— А как же пиво? — удивился английский летчик.

— Не волнуйся, мы им запивать будем, — потирая руки, ответил советский подполковник.

Древет, с недоумением на лице, разлил янтарную жидкость по стаканам, и произнес тост:

— За здоровье!

Все дружно повторили тост и залпом осушили стаканы. Хозяева только пригубили. Древет посмотрел на присутствующих и под одобряющие взгляды наполнил бокалы вновь.

— Роб, — обратился к англичанину Чернов, — А откуда Вы так хорошо знаете русский язык?

— Я не думаю, что так уж хорошо его знаю, — довольно улыбнувшись, начал англичанин, — Как видите, смысл некоторых ваших фраз я не понимаю. А вообще, я читал, что у вас есть какой — то особенный сленг, под названием мат, состоящий из 4–5 слов, с помощью которого можно выразить любую мысль?

Чувствуя, что Древет пытается уйти от ответа, Чернов попытался вернуть разговор в прежнее русло:

— Этому языку мы вас за пять минут обучим. А все-таки, литературный русский, где изучали?

Хозяин каюты на несколько секунд замешкался, а потом продолжил:

— Я вырос в аристократической английской семье. Моя гувернантка была русская. В свое время, ее дед в России был то ли князем, то ли графом, но после вашей революции они разорились и эмигрировали к нам в Англию. Когда я рос, она учила меня русскому языку и рассказывала ваши сказки. Так что, можно сказать, что по воспитанию, я тоже русский.

Он вновь поднял стакан и сказал:

— Я предлагаю тост за вашу страну и ваш народ!

Гости и хозяин встали со своих мест.

— Спасибо, Роб, — ответил за всех Тюнин и вновь выпил до дна.

Он сделал несколько больших глотков пива, снял с тужурки свой значок «Летчик первого класса» и протянул его Древету.

— Роб, возьми на память о нашей встрече.

Англичанин снял со своего мундира аналогичный знак и протянул его Тюнину. В свою очередь, майор Епиков вытащил из кармана металлический рубль с изображением Ленина и также протянул иностранцу. Тот в ответ, отдал штурману металлический фунт.

Не долго думая, майор Сахаров вытащил из кармана купюру достоинством в 100 рублей, которая за последний год значительно обесценилась и, протягивая ее Дробу, сказал:

— А я коллекционирую бумажные деньги. Вот фунтов стерлинга в моей коллекции еще не было.

Английский офицер, посмотрев на купюру, улыбнулся и сказал:

— Сожалею, но у меня при себе нет купюр аналогичного достоинства.

Дальнейший разговор за столом не был столь радушным, как его начало. От всех вопросов Тюнина в отношении возможностей английских палубных вертолетов, Древет тактично уходил, ссылаясь на то, что не в состоянии выразить по-русски специфические технические термины. Что касалось его интереса к денежному довольствию советских офицеров и других социальных благах, то, приходилось открыто лгать, либо преподносить издержки советского бытия в более приглядном виде. Так, рассказывая об автомобильном парке своей семьи, английский офицер поинтересовался у присутствующих советских коллег, какими автомобилями в быту пользуются они и члены их семей. Видя тупиковость ситуации, Чернов взял инициативу на себя и с гордым видом ответил:

— Видите ли, Роб, у нас в стране настолько хорошо развит общественный транспорт, что советскому человеку нет надобности, иметь личный автомобиль.

Епиков, в этот момент, допивавший пиво, неожиданно поперхнулся и громко закашлял.

Невзирая на то, что общение происходило с некоторыми сложностями, Древету все же пришлось достать из шкафа еще одну бутылку виски и опустошить все запасы своего пива.

Прощаясь у трапа, Тюнин долго и крепко пожимал руку новому другу. Переполненный чувствами и радушным приемом он не заметил, как перешел в разговоре с англичанином на «ты».

— Роб, большое тебе спасибо, за гостеприимство, — пытаясь сковать в объятиях британского коллегу, — продолжал говорить разомлевший Тюнин от имени советской авиагруппы. — Своим приглашением, ты застиг нас врасплох. У русских не принято ходить в гости с пустыми руками, поэтому в Архангельске мы ждем тебя и членов твоего экипажа на борту нашего корабля.

