С этими словами лейтенант развернул своего коня и пустил его с места в галоп, разрывая тем самым затянувшуюся сцену прощания. Скакун нёс его аккурат в сторону видневшихся вдали башен имперского пограничного форта.

– Спасибо за науку, Вереск, – почти шёпотом сказал вслед удаляющемуся офицеру чародей. Он был тщеславен и спесив, но не глуп. Глупые в магии далеко не продвигались, отсеивались естественным путём ещё на первых курсах Академии.

Очередной перевод, не знаю уже какой по счёту. Некоторые их скрупулёзно считали, даже отмечали каждый раз шумными возлияниями, но лично я не видел в этом особого смысла – не в возлияниях, конечно, а в подсчёте переводов. Переводы следовали примерно раз в пять месяцев; иногда – раз в три месяца, совсем редко – раз в месяц. Зачем? Что такого хотели добиться имперские кадровики? В бумагах всегда писалось в таких случаях: «для усиления». Что я тут должен был усиливать, понятно не было. Штабные в частных беседах про усиление не вспоминали. Зато они утверждали, что переводы повышают боевые качества как самого переводимого, имеющего возможность постоянно учиться у различных наставников и у новых сослуживцев, осваивать новые территории приграничья, так и гарнизонов, куда постоянно поступает свежая кровь. На резонное замечание, что свежая кровь нужна стаду скота, чтобы самок крыть, штабные переставали идти на контакт. Замечание о самках окончательно перемыкало их забитые всякой дрянью мозги. Пару раз особенно большие шишки с пеной у рта пытались доказать мне, что таким образом круговая порука не успевает складываться. С такими очень хорошо работал контраргумент про свежую кровь. Круговая порука в деле покрытия самок? Интересно, интересно. За что ещё нам ручаться по кругу? Это у больших шишек порука для разбазаривания вещевого довольствия. Здесь же, в гарнизонах, кроме добытого кровью «сувенира» с диких земель разбазаривать нечего. По себе они нас судили, одним словом. Но самые бредовые аргументы приводили не штабные и не большие начальники, а вездесущие теоретики. Дескать, разнообразие мест службы должно скрашивать её однообразие. Им было невдомёк, что единственная ценность на границе – это нормальные человеческие отношения в своём гарнизоне, в своём подразделении. Перевод – это удар по боевому братству. Теоретики, одним словом. Таким достаточно было в качестве контраргумента предложить перевести их самих поближе к границе. Им бы тут быстро устроили такое разнообразие… Хочешь – с орком рубись, хочешь – с варваром, а если уж и вовсе экстрима захотелось – вызови на дуэль чародея. И всё это в составе разных боевых групп, боевые возможности которых можно узнать до конца только в бою. Эдакая рулетка. В общем, никто не смог мне за все пять лет службы назвать вменяемую причину подобной свистопляски с кадрами.

И вот в очередной раз меня грубо оторвали от коллектива. Опять новый гарнизон, опять новые солдаты, опять гонять и вбивать воинскую науку. Хорошо хоть офицеры частью знакомые – такие же скитальцы, как и я. Из гарнизона в гарнизон, из рейда в рейд, из пьянки по возвращению, в пьянку по возвращению… Надоело. Хуже горькой редьки надоело.

Дверь в кабинет коменданта с хрустом ударила о стену: входить нужно «с шумом», это я усвоил уже давно. Главное, не перейти грань, за которой «шум» превращается в грубое нарушение субординации, граничащее с неуважением. На меня смотрело знакомое лицо капитана Курта, – лицо молодого человека, лишь на пару лет меня старше. Смотрело без особого удивления или начальственного гнева.

– Курт, ты здесь, что ли, за коменданта?

– Почему «за»? – пробурчал черноволосый крепыш, чуть шире меня в кости. – Я комендант. А ты, Вереск, никак служить под моим началом хочешь?

– Хочу. Аж кипятком писаю. Вот, кстати, тебе гостинец, – с этими словами я швырнул на стол капитана мешок с «гостинцами».

Комендант мельком мазнул взглядом по содержимому мешка и, без особых эмоций, закинул его в ящик за своей спиной.

– Чья идея? – коротко вопросил он.

– Да был у меня один такой… шутник. А что, разве не смешно?

– Ну, ты же и сам видишь.

– Вижу. Тут такое дело, Курт… В отпуск хочу, поохотиться. Подпиши прошение?

