— Позвольте мне кое-что объяснить, мадам. Тот робот, по-видимому, был членом группы, заинтересованной в ускорении энергопроизводящего процесса, который вы вчера описали, — расщепления. Допустим, что это так и есть. Кто-то интересуется расщеплением и содержанием урана в земной коре. Где они могли бы развернуть свою базу?

— Старый урановый рудник, возможно. Но я не знаю, где он находится. Поймите, Дэниел, у Земли почти суеверное отвращение ко всему ядерному, в особенности к расщеплению. В наших популярных работах по энергии вы не найдёте почти ничего насчёт расщепления, а в технических изданиях для специалистов — только голую суть. Даже я очень мало знаю об этом. Впрочем, я администратор, а не учёный.

— Тогда ещё кое-что, мадам. Мы допрашивали робота-убийцу относительно местонахождения его базы и допрашивали очень строго. Но он был запрограммирован на дезактивацию, на полное замораживание мозга в случае допроса — так и случилось. Однако перед этим в последний момент он трижды открыл рот. Вероятно, он собирался произнести три слова, или три группы слов, или три слога. Вторым из этих слогов, или звуков, или слов было «миль». Может ли это иметь отношение к расщеплению?

Квинтана медленно покачала головой:

— Нет, я не могу сказать, что это значит. Такого слова вы не найдёте в словаре галактического стандартного. Простите меня, Дэниел. Приятно было встретиться с вами снова, но мой стол завален бумагами, над которыми нужно работать. Извините меня.

Но Дэниел как будто бы не слышал её слов.

— Мне сказали, мадам, что слово «миль» может означать старинную меру длины. Кажется, больше километра.

— Даже если это и правда, ваше слово тут совсем неуместно. Откуда аврорианскому роботу знать архаичные выражения и старинные… — Она вдруг замолчала. Глаза её широко раскрылись, лицо побледнело. — Постойте! Неужели?..

— Что, мадам?

— Есть место, — задумчиво произнесла Квинтана, — которого избегают все — и земляне и роботы. Если бы я хотела выразиться возвышенно, я бы сказала, что это зловещее место. Настолько зловещее, что начисто стерлось в сознании. Его нет даже на карте. Это квинтэссенция всего, что означает расщепление. Я помню, что слышала его в очень старом фильме, ещё когда начинала здесь работать. Там говорилось о месте, где произошёл «инцидент», который навсегда отвратил мысли землян от расщепления как источника энергии. Это место называлось «Трёхмильный Остров».

— Место абсолютно изолированное, — сказал Дэниел, — и совершенно необитаемое, место, где могут быть те самые расщепляющиеся материалы, идеальное для тайной базы и в названии которого есть слово «миль». Это и есть то самое место, мадам. Не скажете ли вы нам, как туда попасть, и не поможете ли получить разрешение выйти из города, чтобы добраться до этого Трёхмильного Острова или хотя бы до его окрестностей?

Квинтана улыбнулась. Улыбаясь, она казалась моложе.

— Если вы имеете дело с интересным случаем межзвёздного шпионажа, вы не можете терять времени, верно?

— Действительно не можем, мадам.

— Ладно. Допустим, что в круг моих обязанностей входит посещение Трёхмильного Острова. Почему бы мне не взять вас с собой в аэрокар? Я умею управлять им.

— Мадам, но ваша куча бумаг…

— Её никто не тронет. Она так и будет тут, когда я вернусь.

— Но вам придётся выехать из города…

— Ну и что? Небось не старые времена. Давным-давно, в печальную пору космонитского господства земляне не смели выходить из городов, но теперь, вот уже почти два столетия, мы выходим и даже заселяем Галактику. Кое-кто, конечно, придерживается старых обычаев, но большинство стало вполне мобильным. Наверное, когда-нибудь мы присоединимся к какой-нибудь поселенческой группе. Сама я не намерена этого делать, но часто летаю в собственном аэрокаре и пять лет назад летала в Чикаго и обратно. Посидите, я сейчас отдам распоряжения.

Её как ветром сдуло. Дэниел глянул ей вслед и прошептал:

— Друг Жискар, это не похоже на неё. Ты что-то сделал?

