— Я тоже пойду с вами, — сказал By.

— Зачем нам обоим рисковать? — возразил Фишер.

— Потому что вдвоем безопаснее. Потому что в случае чего мы будем прикрывать друг друга. Но более всего потому, что вы знаете роториан и ваши суждения могут оказаться предвзятыми.

— Что ж, спускаемся, — решила Уэндел. — Фишер и By покидают корабль. В случае разногласий решение принимает By.

— Почему? — возмутился Фишер.

— By сказал, что ты знаешь роториан и твоё решение может оказаться необъективным. — Уэндел строго посмотрела на Фишера. — И я с ним согласна.

Марлена была счастлива. Её словно обнимали ласковые руки, покоили, защищали. Красным огоньком горела над головой Немезида, ветерок прикасался к щеке. Время от времени облака закрывали диск звезды, и тогда свет тускнел и становился сероватым.

Но Марлена привыкла к сиянию звезды, и в сером свете не хуже, чем в красном, различала все тени и оттенки, складывавшиеся в причудливый рисунок. Когда облака заслоняли Немезиду, становилось прохладнее — но Марлена не чувствовала холода. Эритро словно согревала её, заботливо следила за каждым её шагом.

С Эритро можно было поговорить. Марлена решила называть крошечные клеточки, слагающиеся в жизнь на Эритро, именем планеты. А почему бы нет? Как же иначе? Конечно, эти клетки были весьма примитивными организмами, куда более примитивными, чем те, из которых состояло её собственное тело. Все эти бесчисленные миллиарды триллионов крошечных частиц жизни соединялись друг с другом в единую сущность, окружающую планету, пронизывавшую и наполнявшую её, — и трудно было придумать им другое имя.

Как странно, думала Марлена. Эта гигантская разумная форма жизни до появления Ротора даже не знала, что на свете существует ещё что-то живое.

Ощущения Марлены были не только мысленными. Иногда перед ней возникало нечто подобное серой дымке, которое сливалось в призрачную человеческую фигуру с нечёткими очертаниями. Она всегда казалась какой-то текучей. Марлена не видела, а скорее ощущала, как миллионы невидимых клеток ежесекундно покидали призрачный силуэт и на их месте появлялись новые. Клетки прокариотов не могли существовать вне водяной пленки, и каждая из них вселялась в странную фигуру лишь на миг.

Облик Ауринела Эритро больше не принимала. Она без всяких слов поняла, как пугает этим Марлену. Теперь лицо было незнакомым. Оно лишь иногда менялось, потому что так хотелось Марлене. Эритро научилась следовать за мыслями Марлены — и фигура вдруг начинала казаться знакомой, а едва Марлена пробовала приглядеться, сразу изменялась. Иногда она успевала рассмотреть то знакомый изгиб щеки матери, то крупный нос дяди Сивера, а то и лица девчонок и мальчишек, с которыми когда-то вместе ходила в школу.

Это была какая-то гармония взаимодействия. Не разговор, а какой-то балет мыслей, не поддающийся описанию, яркий и умиротворяющий, бесконечные превращения образов, голосов, мыслей.

Разговор этот велся в столь многих измерениях, что возвращаться к обычной форме общения, с помощью слов, было просто немыслимо. Способность Марлены воспринимать телесный язык превратилась в нечто такое, о чём она даже мечтать не могла. Мысленный разговор был таким стремительным и богатым — куда уж там убогим, примитивным словам!

Эритро наполняла сознание Марлены тем потрясением, которое испытала, обнаружив такое количество разумов. Разумы. Их было так много. Один разум ещё можно было понять, охватить. Другой мир. Другой разум. Но когда их много, таких разных, в одном месте… Невероятно.

Мысли, которыми Эритро наполняла сознание Марлены, можно было кое-как объяснить словами. Но слова тонули в могучем потоке эмоций, ощущений, нейронных вибраций Эритро.

Планета экспериментировала с умами, исследовала их — но не в том смысле, как это делают люди, ибо человеческое понятие лишь отдаленно передаёт смысл этого явления. И некоторые из них не выдержали — испортились, разбились. Эритро перестала их исследовать и начала искать такие, которые были бы способны к контакту.