– Поохотиться?! Зачем прошение, давай я тебя отправлю в дальний дозор, будет тебе там охота, хоть на варваров, хоть на орков.

От предложения товарища меня передёрнуло.

– Не хочу орков, не хочу варваров. Вот здесь уже сидит эта кровища, – я провёл ребром ладони по шее. – Надоели дуэли, надоели пьянки, надоели эти спесивые маги. Хочу, чтобы был только лес и я. Ну, и зверушки там всякие, чтобы можно было их пострелять.

– Зверушки? Пострелять? Ты это серьёзно? – впервые с момента моего появления в кабинете комендант проявил заинтересованность. – Отпуск же даётся только по личному распоряжению императора. Ты серьёзно надеешься его получить? Чтобы «зверушек» пострелять?

– Да, я верю в благосклонность своего императора.

– Знаешь, Вереск, от кого-кого, но от тебя я такого никак не ожидал.

– Веры в императора? Или ещё чего? Продолжай, Курт: я весь внимание.

– Как тебе сказать…Ты самый удачливый дуэлянт нашего пограничья. Тебе мага поучить – что в сортир сходить. О тебе даже в столице молва идёт: они ведь науки не забывают. Кто-то местью праведной горит, кто-то благодарностью. А сколько на твоём счету орков? Я искренне думал, у тебя с ними что-то вроде кровной вражды. И тут ты заявляешься и говоришь: хочу, мол, отдохнуть от кровищи. Или я людей не знаю, или у тебя не всё нормально с головой. Ещё и х..и эти орочьи… Тебя точно никто по голове не бил?

– Видать, и у меня есть предел. Перегорю так, наплюю на личный состав… А чем это кончается, ты не хуже меня знаешь. Буду лежать в лесу и в небо тупо пялиться. Тот же итог, что и с отпуском, с одним незначительным отличием: в отпуске я буду живым, а на службе – мёртвым.

– Да ладно, брось! Все мы тут из одной миски едим. Чай, не дамы на выданье.

– Всё это трёп, Курт. У человека должна быть отдушина. Вот у тебя какая отдушина? Ты по службе ползёшь. Медленно, цепляясь за каждый сантиметр, словно вьюн. Мне же на это плевать. Ну а Натана помнишь? Он деньги копит. Орочьи и варварские побрякушки, словно ненормальный, собирает и таскает, таскает, таскает… Лошадь загонит, а барахла наберёт больше, чем сам весит. А мне что? Думаешь, эти дуэли с магами за радость? Да, волнительно. Да, разнообразие какое-никакое. Но всё приедается. Они же все одинаковые – эти маги. Гонор, спесь, самомнение выше крыши. А как в дерьмо окунёшь, разными становятся – теми, кем они есть по сути. Некоторые в то же дерьмо превращаются, а другие… Я тут целую теорию построил, что обычно у магов из-под шелухи самомнения проступает. Вот веришь, нет, а я с одного взгляда могу определить, чего он стоит. С солдатами то же самое, но с ними и у тебя то же, да и избалованы они куда меньше магов. Дерьмо в людях надоело, Курт. Оно в половине душ клокочет и пузырится. Хочу просто лес и ни одной твари рядом. Только животные. Не подпишешь, плюну, в отставку подам. В родовое гнездо подамся. Буду интриги крутить и романы заводить. Ухлопаю на дуэли нескольких недоносков, магов погоняю, а там глядишь, что и решу.

– Эк тебя проняло… – на меня теперь смотрел не молодой человек, а такой же, как я, побитый жизнью волчара. Только заматеревший, определившийся со своей… стаей, что ли. – Давай своё прошение. Нормальные офицеры нам нужны, ты с отставкой не спеши.

– Вот-вот. Я же говорю – карьерист. Уже от имени Империи разговариваешь. Завидую я тебе: всё для себя решил.

– Дурак. Это тебе завидовать надо. Решишь – пути назад уже не будет. Затянет, пикнуть не сможешь. А так – когда всё ещё впереди – лучше всего. Стоп! – капитан прочитал, наконец, текст моего прошения, и его глаза поползли на лоб. – Собираешься ЭТО направить императору? Да он тебя за такую наглость сам разжалует, не успеешь в отставку уйти! Или это такой изощрённый способ уволиться? Зачем ты в прошении-то про охоту пишешь?!