— По какому праву, робот, ты устраиваешь нам перекрестный допрос? Мы люди и отдали вам приказ. Подчиняйтесь!

Его повелительный тон заставил Дэниела вздрогнуть, а Жискар уже собрался уйти. Но Дэниел сказал:

— Простите, доктор Амадейро, но я не веду перекрестный допрос, а только хочу убедиться, что могу спокойно подчиниться вашему приказу. У нас есть основания думать, что…

— Можешь не повторять, — перебил его Мандамус и повернулся к Амадейро, — Доктор Амадейро, разрешите мне ответить. — Мандамус вновь взглянул на Дэниела. — Дэниел, наша задача носит антропологический характер. Мы должны найти истоки различных человеческих обычаев, влияющих на поведение космонитов. Эти истоки можно найти только на Земле, вот мы их тут и ищем.

— У вас есть на это разрешение Земли?

— Семь лет назад я консультировался с соответствующими чиновниками Земли и получил разрешение.

— Что скажешь, друг Жискар?

— Показания мозга доктора Мандамуса таковы, что его слова не соответствуют существующей ситуации.

— Значит, он лжет?

— Предполагаю.

Невозмутимость Мандамуса не поколебалась.

— Ты можешь предполагать, но предположение — не уверенность, — сказал он. — Ты не можешь не повиноваться приказу на основании простого предположения. Я знаю это, и ты это знаешь.

— Но в мозгу доктора Амадейро ярость сдерживалась только эмоциональными силами, чего вряд ли требовала работа, — продолжал Жискар. — Вполне возможно, что эти силы, так сказать, порвутся, и ярость выплеснется наружу.

— Что вы распинаетесь перед ними, Мандамус! — закричал Амадейро.

— Молчите, Амадейро! — рявкнул Мандамус. — Вы играете им на руку.

Амадейро не обратил внимания на окрик.

— Это унизительно и бесполезно. — Он злобно оттолкнул протянутую руку Мандамуса. — Они знают правду! Ну и что? Роботы, мы — космониты, более того, мы — аврориане, мы с планеты, где вас сконструировали. И ещё того больше, мы высокопоставленные официальные лица на Авроре, и для вас слово «люди» в Трёх Законах роботехники должно означать аврориан. Если вы не повинуетесь нам, вы вредите нам, унижаете нас и нарушаете этим Первый и Второй Законы. То, что мы намереваемся уничтожить землян, даже большое их количество, — правда, но это к делу не относится. Это всё равно, как если бы вы отказались повиноваться нам, потому что мы едим мясо убитых животных. Ну, я объяснил вам всё, а теперь убирайтесь! — прохрипел Амадейро и, выпучив глаза, упал.

Открыв рот в беззвучном крике, Мандамус склонился над ним.

— Доктор Мандамус, — сказал Жискар, — доктор Амадейро не умер. Он в коме, из которой его в любое время можно вывести. Но он забудет всё, связанное с вашим проектом, и ничего не поймет, если вы станете объяснять ему. Когда я это делал — я не мог бы этого сделать, если бы не собственное признание доктора Амадейро, что он намерен уничтожить большое количество землян, — я, возможно, надолго повредил некоторые участки его памяти и некоторые мыслительные процессы. Сожалею, но ничем не могу помочь.

— Знаете, доктор Мандамус, — произнес Дэниел, — на Солярии мы встретили роботов, которые считали людьми только соляриан. И мы поняли, что в том случае, когда роботы так узко трактуют понятие «человек», это может стать причиной безмерных разрушений. Бесполезно пытаться ограничить в нашем понимании понятие «люди» только аврорианами. Мы определяем всех людей — и землян и поселенцев — как хомо сапиенс и чувствуем, что предотвратить вред для группы людей и человечества в целом важнее, чем предотвратить вред для индивидуума.

— Но в Первом Законе так не говорится, — еле слышно прошептал Мандамус.

— Я называю это Нулевым Законом, и он довлеет над Первым.

— Но тебя так не запрограммировали.

— Я сам себя так запрограммировал. И, поскольку с момента вашего появления здесь я знаю, что вы прибыли сюда, чтобы нанести вред, вы не можете приказать мне уйти или удержать меня от нанесения вреда вам. Нулевой Закон превыше остальных. Я должен спасти Землю, поэтому прошу вас добровольно уничтожить ваши приборы, иначе я буду вынужден угрожать вам, как доктор Амадейро, хоть и не воспользуюсь бластером.

