Приехав в Управление КГБ, они сразу направились в следственный отдел. Там их встретил старший следователь подполковник Кукушкин Василий Игнатьевич. Он был среднего роста, худощав, редкие волосы аккуратно зачесаны назад. На вид ему было около сорока лет.

Офицеры поздоровались и сразу же прошли в кабинет к следователю.

— Мне нужно будет изучить материалы проверки для того, чтобы знать, в каком направлении вести допрос. Тем более что ваш проверяемый активно сотрудничает со следствием. Должен вам доложить, интереснейший тип. Пока я его допрашивал, он мне рассказал очень много интересного. Оказывается, что немцы вышли на него сразу после окончания военного училища. У него оказались родственники в Германии по материнской линии, о которых ранее никто не знал, в том числе и он. Так вот, через них на него и вышли, когда он был в отпуске в Энгельсе. Там у него жила бабушка. Именно находясь у нее, он познакомился со своим дядей, гражданином ФРГ, приехавшим навестить сестру. В дальнейшем прямых контактов с новоявленным родственником он не поддерживал, но периодически кто-то к нему приезжал с подарками от дяди. Сначала это были шмотки, потом бытовая техника, а затем и деньги. Деньги Омельченко взял под расписку, вот тут его на крючок и посадили. С тех пор его этой распиской и шантажировали. Во всяком случае так он рассказывает. Далее во время службы в Кронштадте, регулярно выезжая в командировки в Ленинград, он контактировал с агентом-связником и сообщал ему о планируемых учениях, поступлении новой техники на флот и многое другом. Затем ему поставили задачу купить дом в Горьковской области в районе станции дальнего обнаружения ПВО и дали деньги на его покупку. Часть из них он прокутил, причем с шумом, за что и был снят с должности, а на остальные купил себе автомобиль уже по новому месту службы. Дом он все же приобрел в указанном районе, но годом позже и совершенно бесплатно, так как село оказалось почти заброшенным, и там половина домов были свободными. После перевода на Север он уже реже контактировал с немцами. В основном связь осуществлялась с ним по радио, а от него — письмами на подставной адрес. Однако, как он уверяет, после прибытия в Заполярье не выполнил ни одного их задания и денег от них не получал. Кодовую таблицу похитил случайно, потому что кодировщик был пьян, а ему в руки попали ключи от шифровальной комнаты. Таким образом он захотел напомнить о себе и в очередной раз дополнительно заработать денег. Ну, вот и все, а дальше будем его допрашивать, может быть, еще что-то узнаем. Обязательно проверим домик в селе, не исключено, что там установили шпионскую аппаратуру контроля за режимами работы станции ПВО. Будем надеяться, что наши коллеги из Горьковского Управления нас не подведут и что-нибудь интересное там найдут.

Назад Можайский и Чернов возвращались в состоянии эйфории. Дело, которое продвигалось с такими потугами, наконец успешно завершилось.

— А что по этому поводу сказал Иващенко? — поинтересовался у Можайского Чернов.

— А он ничего еще не знает, — весело ответил подполковник. — Когда позвонили в отдел, он уехал в Особый отдел флота, но я там его не нашел. Так что он еще не в курсе, что его ждет.

— Тогда для него это будет сюрприз.

— Возможно, но я не думаю, что очень приятный. Конечно, с одной стороны, он выдаст этот результат наверх как свое достижение, а вот перед тобой вряд ли извинится. Иван Петрович не любит проигрывать.

— Да мне его извинения даром не нужны, мне важно осознавать, что все это время я был на верном пути.

Почти одновременно автомобиль Можайского и служебная «Волга» полковника Иващенко подъехали к зданию Особого отдела.

— Вы откуда? — спросил полковник, выходя из автомобиля.

— Выезжали в следотдел областного Управления КГБ. Наши коллеги задержали капитана 3-го ранга Омельченко во время контакта с помощником военного атташе ФРГ — победно доложил Можайский.

