— Саня, ты особо не расслабляйся, потому что сейчас тебе нужно будет быстро бежать в одно место за одной штукой, — с улыбкой сказал Мухин. Как показалось Чернову, отношения у них давно вышли за рамки официальных. То ли сказывался легкий характер Виктора, то ли их совместное увлечение охотой.

— За какой штукой? За пузырем что — ли? — усмехнулся Козак.

— Нет, Саша, за пузырем ты потом сбегаешь. А сначала принеси свой карабин, который ты неизвестно где взял и непонятно как используешь? — серьезно сказал Мухин.

— Нет у меня никакого карабина, — категорично ответил Козак.

— Саша, мы знакомы ни один год. Ты меня знаешь, по пустякам я никого к себе не дергаю. Но сейчас случай особый. Вот, Игорю Геннадьевичу, — Мухин указал рукой в сторону сидящего Чернова, — Твой друг прапорщик Поливода написал явку с повинной, в которой указывает, что воровал с вертолетов патроны и продавал тебе. Это не объяснительная записка, которую можно выбросить или переписать, а юридический документ. Поэтому смотри сам. У тебя есть выбор. Или ты приносишь свой карабин, и мы оформляем его, как добровольную сдачу. Даже командир об этом знать не будет, даю слово офицера. Либо, явку с повинной направляем в военную прокуратуру. Поверь, свидетели уже нашлись, которые видели его у тебя. В этом случае, маячит статья за незаконное хранение оружие. А если даже ты его и сбросишь куда-нибудь в прорубь, то тебе потом за ним нырять придется. Поэтому не делай глупостей и беги за карабином. Времени даю тебе сорок минут.

— Да, нет у меня никакого карабина, — после некоторых раздумий попытался вновь повторил Козак.

— У тебя уже тридцать девять минут, — невозмутимо парировал Мухин.

Капитан быстро встал со стула, надел шапку и выскочил из кабинета.

— Ты, думаешь, он вернется? — спросил Чернов.

— Если, не вернется, значит, я, как опер, иссяк и мне пора уходить оперативным дежурным куда-нибудь в Управление, — вынес себе вердикт Мухин, и неожиданно предложил:

— А давай, пока он ходит, сыграем в шеш-беш? — не дожидаясь ответа, он вытащил из шкафа нарды и стал расставлять фишки.

После третьей партии, Мухин взглянул на часы. Время, которое он выделил Козаку, уже истекло. Было заметно, как Виктор начал нервничать, он вновь закурил сигарету и стал молча ходить по кабинету.

В этот момент, без стука в дверь в кабинет зашел капитан Козак. В руках он держал длинный предмет, завернутый в мешковину.

— Ну вот, а говорил, что у тебя нет никакого карабина, — едва сдерживая радость в голосе, произнес Мухин.

— А это не карабин? — ответил капитан.

— А что же? — удивился Виктор.

— СВТ-38.

— Что-что? — переспросил не менее удивленный Чернов.

— Самозарядная винтовка системы Токарева, — ответил Козак и вытащил из мешка оружие.

Мухин покрутил ее в руках. Металл, в некоторых местах, был побит коррозией, но было заметно, что с ней серьезно поработали, чтобы вернуть в рабочее состояние.

— И откуда у тебя этот раритет? — спросил у капитана Мухин.

— В сопках нашел. Тут оружия вокруг море. В этих местах во время войны активные боевые действия проходили, так что, собирая в сопках грибы, можно много чего найти. Вот и я ее нашел. В Мурманске заказал приклад, потому что старый сгнил, отчистил, смазал. Оказалось, к ней подходит наш патрон калибра 7,62мм. А сами понимаете, что значит для охотника нарезное оружие. Это же совсем другая охота, — он с сожалением посмотрел на винтовку, протер еще раз приклад мешковиной и отдал ее Мухину.

— Я тебя, как человек и охотник понимаю, но как опер — обязан выполнять свои обязанности, — почти оправдываясь, ответил Мухин.

— Да, и я понимаю, — согласился Козак, — Лучше скажите, что мне теперь за это будет.

— Я же тебе сказал, ни-че-го. — по слогам произнес Виктор. — Оформляем, как добровольную сдачу, пожимаем руки и расходимся.

— И по служебной линии меня ни как не накажут? — не поверил штурман.

