— Остаётся единственный шанс, — ответил Дэниел, — отчаянный и почти безнадёжный, — но у нас нет другого выбора, мы должны испробовать его. Амадейро боится тебя и послал робота-убийцу, чтобы тебя уничтожить, и это может оказаться его ошибкой.

— А если наши отчаянные усилия ни к чему не приведут, друг Дэниел?

Дэниел невозмутимо взглянул на Жискара:

— Тогда мы распишемся в своей беспомощности, Земля будет уничтожена, а истории человечества придёт преждевременный конец.

Калдин Амадейро чувствовал себя несчастным. Сила притяжения на Земле была на треть выше, чем на Авроре, воздух на треть плотнее, звук и запах тоже неприятно отличались. Здесь не было домов, сколько-нибудь претендовавших на цивилизованность.

Роботы понастроили различных сооружений с запасами продуктов и импровизированными удобствами, которые функционировали, но чрезвычайно скверно.

Хуже всего, что после довольно приятного утра настал ясный день, и слишком яркое земное солнце начало припекать.

Скоро температура будет слишком высокой, воздух — слишком влажным. Появятся жалящие насекомые. Амадейро сначала не понял, откуда у него на руках мелкие зудящие припухлости, но Мандамус объяснил ему.

— Проклятие! — бормотал Амадейро, почесываясь. — Они могут внести инфекцию!

— Я думаю, — равнодушно сказал Мандамус, — что иногда они это и делают. Но не всегда же. У меня есть лосьон для облегчения зуда, и можно жечь что-нибудь такое, чей запах насекомые не переносят, но дело в том, что я и сам не выношу этот запах.

— Жгите! — велел Амадейро.

— И я не хочу делать ничего лишнего, — тем же тоном продолжал Мандамус, — пусть даже пустякового: запах и дымок могут обнаружить нас.

Амадейро презрительно сощурился.

— Вы сами неоднократно говорили, что в этом месте никогда не бывают ни люди, ни сельскохозяйственные роботы.

— Верно, но это не математическое утверждение. Это социологическое наблюдение, и тут всегда возможны исключения.

Амадейро нахмурился:

— Лучший путь к безопасности — закончить проект. Вы сами сказали, что будете готовы сегодня.

— Это тоже социологический расчёт, доктор Амадейро. Я должен быть готов сегодня, и я хотел бы этого. Но математически точно гарантировать не могу.

— А когда вы сможете гарантировать?

Мандамус развел руками:

— Доктор Амадейро, я, кажется, уже объяснил вам, но повторю ещё раз: это дело заняло у меня семь лет. Я рассчитывал ещё несколько месяцев понаблюдать за релейными станциями на земной поверхности. А их четырнадцать. Но теперь я не могу сделать это, потому что должен закончить до того, как нас засечет, а то и остановит робот Жискар. Значит, я должен поручить это нашим гуманоидным роботам. Я не могу верить им, как самому себе. Я должен проверять и перепроверять их отчеты, и, может быть, мне придётся лично посетить одно или два места, прежде чем я буду удовлетворен. Это займет несколько дней, ну, может, одну-две недели.

— Две недели? Это невозможно. Сколько, по-вашему, я могу терпеть эту планету, Мандамус?

— Сэр, как-то раз я провёл на этой планете почти год, а ещё раз — больше четырёх месяцев.

— И вам нравилось?

— Нет, Сэр, но у меня была работа, и я делал её, не жалея сил. — Мандамус холодно взглянул на Амадейро.

Амадейро покраснел и сдержанно сказал:

— Ну ладно, так на чем мы остановились?

— Я ещё изучаю отчеты, которые приходят. Как вы знаете, мы работаем не с чётко налаженной лабораторной системой. Мы имеем дело с разнородной планетной корой. К счастью, радиоактивные материалы широко распространены, но на очень больших расстояниях, и нам пришлось разместить в таких местах реле и на роботов. Если реле поставлены не так, то атомный усилитель заглохнет, и все наши многолетние труды пойдут насмарку. Может случиться, что волна локализованного усиления будет иметь силу взрыва, который произойдёт в одном месте, а остальную часть коры не заденет. В этом случае ущерб будет незначительным. Мы же хотим, доктор Амадейро, иметь радиоактивные материалы, чтобы значительная часть земной коры медленно и постепенно неуклонно становилась всё более и более радиоактивной и Земля постепенно стала непригодной для жизни. Общественная структура планеты распадется, и Земля как место обитания человека перестанет существовать. Я полагаю, доктор Амадейро, что вы хотите именно этого. Я рассказывал вам об этом в своё время, и вы этого хотели.

