– Что тут такое? – говорил он. – Мак-Грегор, вы-то целы?

– Цел. А где губернатор?

– Я не мог найти его. – Оберегая Кэтрин, Эссекс крепко держал ее под руку. Он посмотрел на Джавата и капитана, распростертых на земле, и сказал с негодованием: – Что за варварство! Этот дурак нарушил данное мне слово! Дорогу!

Эссекс толкнул одного солдата, и тот, хоть и не двинулся с места, но особенного сопротивления не оказал. Мак-Грегор видел по лицам солдат, что они понимали, насколько важная особа Эссекс. Даже офицер несколько присмирел. Когда Эссекс отступил, Мак-Грегор кинулся снова и, яростно молотя солдат кулаками, расцепил их руки.

– Прочь с дороги, негодяи! – Эссекс весь побагровел от гнева. – Мак-Грегор, возьмите штык и сорвите веревки!

Наконец они прорвались сквозь толпу солдат. Не обращая внимания на нерешительные угрозы одного из них, Эссекс выхватил у него штык и ринулся вслед за Мак-Грегором. Наклонившись над израненными ногами капитана, Мак-Грегор тщетно пытался развязать узлы. Тогда он нашел в кармане перочинный нож и разрезал веревки. Истерзанные ноги капитана безжизненно упали в лужу его же собственной крови. Потом Мак-Грегор помог Эссексу освободить Джавата, который пришел в себя и смотрел на них тусклыми глазами. Эссекс отошел. Мак-Грегор стал осматривать ноги и ступни Джавата, распухшие, рассеченные и изодранные до того, что на пальцах и на подошвах мясо висело клочьями. Он осторожно опустил их на землю, и Кэтрин забинтовала их полотенцами, которые она предусмотрительно захватила с собой. Мак-Грегор взял два полотенца и забинтовал ими ноги капитана. Они были изувечены еще страшнее, чем у Джавата, и неподвижны, как у мертвого. Мак-Грегор старался не думать об этом, касаясь его тела.

Эссекс отгонял солдат и ругал губернатора за нарушение слова. Как раз в это время губернатор подошел к ним, и упреки Эссекса обрушились на него.

– Это позор! – кричал Эссекс. – Вы нарушили данное мною слово! Вы понимаете, что они поверили моему слову, а не вашему? Моему слову!

Губернатор протестующе воздел руки. – Я ничего не знал об этом. Все было сделано без моего приказа. – Казалось, он возмущен еще больше, чем Эссекс.

– Аладин вам расскажет, как губернатор собственноручно начал избиение, – сказал Мак-Грегор Эссексу. Он все еще бинтовал ноги капитана, хотя и понимал, что это уже ничему не поможет.

– Вы не только дурак, вы скотина! – продолжал Эссекс. – Велите принести носилки и позвать врача.

– Но, ваша светлость, – оправдывался губернатор. – Это обычай нашей страны, и неплохой обычай, даже принцев крови бьют по пяткам, и это не бесчестит их.

– Это запрещено законом, – сказал Мак-Грегор.

– Я и слушать вас не желаю! – Эссекс возвысил голос. – Вы обесчещены. Вы обесчестили меня! Дурак!

– Ваша светлость! – Губернатор повернулся и рявкнул на солдат, приказывая им убираться прочь. Ему не хотелось, чтобы они были свидетелями его унижения, – Ваша светлость, – повторил он уже с большей уверенностью. – Так именно и следовало поступить. Теперь эти два смутьяна поймут, с кем они имеют дело. Они больше не станут спорить со мной. Они убедились, что я, не колеблясь, воспользовался своей властью. Они не станут больше торговаться и считать себя хозяевами моих полей. Они пожалеют о своей дерзости и будут вести себя разумнее. Ведь, помогая мне, вы хотели того же. Вы просто не знаете наших обычаев. В конце концов, не повесил же я их, так что не гневайтесь…

– Дело не в том, гневаюсь ли я. Ваши обычаи я прекрасно понимаю. Вы дурак! Я же дал слово, что эти люди будут здесь в безопасности. Не пытайтесь оправдываться, это совершенно бесполезно. Распорядитесь, чтобы им оказали помощь.

Губернатор накинулся с бранью на офицера, велел ему отнести Джавата и капитана в помещение и послать кого-нибудь за доктором. Внушительная фигура губернатора, его борода, раскатистый голос, повелительные жесты – все это возымело действие. Солдаты бросились выполнять приказание и вскоре возвратились с носилками. Джавата и капитана перенесли в склад при конюшне.

