Обезумев от ужаса и едва не плача при виде стрел, не пробивавших вражеские панцири, меотянки сражались слабо и недружно. Гиппарх повертел головой и не увидел Ареты. Только что была тут и как сквозь землю провалилась. Времени искать ее не было. Да и зачем?

Он едва успел пригнуться, когда несшийся мимо всадник на всем скаку хотел рубануть его акинаком по обнаженной голове. Левкон упал на землю, притворяясь затоптанным, и когда очередная группа скифов пронеслась мимо, бросился вперед к кругу. Сразу за ним начиналась скальная гряда, изломанная множеством трещин, густо поросшая щебляком. Там имелись неглубокие гроты, где меотянки хранили продукты, и оттуда казалось легче уйти по балкам в соседние бухты, где, если повезет, можно спрятаться и переждать.

Но добраться туда через горящий лагерь, полный врагов, было не так-то просто. Несколько раз Левкон падал, спасаясь от удара меча или раскрученного аркана. У самого круга его настиг скакавший мимо скиф и изо всей силы врезал беглецу ребром ладони по позвоночнику. «Сволочь! Играть вздумал!» Левкон знал, что скифы часто убивали хилых колонистов, ломая хребты. Это ничуть не говорило об их силе. Просто на всем скаку тяжесть удара очень велика за счет скорости лошади. Даже у гиппарха спина загудела, как наковальня.

Левкон развернулся и вцепился в ногу уже ощерившегося в хищной улыбке врага. Он вырвал его из седла и с размаху саданул головой о землю, послышался хруст шейных позвонков. «Надо думать, что делаешь, приятель!» Гиппарх понесся дальше. Круг был пуст. Его забор во многих местах поломан Утрамбованная сотнями конских копыт земля вздыблена и взрыта множеством еще более тяжелых лошадей, проскакавших поперек обычного хода выездки. Кто-то заметил Левкона и выстрелил. Но стрела прошла у плеча и улетела вперед. Еще прыжок — и гиппарх пересек ограду с другой стороны. Теперь оставалось всего несколько стадий. Бой шел уже позади. Темная, не освещенная пожаром громада скалы сулила спасение.

Левкон почувствовал, что ноги готовы подвести его в самый последний момент. Он просто не справится с нервами, встанет как вкопанный и не сможет шагу шагнуть. Так было во время второго побега… «О чем я думаю?» Прыжок — и гиппарх оказался за камнем. Высокий серый валун, от которого начиналась тропа к гротам, давал достаточно тени. Левкон привалился к нему спиной и перевел дух. Он был в относительной безопасности. Вряд ли скифы сюда сунутся досветла. Сейчас им и в голову не приходит, что скала — продолжение лагеря. Но все равно надо уносить ноги и отсюда. В балки, в другие бухты, как можно дальше.

Гиппарх повернулся к горящему лагерю, чтоб посмотреть, не бежит ли кто-нибудь к его убежищу. Но круг был пуст. Бой перекинулся ближе к воротам, у которых группа успевших вскочить верхом меотянок сгрудилась вокруг царицы и пыталась вырваться из плотного кольца скифов. Тиргитао, как всегда, была великолепна. От ее меча образовывался полукруг, как от серпа на жатве. Левкон оценил ситуацию не как безнадежную: может, еще и выскочат.

Среди пеших отбивались несколько пар меотянок. Они держались спина к спине, образуя смертоносную мельницу из сверкающих акинаков. Но их легко было уничтожить стрелами. Гиппарху показалось, что он видит Ясину. Подруга, прикрывавшая ей спину, давно упала, но грузная меотянка и сама по себе была опасна, как кабан. Она уложила несколько человек, прежде чем верховой скиф, подскакавший к ней справа, со стороны слепого глаза, не размахнулся многохвосткой с каменными шариками и не раздробил «амазонке» череп, превратив ненавистное Левкону лицо в кровавое месиво.

Гиппарх сознавал, что пора уходить. В этом проклятом лагере он жалел о двух вещах: о потерянном Арике — хорошая была лошадь — и… О Аид! Топот и крики раздались совсем близко. Небольшая группа «амазонок» отступала через круг, отстреливаясь от преследовавших их верхом скифов. Пять женщин бежали в сторону скальных складов. Три из них рухнули еще за изгородью, сбитые скифскими стрелами. Четвертая перелезла, но ее сшиб с ног удар легкой пращи. Пятая растянулась сама, споткнувшись о камень, и ее добили подскакавшие враги.

