Если для большинства людей необъятного Советского Союза новый год наступал 1 января, то для жителей Кольского полуострова новый год наступал в феврале, когда на горизонте всего на несколько минут показывалось солнце. Обычно с появлением первых лучей у людей просыпались оптимизм, жажда жизни и новые надежды на лучшее. Однако, в этом году обитатели гарнизона ничего подобного не испытывали. Некогда могучий, спокойный и богатый, по материальному обеспечению, Север начал терять свою привлекательность. Общая обстановка в стране, захватила в свой круговорот и авиационные гарнизоны Заполярье. Совсем недавно, ломившиеся от товаров полки магазинов вызывали уныние у жен офицеров, а боевые службы полка на авианесущих кораблях, стали для летчиков предметом воспоминаний или почти несбыточных надежд.

Для майора Игоря Чернова шел третий год его службы в особом отделе КГБ СССР по ВВС Северного Флота.

Однажды утром его разбудил телефонный звонок. Он встал с постели и посмотрел на будильник. Стрелки часов показывали без четверти пять. Он нехотя вышел в коридор, где висел телефон и снял трубу.

— Товарищ майор, это оперативный дежурный капитан Лесниченко, у нас ЧП — взволнованно доложил офицер.

— Что случилось? — сонным голосом спросил Игорь, постепенно приходя в себя.

— Горит модуль первой эскадрильи.

— Какой модуль? — не понял спросонья Чернов.

— Эскадрильский штаб на стоянке вертолетов, — пояснил дежурный, — Пожарная команда выехала к месту происшествия, командир полка приказал проинформировать Вас.

Не дожидаясь дополнительных вопросов, дежурный быстро отключился.

Чернов вернулся в комнату, и, не включая свет, чтобы не разбудить детей, начал одеваться.

— Ты куда? — не открывая глаз, спросила жена. Она привыкла к особенностям службы мужа и его ненормированный рабочий день воспринимала спокойно.

— На аэродром. Спи, я скоро вернусь, — Игорь поцеловал жену, в коридоре накинул куртку и тихо, чтобы никого не разбудить, вышел на улицу. Февральский мороз быстро его взбодрил. Он огляделся по сторонам. Возле соседнего дома стоял УАЗ командира первой эскадрильи. Игорь ускоренным шагом направился в его сторону. Водитель беззаботно дремал в кабине.

— Боец, ты кого ждешь? — разбудил его Чернов.

— Командира и инженера эскадрильи, — испуганно ответил водитель, поправляя сдвинувшуюся с головы шапку.

— Давно стоишь? — спросил Игорь.

— Да, минут пять, как приехал, — глядя на часы, проворчал матрос.

Через несколько секунд из подъезда выскочили командир эскадрильи подполковник Чирков и инженер эскадрильи майор Глушаков. На ходу, застегивая куртки, они подбежали к автомобилю.

— Хорошо, что ты уже здесь, — обратился к Игорю Чирков, — Командир приказал тебя забрать.

— Все трое быстро забрались в «УАЗ» и автомобиль, выбрасывая снег из-под колес, двинулся в сторону аэродрома.

— Кто-нибудь знает, что конкретно произошло? — поинтересовался Чернов у сидящих офицеров.

— Пока точно сказать не могу, — начал командир эскадрильи, — по информации оперативного дежурного загорелся модуль, по информации дежурного по стоянке подразделения — горит домик, где хранятся формуляры на вертолеты.

— Только бы не домик, — покачав головой, произнес инженер. И уже обращаясь к Чиркову, добавил:

— Сколько раз я говорил, что формуляры нужно перенести в эскадрильский модуль. Все никак место не могли выделить.

— Ну, хватит причитать Юра, — прервал инженера командир, — приедем на место, посмотрим, может, не так страшен черт, как его малюют.

— Тебе легко говорить, — не унимался Глушаков, — если сгорят формуляры, все вертолеты превратятся в металлолом. Представляешь, сколько нужно будет потратить времени, чтобы документально восстановить все работы, какие проводились на них с момента выпуска. На это, как минимум полгода уйдет. Без формуляров вертолет в воздух подниматься не может, а через два месяца у нас боевая служба.