Иващенко строго посмотрел на Чернова, потом перевел взгляд на начальника отделения и спросил:

— Почему я, начальник отдела, узнаю об этом последним?

— Вы были в Особом отделе флота, а в Управлении срочно потребовали нашего присутствия, — дипломатично ответил Можайский.

— Зайдите ко мне оба, — строго приказал полковник.

После того как начальник отделения закончил доклад, Иващенко в течение минуты сидел молча, перебирая пальцами авторучку. Затем взял трубку телефона засекреченной связи и доложил:

— Товарищ контр-адмирал, докладываю, что в результате проведенных совместно с Управлением КГБ СССР по Мурманской области комплекса оперативно-технических мероприятий нами задержан офицер ВВС Северного флота капитан 3-го ранга Омельченко Вячеслав Михайлович в момент передачи представителю иностранного государства документов, представляющих государственную тайну.

Далее он подробно рассказывал об основаниях проверки и принятых мерах, не упустив возможности отметить свой личный вклад в успешном завершении этого дела. Затем он долго слушал речь начальника Особого отдела флота контр-адмирала Фомина, периодически вставляя уставные: «Есть», «Так точно». В завершении телефонного разговора он браво ответил вышестоящему начальнику: «Служу Советскому Союзу!», видимо, за объявленную благодарность. Положив трубку на рычаг, он удовлетворенно посмотрел на присутствующих в кабинете и сказал, обращаясь к Чернову:

— Что сидишь? Бегом готовь аналитическую справку на руководство Особого отдела флота по результатам проверки за моей подписью. — а затем, посмотрев на Можайского, обратился к нему: — А почему я не видел представление на присвоение воинского звания «майор» этому капитану? Вы что, не знаете, что за месяц до истечения срока она должно попасть в кадровый аппарат?

Можайский не стал напоминать ему о вчерашнем указании и лаконично ответил:

— Сейчас занесу, оно у меня в сейфе.

Он встал с места и направился в свой кабинет.

— Постойте, — окликнул его Иващенко, — можете поощрить Чернова своей властью, но вносить его фамилию в резерв выдвижения пока рано.

— Есть, — ответил Можайский и, едва скрывая улыбку, вышел из кабинета.

Генерал Дэниэл Грэхем только что покинул овальный кабинет Белого Дома, где у него состоялся очень тяжелый разговор с Президентом США Джеральдом Фордом в отношении эффективности работы Разведывательного управления Министерства обороны США, руководителем, которого он был назначен всего месяц назад. Планы Конгресса США создать на базе РУМО единую военную разведку не увенчались успехом, так как это ведомство не выдерживало никакой конкуренции между спецслужбами родов войск в силу своей заорганизованности. В связи с этим, неоднократно звучали предложения конгрессменов об упразднении данной структуры, как таковой. Особую озабоченность у Администрации вызывала малоэффективная работа ведомства на Восточном направлении. Генералу было дан последний шанс спасти РУМО и провести в ней реорганизацию, способную вывести военную разведку на более высокий уровень.

Генерал Грэхем ехал в своем персональном автомобиле и размышлял, где, когда и в чем были допущены просчеты его предшественниками, приведшие к столь плачевным результатам. С одной стороны, поражение во вьетнамской компании, с другой стороны сокращение армии на 30 % и как следствие — сокращение штата РУМО, сделали свое дело.

Незаметно автомобиль подъехал к центральному входу здания Пентагона. Водитель быстро выскочил из-за руля и открыл заднюю дверь. Генерал медленно вышел из салона и направился в свой кабинет. Едва переступив порог, он бросил портфель на стол и упал в кресло. Просидев около минуты с закрытыми глазами, он встал, вытащил из шкафа коробку с гаванскими сигарами и с наслаждением закурил. Выпустив облако ароматного дыма, он дал команду своему секретарю срочно вызвать к нему первого заместителя Директора РУМО генерала Тиге. Через несколько минут тот зашел в кабинет своего шефа.