– Мак-Грегор, – сказал Эссекс. – Побудьте здесь и присмотрите, чтобы этим людям была оказана помощь. Где машина, Аладин?

– За конюшней, саиб.

– Мак-Грегор, когда этим людям сделают перевязку, положите их в машину и приезжайте за нами. А мы тем временем уложим ваши вещи.

– Но ему опасно здесь оставаться, Гарольд, – сказала Кэтрин. Волосы падали ей на лицо, и она не могла их откинуть, потому что руки у нее были в крови.

– Если с ним что-нибудь случится, – сказал Эссекс губернатору, – здесь сейчас же появится эскадрилья королевского воздушного флота, имейте это в виду!

– Вы в полной безопасности. Вы ведь не уедете?

– Конечно, уедем!

– Но, ваша светлость, вы оставляете нас в еще худшем положении! Уверяю вас, теперь эти люди будут сговорчивее.

– Не говорите глупостей! Они едва живы, а вы нарушили мое слово!

– Говорил я тебе, смотри, не перестарайся! – обрушился губернатор на офицера, осыпая его потоком проклятий, обращенных на его мать, на его веру и предков. Офицер отмалчивался и с виноватым видом держался в стороне.

– Пойдемте, Кэти. – Эссекс распахнул проволочную дверь склада.

Кэтрин уже вымыла руки под краном. – Я не хочу оставлять Айвра здесь, – сказала она. – Идемте с нами.

– Ничего со мной не случится, – сказал Мак-Грегор.

– Нет, вы пойдете. А их можно отнести к нам в дом.

– Не надо, – сказал он. – Идите. Я побуду здесь.

– Пожалуйста… – начала сна.

– Ничего со мной не будет, – нетерпеливо перебил он ее.

– Да, да, Кэти, пойдемте, – сказал Эссекс. – Чем скорее мы отсюда уедем, тем лучше.

Они ушли, а Мак-Грегор подошел к Джавату, бескровное лицо которого постепенно оживало.

– Мы увезем вас отсюда, – сказал ему Мак-Грегор. – Есть у вас в Зенджане врач?

Джават кивнул головой и повернулся к капитану.

Мак-Грегор перешагнул через Джавата и наклонился над капитаном. Тот лежал неподвижно. Его испачканное грязью лицо – не бледное, а, напротив, розовое – казалось очень спокойным. Припорошенные пылью седые волосы были откинуты назад со лба. Джават вопросительно посмотрел на Мак-Грегора, и тот сказал, что капитану лучше. Он молча шагал из угла в угол до тех пор, пока в дверях не появился высокий, худой человек в грязном черном пальто и обтрепанных брюках.

Не поздоровавшись с Мак-Грегором, он посмотрел сначала на Джавата, потом на капитана. Затем потрогал капитану лоб, осмотрел его руки, ноги, приоткрыл ему веки, вздохнул и начал снимать полотенца с ног Джавата.

– У меня с собой нет ни лекарств, ни инструментов, – сказал он по-персидски.

– Вы врач? – спросил Мак-Грегор.

– Да. Я не знал, что вы говорите по-персидски. Тот уже умер, – он кивнул в сторону капитана. – Умер, вероятно, от шока, а может быть, его били не только по пяткам, и смерть наступила в результате каких-нибудь внутренних повреждений. Но скорее всего это шок. Он, должно быть, не привык к подобным передрягам. С этим дело обстоит лучше, но мне нечем его перевязать.

– Мы отвезем обоих в Зенджан, – сказал Мак-Грегор.

Доктор кивнул. – Вот и хорошо. Увезите их отсюда. Здесь не место для цивилизованных людей. Я и сам бы уехал, да у меня тут семья.

Доктор был пожилой человек; руки у него дрожали. Он поднялся на ноги и сказал, что ничем помочь не может. – Увезите их отсюда, – повторил он.

Мак-Грегор позвал Аладина и велел ему привести солдат.

– Только держите ему ноги повыше, – сказал врач, глядя на Джавата.

– А вы уверены, что переезд не повредит ему?

– Уверен. Он ничего и не почувствует.

Солдаты пришли вместе с офицером. Они отнесли Джавата и капитана в машину, которая уже стояла на пыльной дороге.

Кэтрин и Эссекс с чемоданами ждали их у домика Кэтрин, увидев Джавата и капитана, полулежавших на заднем сиденье, побежала в дом за подушками. Мак-Грегор не сказал ей, что капитан умер, но она сразу догадалась сама.