— Что ты несешь, — закипая, возмутился Чирков, — ничего, что я — командир эскадрильи? И я, в первую очередь, отвечаю за все, что происходит в подразделении. А за срыв боевой службы именно мне голову оторвут.

— Вместе отвечать будем, — примирительным тоном согласился инженер.

Игорь молча слушал разговор двух офицеров и думал о своем. Он не раз заходил в этот домик. Это было ветхое деревянное строение еще времен Отечественной войны, с каменным цоколем. Отопления там не было, и из освещения была только одна лампочка в корабельном плафоне с металлической решеткой. Если вечером там никого не было, то проводка не могла замкнуть, так как рубильник отключался с внешней стороны здания. Да и в обязанность дежурного по стоянке входила проверка состояния освещения. Ежеквартально майору приходилось готовить докладные записки о противопожарном состоянии уязвимых в диверсионном отношении объектов, поэтому он имел четкое представление об этом сооружении.

Через 10 минут автомобиль уже был на аэродроме. Вокруг пылающего домика крутились пожарные, заливая пеной пепелище. От строения остался практически только фундамент. Майор Глушаков попытался вытащить из огня еще не до конца сгоревший формуляр, но быстро отскочил в сторону, так как пламя захватило рукав куртки.

— Товарищ майор, отойдите от огня, — обратился к нему начальник пожарной команды, — Там уже ничего не спасешь, очень сильный жар.

Он с сочувствием посмотрел на инженера и направил струю пены на вновь возгорающийся очаг пламени.

Еще через полчаса, на аэродроме собрались все командование полка в полном составе. Дежурный по стоянке части стоял возле прибывших автомобилей и виновато озирался по сторонам. Глядя на тлеющие руины, первым заговорил командир полка. Он подозвал к себе дежурных по стоянке части и подразделения.

— Кто мне внятно доложит, что здесь произошло? — обратился он к подошедшим офицерам.

— Я был на командном пункте, когда мне доложил о пожаре дежурный по стоянке эскадрильи, поэтому ничего сказать не могу, — отчеканил дежурный по стоянке полка капитан Гаврилов, — это может подтвердить дежурный диспетчер и метеоролог.

— Алиби обеспечивать себе будешь у прокурора, — недовольно ответил командир. Подполковник Масюнин Валерий Сергеевич был назначен на должность командира полка менее месяца назад. По летным меркам он был достаточно зрелым для такого назначения, ему шел 42 год. По своей сути, он был смелым и отчаянным офицером, не боявшимся ответственности. Поэтому не переносил слюнтяев и трусов среди подчиненных. Он презрительно посмотрел еще раз на Гаврилова и обратился к лейтенанту Морозову — дежурному по стоянке подразделения:

— Что Вы можете доложить, товарищ лейтенант?

— Я был в районе домика в 4 утра, — начал доклад дежурный, — В это время там было все спокойно. Еще с вечера я проверил рубильник, он был выключен. А когда я дошел до границы стоянки, то услышал какой-то звук, напоминающий гул пылесоса, только кратковременный. Я думал, что произошло что-то в гарнизоне, потому что прозвучал он как-то приглушенно. Но, тем не менее, я решил вернуться к домику через стоянку. Когда я прошел до середины маршрута, то увидел, что в окне строения горит мерцающий свет. Я побежал туда и через минуту уже был на месте. Однако, помещение внутри все уже было объято пламенем. Я сразу позвонил на командный пункт, оперативному дежурному и с помощью огнетушителя попытался потушить огонь. Но это оказалось бесполезно.

— Что-то ты мутишь, лейтенант, — перебил его командир, — Если в 4 часа все было нормально, а в 4.20 уже бушевало пламя, значит или ты не был на месте или домик подожгли из огнемета. Ты на пикниках костер разводил хоть раз?

Масюнин вопросительно посмотрел на дежурного, тот виновато опустил голову и молчал.

— То-то же. Времени достаточно потратить нужно, чтобы дрова загорелись, а тут за считанные минуты, да на морозе, все моментально сгорело.