Ровно в четырнадцать часов Лобанов стоял у дверей фирмы «Хорет». Охранник был предупрежден о его приходе и поэтому беспрепятственно пропустил к Гайлюсу.

— Добрый день, Сергей, — встретил Лобанова старший менеджер фирмы. Он вышел из-за стола и пожал руку гостю, как старому знакомому. Затем, нажав на кнопку селекторной связи, обратился к секретарю: — Мария, принесите нам две чашечки кофе.

Сергея очень удивила такая резкая смена отношения. В прошлый раз хозяин кабинета хотел сдать его в КГБ, а сейчас рассыпается в любезностях и угощает кофе. Однако такая метаморфоза вселяла надежду на удачу во втором раунд переговоров.

Через пару минут в кабинет осторожно вошла секретарь с подносом в руках. Одарив сидящих дежурной улыбкой, она поставила на стол чашки с кофе и сразу удалилась.

— Я хочу принести свои извинения за наш прошлый разговор, — начал Гайлюс, — были рабочие проблемы, не сдержался. Потом я все обдумал. Меня действительно не интересуют разработки по поиску подводных лодок. Это не мое направление. А вот если эти разработки мы сможем использовать в поиске затонувших объектов, то это то, что мне нужно. Меня давно интересует проблема поиска кораблей, затонувших в северных морях во время Второй мировой войны. Особый интерес вызывают арктические конвои, работавшие в рамках программы ленд-лиза. Тогда только Великобритания потеряла 85 торговых и 16 военных кораблей. И эти суда по сей день не найдены. Представляешь, какой будет экономический и исторический эффект, если новый метод поможет обнаружить их?! Так что у нас есть шанс внести свой вклад в развитие науки и экономики страны.

Он широко улыбнулся, обнажив идеально ровные и белые зубы.

— А теперь что ты мне можешь предложить конкретно? — с надеждой спросил Гайлюс.

После столь пафосного вступления Лобанову трудно было отвечать в том же духе, но тем не менее он попытался удержать к себе интерес со стороны руководителя фирмы:

— В прошлый раз вы меня тоже неправильно поняли. Мое предложение никак не связано со шпионажем. Я не собирался ничего похищать, я передал вам предложение самого разработчика. Дело в том, что мой командир пишет диссертацию на эту тему. Методика уже опробована на практике, и работа — в стадии завершения. Но командир уверен, что защитить эту диссертацию у него не получится, потому что в свое время он отказался от соавторства куратора в академии, — Лобанов отчасти знал процедуру написания и защиты подобных работ, поэтому импровизировал на ходу, — отказаться от продолжения он тоже не хочет. Поэтому как вариант рассматривает ее продажу другим лицам. По возрасту ему скоро уходить на пенсию, а на пенсии деньги лишними не бывают.

Лобанову собственное вранье показалось очень убедительным, и он ждал соответствующей реакции со стороны собеседника.

Гайлюс, не скрывая ухмылку, выслушал гостя, затем, внимательно осмотрев сидящего напротив молодого человека, заявил:

— И я должен поверить в эту галиматью? Командир полка, видимо, полковник по званию, в качестве компаньона никого не нашел, кроме рядового солдата или матроса, как вас там называют. Он сделал тебя своим доверенным лицом? Придумал бы что-нибудь поинтересней.

— Ничего удивительного здесь нет. Командир знает, что я из Москвы, учился в МВТУ, отец — ученый, есть связи среди ученых и аспирантов. А кому предлагать на Севере эту диссертацию? Там наука всем до фонаря, — не сдавался Лобанов. Он чувствовал, как горит у него лицо и дрожат руки, но продолжал стоять на своем.

— Хорошо, убедил, — Гайлюс помешал ложечкой сахар в чашке и сказал: — Давай диссертацию.

Сергей достал из пакета свернутые рулоны с расчетами и протянул их менеджеру фирмы.

— Что это? — с недоумением спросил Гайлюс.

— Расчеты по диссертации, — невозмутимо ответил Лобанов.

— На кой черт мне голые расчеты? Где описание работ?

— Мне поручено решить вопрос в принципе. Если у вас есть интерес к этой теме и цена устроит командира, то я привезу копию в следующий раз, — пошел ва-банк начинающий «бизнесмен».

— А ты, я вижу, не так прост, как кажешься на первый взгляд, — Гайлюс улыбнулся одними губами. — И сколько же ты, точнее, командир, хочешь за эту диссертацию.

