– Не кипятись, Курт, я предпочитаю быть честным со своим Императором. Не тебя же будут разжаловать, если что? Жалко тебе, что ли для боевого товарища?

– Ладно, ладно, уговорил. Вот, – капитан протянул мне засвидетельствованный им документ. – Только как ты будешь отправлять его в императорскую канцелярию? У нас же опять нового мага прислали, он гусем ходит, ни с кем не говорит, даже ко мне только по форме обращается.

– Как обычно, приведу ему железные аргументы, – я с любовью потрогал парные мечи за спиной. Их гарды торчали не вверх, как носят всякие пижоны, а снизу, аккурат под ладонями. Обёрнутые кожей рукояти ответили приятной теплотой, готовые поддержать любое праведное начинание. – Ради отпуска я, так и быть, тряхну стариной.

– Ну, дерзай. Удачи тебе, Вереск! Твоя настырность всегда меня восхищала, может и здесь чего добьёшься. Только про отставку никому не заикайся: плохая примета.

– Поменьше слов, побольше дела. Начинай готовиться к грандиознейшей пьянке.

– Когда?

– Думаю, через пару дней всё и решится.

– А если нет?

– Тогда всё равно пьянке быть, только с горя, – грустно ответил я, заглядывая в глаза товарища.

– Сразу бы так, а то надоели ему, понимаешь, пьянки. Напьёшься, вся эта дурь из головы живо вылетит. Ладно, проваливай.

Когда лейтенант вышел, капитан поднялся, подхватил оставленный мешок с «гостинцами». Подошёл к стеллажу в дальнем углу кабинета, завешанному серой циновкой, под цвет кладки. Откинул упрямую ткань в сторону. На стеллаже ровными рядами лежали… орочьи детородные органы. Засовывая очередной трофей на полку, комендант размышлял вслух: «Оригиналы, мать их! Сказано же в Уложении – везите уши. Нет, всё бы им поржать. Хоть бы сердце тогда добыли! Так нет, за всю службу только четыре штуки и набралось». И капитан с грустью погладил высохшие чёрные комочки по центру стеллажа – венец его коллекции. У всех свои тараканы. Из «тараканов» капитана Курта легко можно было собрать целого орка, и не одного.

Из кабинета капитана я направился прямиком к магу. Тот, как и все его предшественники, жил и работал в центральной башне центрального донжона. Формально здесь располагалась лишь магическая лаборатория, магу же полагалось жить в отдельном домике на территории форта, однако в реальности чародеи редко утруждали себя путешествием до домика. Так что первый же из плеяды чародеев, поселявшихся в башне, оборудовал здесь личное гнёздышко, где можно было разместиться, так сказать, без отрыва от производства. И их можно было понять! Со временем чародеи обрастали нехилым хозяйством, требующим постоянного надзора. Один только самогон чего стоил! Маги быстро учились гнать его в своей лаборатории и со временем начинали снабжать им всю офицерскую братию. Так вот, от набегов на лабораторию рядовых бойцов не могли отвадить даже смертельные магические ловушки. Оптимизм у простого народа был в крови, вот они и надеялись на лучшее. Ну, что ловушка окажется чуть левее, или не сработает, или не до конца убьёт, и страждущий перед смертью успеет прикоснуться к живительной влаге – одним словом, на что-то надеялись, а вот на что, здравомыслящему человеку было не понять. И ведь иногда проносило! Именно поэтому чародеи старались лично следить за своим стратегическим запасом.

Возле входа в святая святых чародея мне навстречу попалась массивная, дородная женщина, знакомая мне по прошлым посещениям крепости с весьма… кхм… интересной стороны. Она выполняла в форте функции заведующей хозяйственной частью, в особенности – лично возглавляла замковых кухарок, готовивших на весь личный состав гарнизона. Весьма деловая, ответственная и хваткая особа имела одну слабость: любила молоденьких мальчиков. Я, пряча улыбку, раскланялся с дамой и сразу же проследовал вглубь башни. Постучав в личные апартаменты чародея, толкнул дверь и вошёл внутрь.

– А вы, смотрю, времени зря не теряете, господин боевой маг! – выдал с ухмылкой, ожидая, покуда щупленький паренёк облачиться в обширную мантию. Чтобы не вгонять парня в краску, я старался не смотреть прямо на него, делая вид, что разглядываю что-то в боковом окне.