— Я и сейчас хочу этого, Мандамус. Не валяйте дурака.

— Тогда терпите дискомфорт, сэр, или уезжайте, а я через некоторое время всё сделаю.

— Нет, — забормотал Амадейро, — я должен быть здесь, когда всё будет готово, но я ничего не могу поделать со своим нетерпением. На какое время вы рассчитали процесс? Я имею в виду, сколько времени пройдёт с начала первой волны усиления до того, как Земля станет необитаемой?

— Это зависит от той степени усиления, с какой я начну. Я ещё точно не знаю, какая степень потребуется, потому что она зависит от эффективности реле. Поэтому я подготовил вариантное управление. Я хочу установить период от одного до двух столетий.

— А если меньше?

— Если мы установим меньше, части земной коры быстрее станут радиоактивными, планета быстрее разогреется, и опасность возрастёт. Это означает, что значительная часть населения не успеет вовремя покинуть планету.

— Ну и что?

Мандамус нахмурился:

— Чем быстрее Земля будет разрушаться, тем более вероятно, что земляне и поселенцы заподозрят технологическую причину и скорее всего обвинят нас. Поселенцы нападут на нас и будут сражаться за свой священный мир до последней капли крови, лишь бы только покарать нас. Мы уже говорили с вами об этом, и вы, кажется, согласились. Гораздо лучше дать больше времени, за которое мы сможем подготовиться к худшему и за которое сбитая с толку Земля решит, что медленно растущая радиоактивность — непонятный им природный феномен. По моему мнению, сегодня это важнее, чем вчера.

— Вот как? — Амадейро тоже нахмурился. — У вас глупый пуританский взгляд, и я уверен, что вы ищете способ взвалить ответственность на мои плечи.

— В данном случае это нетрудно, сэр. Совершенно неразумно было посылать робота уничтожить Жискара.

— Наоборот, хорошо, если бы это удалось: Жискар единственный, кто может погубить нас.

— Сначала он должен найти нас, но пока не нашёл. Да если бы и нашёл — мы же опытные роботехники. Вы думаете, что мы не смогли бы справиться с ним?

— Василия думала, что справится, — а она знала его лучше, чем мы, — и не смогла. И военный корабль, который должен был захватить его и уничтожить, тоже не справился. И вот Жискар высадился на Земле. Его надо уничтожить любым путем.

— Но он не уничтожен, сведений об этом никаких.

— Осторожное правительство всегда придерживает дурные известия, а здешние чиновники хоть и варвары, но, видимо, осторожны. А если наш робот попался и был допрошен, то он необратимо дезактивировался. Это значит, что мы потеряли робота — мы можем себе это позволить, — но ничего более. Если Жискар всё ещё существует, тем больше у нас оснований поспешить.

— Если мы потеряем робота, мы потеряем больше: они смогут установить место центра операции. Во всяком случае, не следовало посылать здешнего робота.

— Я взял первого попавшегося, и он нас не выдаст. Я думаю, вы можете доверять моему программированию.

— Дезактивируется он или нет, они узнают, что робот сделан на Авроре. Земные роботехники — а их здесь хватает — будут уверены в этом. Тем больше причин сделать радиоактивность медленной. Должно пройти достаточно времени, чтобы земляне забыли об инциденте с роботом и не связывали его с прогрессирующим изменением радиоактивности. Нам нужно самое малое сто лет, а то и все двести.

Мандамус отошёл ещё раз осмотреть свои инструменты и снова установил контакт с реле 6 и 10, которые всё ещё считал сомнительными. Амадейро смотрел ему вслед с презрением, бормоча про себя: «Да, но я не проживу два столетия, вероятно, не проживу и одного. Ты-то проживешь, а я нет».