— Пятнадцать тысяч рублей, — сразу ответил Лобанов. Для себя он просчитал, что этой суммы ему хватит на новый автомобиль, гараж и другие атрибуты роскошной жизни.

— Аппетит у твоего командира, прямо скажем, волчий.

— Я передаю его условие и только, — парировал Лобанов.

— Значит, решим так, — подводя итог, предложил Гайлюс, — ты мне приносишь половину работы, ее оценивают мои специалисты. Если разработка действительно интересная и перспективная, то ты получишь свои деньги в обмен на вторую половину. Другие варианты я не принимаю. Согласен?

— Я передам ваши условия командиру, — с достоинством ответил Сергей.

— Когда я увижу первую часть? — продолжал интересоваться разведчик.

— Я человек подневольный. Сами понимаете, что мне нужно вернуться в часть, а там, я думаю, мы с командиром решим, как передать вам первую половину.

— Хорошо. Но одно условие. В любом случае общаться мы будем только тет-а-тет, без посредников. Я не исключаю, что Глазов тебе даст телефон офиса, поэтому имей в виду, по телефону я с тобой разговаривать не буду.

— Договорились, — ответил Лобанов.

Они почти одновременно встали со своих мест и на прощание пожали друг другу руки.

Оставшись в кабинете один, Гайлюс вытащил из ящика стола салфетку, вытер ею руку и выбросил в урну. От общения с этим парнем у него остался гадкий осадок. «Почему в этом мире каждый недоумок, не способный заработать своими мозгами или руками, всегда хочет обогатиться за счет умных и талантливых, при этом считая последних дураками? — подумал он, и, улыбнувшись, задал сам себе вопрос: — Интересно, исходя из этого умозаключения, к какой категории отношусь я? Недоумков или умных и талантливых? Поневоле утвердишься во мнении, что все в этом мире относительно».

Лобанов вышел из здания фирмы окрыленный успехом, в предвкушении больших денег. Он поймал себя на мысли, что хочет поскорее вернуться в часть и получить в руки заветную диссертацию. Москва с ее развлечениями Лобанова уже не интересовала.

Через несколько дней он уже стоял на пороге баталерки и докладывал старшине о прибытии из отпуска.

— Горилку привез? — выслушав доклад, спросил старшина.

— Так точно, это вам, — Сергей открыл чемодан и протянул прапорщику долгожданную бутылку.

— А та кому? — увидев вторую, строго спросил Солоха.

— Товарищ прапорщик, ну не могу же я капитана Бондаренко обделить! Вторая — ему, — закрывая чемодан, ответил матрос.

— Святое дело. Но ни дай Бог, если сегодня с «дедами» будешь бухать, сам посажу тебя на гауптвахту, и никакой Бондаренко тебе не поможет. Не забывай: где бы ты ни служил, самый главный начальник у тебя старшина, то есть я, а все остальные — непосредственные, так гласит устав, — он снял фуражку, вытер платком лысину и продолжил:

— А теперь иди, переодевайся в робу и возвращайся в казарму. На ужин пойдешь вместе с подразделением, а то так нескоро отойдешь от отпуска.

— Есть, — ответил Лобанов и быстрым шагом направился к себе в вычислительный центр.

К своему удивлению, прибыв на место, он увидел в кабинете капитана Бондаренко. Рабочий день давно закончился, но тот, сидя на стуле, в унтах и тельняшке, мирно мастерил петли для ловли зайцев.

— Здравия желаю, товарищ капитан. Матрос Лобанов из отпуска прибыл без замечаний! — доложил недавний отпускник.

— Здоровей видали, — ответил на приветствие Бондаренко. Он встал со стула, осмотрел со всех сторон Лобанова, как Тарас Бульба сына, затем протянул ему руку для приветствия и сказал: — Ты не представляешь, как я тебя ждал. Так жены мужей с боевой службы не ждут. Я все эти десять дней как проклятый до глубокой ночи здесь сидел, а в семь утра уже открывал центр. Забыл даже, как и дети выглядят. Ночью прихожу — они уже спят. Утром ухожу — они еще спят. Все ведь привыкли, что объект под твоей охраной, новый наряд на время твоего отсутствия не ввели, вот я и охранял его каждый день. Так что ты располагайся, поговорим завтра. Я хоть в коем веке домой как белый человек приду.