Когда собеседник закончил сборы, я смог хорошенько его рассмотреть. Ещё совсем щенок, даже усы только-только расти начали. Да ещё и весь какой-то щупленький, тоненький, так что алый плащ мага со стороны точно вышагивает сам по себе, без хозяина. Он тут же подтвердил и характеристику Курта, данную ему при нашем разговоре.

– Что вы себе позволяете, лейтенант? Почему врываетесь в мои личные покои? – потешно пробасил маг. Вернее, это он думал, что изображает сильный голос, на самом деле «бас» был сильно разбавлен дребезжащим звуком, напоминающим скрежет.

– Да ладно вам, господин маг, здесь все свои. Из уважения к вашему статусу я даже не буду возражать и напоминать вам, что личные покои чародея – в доме на территории форта, а никак не в магической лаборатории.

Маг проявил себя с самой лучшей стороны, весь его гонор тут же иссяк, так и не сформировавшись во что-то существенное. Всё же маги, нужно отдать должное, были в большинстве своём людьми умными, пусть и излишне гоношистыми и склонными к индивидуализму. Вместо попыток качать права, он скривился, точно лимон проглотил, и сразу перешёл к делу.

– И всё же, что вам нужно от гарнизонного мага, господин лейтенант?

– Хочу передать вам прошение для отправки в императорскую канцелярию.

– Вас капитан Курт послал ко мне в качестве гонца? Там что-то настолько серьёзное? – насторожился маг, проникаясь своей важностью. Я лишь неопределённо пожал плечами, вручая документ.

Маг пробежал глазами текст и поднял на меня полные откровенного недоумения глаза.

– Отпуск? А кто такой Вереск эль Дарго?

– К вашим услугам, – склонился я в церемонном поклоне знакомства.

– Арвес эль Вагро, – представился маг на автомате, чуть ли не инстинктивно дублируя мой поклон. Такие вещи вбиваются в кровь и плоть благородных, каким бы ни было наше социальное положение.

Но постепенно до мага начал доходить смысл ситуации, его недоумение сменилось ослиным упрямством во взгляде, к которому явственно примешивалось сознание собственной значимости, хорошенько сдобренное Уложением гарнизонной службы.

– Вы хотите, чтобы гарнизонный маг (эффектная пауза) использовал специальные секретные (ударение) каналы сообщества магов (ударение) для передачи Вашего (сильное ударение) прошения об отпуске?!

– Да, – совершенно спокойно ответил я возмущённому до глубины души заклинателю.

– Вы слишком многое себе позволяете, лейтенант, – вспылил маг.

Именно ради этого момента и был затеян весь этот разговор. Нужно было вывести мага из себя, заставить нанести пусть и не слишком серьёзное, но оскорбление. Итак, воспитание очередного чародея началось!

– Пять лет, – тихо проговорил я.

– Что пять лет? – опешил маг.

– Пять лет я служу его Императорскому величеству верой и правдой на границе. Я жру на дальних дозорах какую-то траву, неделями сплю на голой земле, купаюсь в крови врагов и сослуживцев, теряю товарищей и воспитываю зелёных юнцов, – многозначительная пауза. – За это время я с младшего унтер-офицера дослужился до лейтенанта, но НИКОГДА не просил ничего лично для себя, только отдавал своему Императору себя без остатка. И у вас теперь хватает наглости заявлять, что единственная просьба за время безупречной службы – это «слишком много»? Потрудитесь объясниться, господин маг, – полная экспрессии речь была сдобрена солидной толикой ярости. Напускной ярости. Последнее время я поймал себя на том, что не испытываю ярости там, где раньше её испытывал; просто знаю, что вот сейчас – самое время «включить» ярость с товарищами или праведный гнев воспитателя с солдатами. Иногда случались и настоящие вспышки, но сейчас был явно не тот случай. Это как с любовью по расчёту: совместное ложе, дети – есть, а чувства – нет.

По всему выходило, маг к таким сложным ситуациям не привык. Он лихорадочно пытался найти выход из словесной ловушки, в которую сам же себя и загнал, но выходов у него было только два: либо начать оправдываться и окончательно потерять лицо, либо с ослиным упрямством отстаивать свою правоту, размахивая Уложением гарнизонной службы. Молодой маг не желал ударить в грязь лицом, поэтому вполне предсказуемо вцепился в Уложение.