Тюнин, явно не хотел покидать гостеприимное судно, а члены его экипажа не могли ему перечить. В свою очередь, хозяин мужественно терпел выражение братской любви со стороны своих гостей, которые, судя по выражению лица, изрядно ему надоели. Чернову, который среди советских летчиков оставался наиболее трезвым, пришлось приложить немало усилий, чтобы завершить затянувшиеся проводы.

На утро личный состав авиагруппы был необычайно молчаливым и хмурым. Ожидаемого «разбора полетов» не последовало ни со стороны Тюнина, ни со стороны Чернова.

Только к концу следующего дня госпитальное судно «Свирь» в составе конвоя, взяло курс на Архангельск. Более суток, огибая побережье Кольского полуострова, караван судов шел до конечного пункта своего маршрута. Чернов постоянно находился в каюте с членами экипажа, играл с ними в нарды и карты, но покоя в душе не было. Он знал, что его жена с детьми уже должна была приехать, и он искренне сожалел, что не смог их заблаговременно предупредить о своей командировке.

В Архангельске, подполковника Тюнина уже не интересовали запланированные торжества. Как кавказский мужчина он заботился о том, как организовать встречу гостей на своем корабле. В магазинах Архангельска, как и в магазинах Мурманска, спиртное и мясопродукты продавалось только по талонам, которых, естественно, ни у кого не было. Поэтому ничего не оставалось, как накрыть стол подручными средствами. У корабельного начпрода выпросить что-то из деликатесов не получилось, так как столы ветеранам и без того подорвали корабельные запасы. Пришлось слить спирт с вертолета и часть его обменять у местного кока на консервированную таранку, сало и квашенную капусту.

С наступлением вечера, Тюнин взял для надежности майора Епикова и направился на британский фрегат за английским летчиком. На этот раз, без сопровождения британской стороны, их на борт не пустили, поэтому, они, как смогли, попросили вахтенного вызвать к ним командира вертолета. Древет долго отказывался от приглашения, но в конечном итоге согласился. Вместе с еще одним членом экипажа он появился в каюте Тюнина. Хозяин, рассадил гостей, сам снял тужурку и, закатив рукава, стал нарезать сало. Англичане молча смотрели на его приготовления. Наконец, когда все было готово, Юрий вытащил из портфеля флягу и стал разливать спирт по кружкам.

— Что это? — почувствовав характерный запах, спросил Древет.

— Шило, — кратко ответил Тюнин и тут же пояснил: — Традиционный напиток русских летчиков.

Англичанин осторожно поднес кружку к носу и передернулся.

Закончив все приготовления, Тюнин встал с места и официальным тоном произнес:

— Я рад приветствовать вас на борту нашего корабля, — заметив, что фраза прозвучала, как в салоне пассажирского авиалайнера, он продолжил: — За содружество советской и британской авиации.

Все почти одновременно встали и по примеру хозяина залпом выпили.

Англичанам повторить тоже самое не совсем удалось, у них резко перехватило дыхание и в спешном порядке пришлось отпаивать их водой.

Когда, они немного пришли в себя, Тюнин предложил:

— Угощайтесь, друзья. Все свежее.

— А что здесь можно кушать, — спросил Древет.

— Как что? — удивился Тюнин, — Отличное сало, капусточка, таранка. Он стал подвигать тарелки ближе к гостям.

— Спасибо, — тактично ответил летчик, — Но нам нужно еще привыкнуть к вашей кухне.

— А что к ней привыкать? — возразил Тюнин, беря вилкой капусту, — У вас что, в Англии такое не едят?

— Мы не едим свиной жир в чистом виде, — стал пояснять англичанин, — А вот эта рыба, считается у нас мертвой.

— Тогда быстрей привыкай, — наполняя опять кружки, сказал Тюнин, — А то закуска имеет тенденцию быстро заканчиваться.

Дальше, это уже было не застолье, а своеобразный тренинг, а проще сказать издевательство над представителем европейского аристократического рода. В конечном счете, английский экипаж пришлось провожать до трапа британского фрегата.