— И тогда ты нашёл меня? — спросила Марлена.

— Я нашёл тебя.

— Но почему? Зачем это тебе понадобилось?

Фигура задрожала и расплылась.

— Чтобы найти тебя.

Это был не ответ.

— Почему ты хочешь, чтобы я была с тобой?

Фигура начала таять, и до Марлены еле донеслось:

— Чтобы ты была со мной.

И она исчезла.

Но пропал только силуэт. Марлена по-прежнему ощущала теплое объятие. Почему он исчез? Или она задала неудачный вопрос?

И тут она услышала звук.

В здешней пустыне все звуки были ей знакомы — ведь их не так много: журчание воды, шум ветра. И ещё шаги, шелест одежды, дыхание.

Но сейчас Марлена услышала нечто другое и обернулась на звук. За невысокой скалой слева от неё появилась голова мужчины.

Она решила, что за ней пришли из Купола, и рассердилась. Зачем она им понадобилась? Придётся больше не брать с собой излучатель.

Но лицо человека оказалось незнакомым — а ведь Марлена видела, пожалуй, всех обитателей Купола. Память на лица у неё была отменной. Увидев хоть раз человека, Марлена уже не забывала его лица.

Мужчина смотрел на Марлену, не отрывая глаз и слегка приоткрыв рот. Потом вдруг соскочил со скалы и бросился к ней.

Марлена не испугалась. Она была под надёжной защитой Эритро.

Не добежав до девочки футов десяти, он остановился как вкопанный, словно наткнулся на какое-то препятствие.

И сдавленным голосом произнес:

— Розанна!

Марлена внимательно разглядывала его. Малейшие движения его тела выражали нетерпение и… какое-то чувство принадлежности к ней.

Она сделала шаг назад. Неужели? Это…

В памяти всплыло смутное изображение на голокарточке, которое она видела в детстве…

Да, сомнений быть не может. Но это невозможно, немыслимо.

Она съежилась под своим защитным покровом и произнесла:

— Отец?

Он рванулся вперёд, словно хотел схватить её, но она опять сделала шаг назад. Он замер, покачнулся, поднес ладонь ко лбу, словно ощутил головокружение, и сказал:

— Марлен. Я хотел сказать — Марлена.

Неправильно говорит, отметила про себя Марлена — в два слога. Ничего. Откуда ему знать?

Подошёл второй мужчина. И остановился рядом с первым. У него были прямые чёрные волосы, широкое желтоватое лицо, узкие глаза. Марлене ещё не доводилось видеть таких людей. Она даже открыла от удивления рот и не сразу сумела его закрыть.

— Так это и есть ваша дочь, Фишер? — тихо спросил второй мужчина.

Глаза Марлены расширились. Фишер! Это был её отец.

Он даже не посмотрел на второго.

— Да.

— Вот это да, — сказал второй ещё тише. — Спуститься сюда — и сразу нос к носу столкнуться с собственной дочерью.

Фишер попытался отвести глаза от лица дочери, но не смог.

— Похоже на то, By. Марлена, твоя фамилия Фишер — так? А мать зовут Эугения Инсигна. Я не ошибся? Меня зовут Крайл Фишер. Я твой отец. — Он протянул к ней руки.

Марлена видела, что радость отца неподдельна, но отступила ещё на шаг и холодно спросила:

— А как ты здесь оказался?

— Я прилетел с Земли, чтобы найти тебя. Чтобы найти тебя. Через столько лет!

— Зачем я тебе понадобилась? Ведь ты бросил меня, когда я была совсем маленькой.

— Да, я бросил тебя, но никогда не терял надежды снова найти.

— Значит, ты приехал за Марленой? — вдруг раздался чей-то голос. — А больше тебе ничего не нужно?

Рядом стояла Эугения Инсигна: лицо бледное, бесцветные губы, руки дрожат. В стороне стоял Сивер Генарр. Он выглядел смущенным. На обоих не было защитных комбинезонов.

Инсигна торопливо заговорила:

— Я думала, что это люди с какого-нибудь поселения, из Солнечной системы. Я предполагала, что это могут оказаться чужаки. Я предусмотрела всё, кроме одного — что сюда пожалует сам Крайл Фишер. Да ещё за Марленой!