— Чуточку. Когда мы входили, мне показалось, что проводившая нас сюда молодая женщина привлечена твоей внешностью. Я почти уверен, что тот же фактор присутствовал в мозгу Квинтаны на вчерашнем банкете, хотя я находился очень далеко от неё и в комнате было множество других людей. Здесь, как только ты начал с ней разговаривать, я окончательно утвердился в своей догадке. Я мало-помалу усиливал это влечение, и каждый раз, когда она намекала, что разговор окончен, она казалась всё менее решительной и не возражала против его продолжения. Наконец она сказала об аэрокаре. Я уверен, что она не хотела упустить шанс побыть с тобой побольше.

— Это может осложнить мне дело, — задумчиво сказал Дэниел.

— Это прекрасная возможность, — возразил Жискар. — Думай об этом с точки зрения Нулевого Закона.

Казалось, сейчас Жискар должен был улыбнуться — но его лицо не умело выражать чувства.

Квинтана посадила аэрокар на подходящее место и с облегчением вздохнула. К машине подошли два робота, чтобы осмотреть её и при необходимости перезарядить.

Квинтана прислонилась к Дэниелу и взглянула вправо.

— Вот там, в нескольких километрах отсюда, река Саскуэханна. Какой жаркий день! — Она с явной неохотой выпрямилась и улыбнулась Дэниелу: — Хуже всего, когда покидаешь город. Окрестности совершенно не контролируются. Подумать только, какое пекло! Вы не чувствуете жару, Дэниел?

— У меня есть внутренний термостат, мадам, он хорошо работает.

— Великолепно! Хотела бы я иметь такой. Здесь нет дорог, Дэниел, и нет роботов, которые проводили бы вас, потому что они никогда туда не ходят. И я не знаю, где именно то место, которое вы ищете. Мы можем лишь случайно обнаружить вашу базу, а можем и проскочить мимо всего в каких-нибудь пятистах метров.

— Не «мы», мадам. Вам придётся остаться. Наше путешествие может быть опасным; к тому же у вас нет кондиционера, и вы можете просто физически не выдержать, даже если ничего не случится. Могли бы вы подождать нас, мадам? Для меня это было бы очень важно.

— Я подожду.

— Но мы можем отсутствовать несколько часов.

— У меня в машине есть кой-какие приспособления, к тому же здесь неподалеку маленький городок Гаррисбург.

— В таком случае нам нужно идти, мадам.

Дэниел легко выпрыгнул из аэрокара. Жискар последовал за ним. Роботы направились на север. Был полдень, и яркое летнее солнце отражалось в полированном корпусе Жискара.

— Любое проявление мыслительной активности, которое ты заметишь, будет тем, что мы ищем, — сказал Дэниел. — Здесь на много километров вокруг никого нет.

— Ты уверен, что мы идём туда, куда нужно?

— Нет, друг Жискар, но мы должны идти.

Левулар Мандамус хмыкнул и, скупо улыбнувшись, посмотрел на Амадейро.

— Поразительно, — сказал он, — и более чем удовлетворительно.

Амадейро вытер лоб и щеки обрывком полотенца и спросил:

— Что это означает?

— Это означает, что все релейные станции в рабочем состоянии.

— Значит, вы можете приступить к усилению?

— Как только определю необходимый уровень концентрации частиц.

— А сколько времени это займет?

— Минут пятнадцать… Тридцать.

Амадейро смотрел на Мандамуса, всё более хмурясь, наконец тот сказал:

— Всё в порядке. Готово. Я устанавливаю временную шкалу на 2,72. Через полтора столетия установится высший уровень равновесия и будет поддерживаться без существенных изменений миллионы лет. При этом уровне на Земле в лучшем случае останутся лишь несколько разбросанных групп людей в относительно малорадиоактивных районах. Нам нужно только подождать полтора столетия, и кучка дезорганизованных Поселенческих миров станет нашей легкой добычей.

— Я не проживу ещё полтора столетия, — медленно сказал Амадейро.

— Сожалею, сэр, — сухо ответил Мандамус, — но мы говорим об Авроре и Внешних мирах. Появятся другие, которые возьмут на себя вашу задачу.