— Я же дал тебе слово офицера, — повторил Мухин.

Он сел напротив Козака, протянул ему лист бумаги и стал диктовать текст документа о сдаче оружия.

Чернов терпеливо ждал, когда коллега закончит общение со своим подопечным. Когда Козак передал лист бумаги Мухину, Игорь осторожно обратился к нему:

— Александр Степанович, а на чем вы передвигаетесь зимой по снегу?

— На лыжах, на чем же еще? — удивился капитан и посмотрел на Мухина. Тот безотрывно читал написанный документ.

— А лыжи обычные или какие-то специальные?

— Обычные промысловые лыжи, марки «Тайга», — ответил Козак, — А почему это Вас так интересует.

— Да, нет, просто праздный интерес, — как можно более безразлично произнес Чернов, — Я просто подумал, что в спортивных лыжах, долго по нашему снегу не походишь.

— Это, да, — согласился капитан, — На спортивных лыжах тяжело ходить, да и быстро ноги мерзнут. В них только бегать нужно. А на охоте нужно гулять, прислушиваться, да и лишнего шума не создавать.

— И много вас таких любителей зимней охоты в гарнизоне? — опять спросил Чернов.

— Охотников много, особенно, если на зайца, да петлями. А вот по сопкам ходить никто не любит. Для этого выносливость нужна и азарт. Я к этому с детства привык, а здесь, так и не нашел единомышленников. Вот и охочусь сам. — Козак тяжело вздохнул и вновь спросил:

— И все-таки, как мне кажется, у Вас не праздный интерес?

— Праздный, праздный, — возразил Чернов, — на следующий год хочу вступить в общество охотников, вот и интересуюсь.

— Ну-ну, — загадочно произнес Козак, и уже обратился к Мухину:

— Я могу быть свободен?

— Конечно, Саша, иди, — спокойно ответил Мухин и протянул капитану руку.

Когда Чернов с Мухиным остались в кабинете наедине, Игорь еще раз повертел в руках винтовку и сказал:

— Ты знаешь, Витя, честно сказать, я не был уверен, что он вернется.

— А я не сомневался. Он в армии с середины 70-х. Это поколение понимает, что в особом отделе не в куклы играют. Это нынешняя молодая «поросль» не боится ни бога, ни черта, ни контрразведки. А после расцвета перестройки и гласности боюсь, что вообще за людей нас считать не будут. Ты видишь, как сейчас разного толка общественные деятели поливают грязью КГБ и ведь никто на государственном уровне даже не пытается остановить эту тенденцию. Поверь мне, это плохо закончится. В любом государстве должны быть органы госбезопасности, иначе самого государства не будет. На идеологии анархизма еще никто и никогда не построил цивилизованного общества, а мы именно к этому сейчас идем.

Он посмотрел на удивленного Чернова, улыбнулся и добавил:

— Но я думаю, что пока мы служим, мы на своем уровне такого не допустим. А новое поколение пусть само себе авторитет зарабатывает. В конце концов, в любой демократической стране должна быть структура, стоящая на страже Закона. Однако, иногда проблема возникает в том, что эта структура начинает работать не на государство, а на какое-то конкретное лицо, либо к руководству ею приходит случайный человек. Тогда наступает коллапс.

Мухин замолчал и задумчиво посмотрел в окно.

— Помимо изъятого оружия, Козак невольно дал нам повод его подозревать.

— И какой же? — переспросил Мухин.

— Ты что не слышал? Он подтвердил, что у него есть лыжи и практически подтвердил, что такие лыжи есть только у него, раз нет единомышленников.

— Эх, Игорь, Игорь, если б он это сделал, он бы тебе про лыжи ни за что не рассказал, не поворачиваясь проворчал майор.

— Что-то не нравится мне твой пессимизм, — осторожно обратился к нему Чернов. — По идее у тебя сегодня настроение должно быть другим.

— Еще не вечер. — Виктор посмотрел на часы и добавил, — Хотя, нет. Уже вечер.

Он глубоко вздохнул, как бы сбрасывая с себя напряжение последних часов, и предложил Чернову:

— Игорек, мы сегодня славно поработали. По-моему было бы не лишним отметить это дело, — он прикоснулся указательным пальцем между шеей и челюстью. — Ты как?