Их было двое. Всадники потоптались на теле последней меотянки и повернули коней прочь. Уже за их спинами четвертая сделала попытку встать, и тут Левкон узнал Арету. Если б она пришла в себя минутой раньше, скифы, заметив шевеление, добили бы и ее. Но враги ускакали, а женщина, держась обеими руками за колено, хромала в его сторону. Раздумывать было некогда. Мало ли кто заметит ее в отсветах пожара! Тогда и он будет раскрыт. Левкон выбежал из своего убежища и, подхватив Колоксай, перекинул ее руку себе через плечо. Прыжками она добралась до валуна.

— Идти можешь? — Гиппарх склонился, чтоб рассмотреть колено. Если у Ареты раздроблена кость, бросит ее здесь, а сам уйдет: время! Она и так счастливо отделалась.

Кость была цела.

— Держи меня за шею и прыгай, — приказал он. — Поднимемся вверх по дорожке.

Они миновали склады, скальный навес, где располагалась кухня, еще несколько гротов, вдоль которых вилась тропинка, и, наконец, выбрались на гребень скалы. Здесь была неширокая площадка, поросшая травой. Последние несколько шагов Левкон нес Арету на руках.

— Не сможешь идти — брошу, — пригрозил он. Но больше с досады, чем со зла.

Она ничего не сказала. Молча сползла на землю и села, глядя вниз. Отсюда хорошо был виден лагерь. По нему еще носились всадники. Безжалостный огонь пожирал остатки палаток. Вдалеке у ворот шла схватка. Но большой отряд меотянок во главе с Тиргитао вырвался и ускакал в степь. Левкон проследил за взглядом Ареты и понял, что она смотрит именно туда. На ее чумазом от гари лице была написана полная безнадежность. Свои ушли, посчитав ее мертвой или просто бросив, — ему было хорошо знакомо это чувство.

Внизу бесновались враги. Они заполнили весь лагерь и окрестную долину. Если завтра скифы не уйдут, им, пожалуй, отсюда не выбраться. Гиппарх скрипнул зубами. Этот звук вывел Арету из оцепенения, по ее лицу потоком струились слезы. Левкон знал, что это не испуг. Она просто расслабилась, оказавшись в укрытии, и теперь не может удержать их. «Сейчас кровь из носа пойдет», — с раздражением подумал он. Но кровь не пошла. Вместо этого Колоксай сползла на колени у самого края площадки, вынула из ножен на поясе небольшой кинжал с широким лезвием и развернула к животу. Гиппарх успел ударить ее по руке.

— Фагеш-ханым!

Она округлившимися глазами смотрела, как нож падает вниз, ударяясь о камни. Потом завизжала, как кошка, и кинулась на спутника:

— Зачем? Зачем? Там скифы! Сдохнуть здесь, на этой скале?!

Ее кулаки как-то нелепо ударили ему в грудь, и он легко оттолкнул от себя женщину. «Надо же, а когда хочет, может убить!»

— Мы переждем время и выберемся, — с расстановкой сказал Левкон.

Но его нарочито ровный голос не подействовал на Арету успокаивающе. Наоборот, она затрясла головой и часто-часто, заикаясь, затараторила:

— Куда-отсюда-можно-выбраться? Только-скифам-на-голову? Фагеш-олаг! Мы-погибнем-как-только-слезем! Вся-степь-в-них! Нас-поймают! И… Не хочу! Не хочу! Хочу, чтоб все… Понимаешь!

Он все понимал. У Ареты была истерика. Настоящая бабья истерика. Лучше б кровь носом шла. Поглядев еще секунду, как слезы, сопли, ругань и икота изрыгаются из Колоксай одновременно, Левкон отступил на шаг и со всей силы двинул ей в ухо. Она подавилась остатком фразы и уставилась на него так, словно первый раз в жизни видела.

— Еще?

Она дернула задом, отодвигаясь к краю.

— Еще, — констатировал он, схватив ее за руку и рванув к себе. Здесь гиппарх тряхнул Колоксай так, что другая бы обмочилась от страха. Но эта только зажмурила глаза и вдруг выпалила:

— На кубидан ман малек ага!

От этого у Левкона все внутри перевернулось. «Не бей меня, хозяин!»

— Нан ага кубидан малек! — «Никто тебя не бьет. Я не хозяин».

Она открыла сначала один, потом другой глаз. Снова уставилась на лагерь и постепенно, судя по изменению лица, вернулась к осознанию реальности. Краска стыда и гнева залила ее щеки. Гиппарх отвел взгляд. Нет ничего хуже, чем увидеть человека в таком состоянии — станет твоим врагом навек.