои возможности.

– Так интересней: хотела посмотреть, что ты предпримешь. Решишься ли на очередное безумство?

– В чём оно, это безумство? Мы одни, в девственном лесу. Вокруг на километры нет ни одной живой души.

– Ну-ну. Тебе перечислись все безумные поступки? Сначала стычка с орками, которым люди поодиночке не противники, затем забота об альте – существе, которое у большинства людей вызывает только скрежет зубовный. Потом купание в озере – вместо стремительного бега от преследователей. Наконец, в озере мы оказываемся совершенно безоружными. До чего ещё может довести безрассудство влюблённого мужчину?

– А влюблённую альту? – я смотрел на возлюбленную с ослиным упрямством во взоре. Признавать собственное безрассудство совершенно не хотелось, но и не признать его я не мог.

– Мне это тоже интересно. И отвечать вопросом на вопрос под стать женщине, а не дворянину.

– Хочешь меня разозлить?

– Просто развлекаюсь, милый. Игры словами уже давно стали моей второй натурой – слишком много приходится общаться с человеческими политиками.

Мне мучительно захотелось перевести тему разговора на что-то другое, менее неудобное. Злиться на воительницу я просто не мог, скорее уж разозлюсь на себя самого. А что альта? Нравится задавать неудобные вопросы и ставить в тупик – пусть развлекается. В самом деле: каждому своё. Рядом как раз фыркал и разбрызгивал мордой воду скакун; он уже напился, и теперь резвился по-своему.

– Гляди, как конь доволен. И выходить не хочет.

– Ну-ну. Только ты не туда смотришь, – с этими словами прелестница выпрыгнула из воды почти по пояс и резко повалилась на спину. В таком положении она и плыла, медленно дрейфуя к середине озера. При этом над водой ощутимо выступали полукружия женских грудей внушительных размеров и крайне заманчивых и изящных форм. Что ж, такая игра была мне куда более по вкусу, чем игра словами. Я с открытым ртом любовался открывшимся мне зрелищем, в полном восторге от своей избранницы. Ну, женщина! Нет, этого так оставлять нельзя. Я принял вызов и ушёл под воду. Пара сильных гребков, и вот уже надо мной замаячили контуры соблазнительного женского тела. Резкий рывок вверх, одна рука проходит женщине между ног, другая – в районе шеи; повинуясь моему нажиму, смеющаяся красавица уходит под воду. Сопротивляться она начала только глубоко в толще воды, да и то не столько сопротивляться, сколько применять на мне борцовские приёмы. Так мы и боролись, перемежая силовые упражнения короткими поцелуями. А потом, подобно детям малым, бросились играть в догонялки.

Плавала альта виртуозно, точно гигантская рыба, и мне стоило немалого труда угнаться за шустрой красавицей. Тугие, грациозные движения тела, вытянувшегося струной и волнистыми изгибами отталкивающегося от толщи воды, невольно вызывали у меня подлинное восхищение, будили первобытные инстинкты. Хотелось обнять её, прижать к себе сильно-сильно, чтобы прочувствовать всю силу и упругость тела любимой. «И она говорит, что её стихия лес! Такое ощущение, будто она родилась и выросла в воде», – то и дело мелькала в голове назойливая мысль.

Когда же был её черёд гнаться за мной, женщина не просто касалась меня ладонью, показывая, что догнала. Она подплывала, некоторое время плыла рядом, затем резко бросалась вперёд, чтобы заключить меня в свои объятия. Мы некоторое время шутливо боролись, не столько соревнуясь, сколько наслаждаясь сильными объятьями друг друга, и только затем менялись местами в этой старой как мир игре.