— Подожди! — сказал Мандамус. — Выслушай меня. Дай мне объяснить. Из головы этого Амадейро улетучилось всё хорошее. Он хотел уничтожить Землю, а я не хочу. Поэтому он и целился в меня из бластера.

— Однако это ваша идея, вы создали все эти приборы, иначе доктору Амадейро не нужно было бы принуждать вас что-то сделать. Он сделал бы это сам, не требуя от вас никакой помощи. Правильно?

— Да, Жискар может сказать, лгу ли я. Я построил эти приборы и был готов воспользоваться ими, но не так, как желал доктор Амадейро. Я говорю правду?

Дэниел посмотрел на Жискара.

— На мой взгляд, он говорит правду, — подтвердил Жискар.

— Конечно, правду, — поддакнул Мандамус. — Я хотел ввести очень медленное увеличение радиоактивности в земную кору. Должно пройти сто пятьдесят лет, в течение которых народ Земли может перебраться на другие планеты. Увеличится население имеющихся Поселенческих миров, и будет создано множество новых. Земля, этот огромный аномальный мир, который вечно угрожает космонитам и сводит на нет усилия поселенцев, перестанет существовать. Исчезнет центр мистического поклонения, который так тянет поселенцев назад. Я говорю правду?

— На мой взгляд, он говорит правду, — подтвердил Жискар.

— Мой план, если он сработает, сохранит мир и сделает Галактику домом как для космонитов, так и для поселенцев. Вот почему, когда я конструировал этот прибор… — Указывая на прибор, он приложил большой палец к контакту и устремился к главному прибору, крикнув: — Застыть!

Дэниел бросился было к Мандамусу, но застыл с поднятой рукой. Жискар не шевельнулся.

Мандамус, задыхаясь, вернулся.

— Поставлено на 2,72. Сделано. Изменить нельзя. Теперь всё пойдёт так, как я задумал. И вы не можете никому ничего сказать, потому что тогда начнётся война, а ваш Нулевой Закон запрещает это! — Он холодно и презрительно взглянул на распростертое тело Амадейро. — Глупец! Ты никогда не узнаешь, как это надо было сделать!

— Теперь вы не можете повредить мне, роботы, — сказал Мандамус, — и ничего не сделаете, чтобы изменить судьбу Земли.

— Тем не менее, — дрожащим голосом произнес Жискар, — вы не должны помнить о том, что натворили. Вы ничего не должны объяснить космонитам.

Он трясущейся рукой подтянул к себе стул и сел. А Мандамус согнулся и медленно опустился на землю. Казалось, он безмятежно уснул.

— И всё-таки, — с глубоким отчаянием сказал Дэниел, взглянув на два бесчувственных тела, — я потерпел неудачу, и, когда нужно было схватить доктора Мандамуса, чтобы он не нанес вреда людям, я почему-то подчинился его приказу и застыл на месте. Нулевой Закон не сработал.

— Нет, друг Дэниел, — возразил Жискар, — дело не в тебе. Это я остановил тебя. Доктор Мандамус хотел сделать то, что потом всё-таки сделал, но боялся твоей реакции на свои действия. Я нейтрализовал его страх, а затем нейтрализовал тебя. И доктор Мандамус включил под земной корой, так сказать, медленный огонь.

— Но зачем, друг Жискар? Зачем?

— Потому что он прав. Я так и сказал тебе. Он-то думал, что он лжет. Изучив чувство торжества в его сознании, я убедился: он уверен, что результатом усиления радиоактивности станут анархия и сумятица, которые охватят Землю и Поселенческие миры; и тогда космониты уничтожат их и захватят Галактику. Но я подумал, что сценарий, который он разработал, чтобы покорить нас, правильный. Устранение Земли, этого огромного перенаселённого мира, уничтожит мистическое и, по-моему, опасное преклонение перед ней и поможет землянам. Они с новой силой устремятся во все концы Галактики и без Земли, на которую они всегда оглядывались и которую обожествляли, создадут Галактическую империю. И мы должны им помочь. — Жискар помолчал и слабеющим голосом добавил: — Роботы и Империя.