– Спасибо, Снейк. Ну, и кого порекомендуешь на этот раз?

Охранник улыбается, сверкая щелью между передними зубами, сразу делающей его более дружелюбным, чем обычно.

– О, там есть маленькая симпатичная блондинка, на которую стоит обратить внимание.

Я киваю, раздумывая над этим предложением.

– Когда в прошлый раз ты подыскал мне красотку, у нее уже было назначено здесь свидание. Надеюсь, сейчас меня никто не убьет за то, что я немного пофлиртую?

Снейк скалит зубы, вспоминая тот случай. Ему пришлось даже покинуть свой пост наблюдения за моим любимым мотоциклом и вмешаться, чтобы предотвратить драку. К счастью, никто не тронул мой байк в его отсутствие, иначе и другой драки было бы не миновать.

– Неа, блондинка пришла одна. Но не могу гарантировать, что она не собирается с кем-нибудь здесь познакомиться.

– По крайней мере, честно. Увидимся, Снейк.

Открываю тяжелую дверь и делаю глубокий вдох. Боже, как же я люблю это место! Здесь все пахнет по-настоящему – бар, люди, спиртное и даже сигареты. В «Рио» нет места притворству. Если вы ищете подружку на ночь, то здесь вы найдете ее. Если вы хотите просто выпить, к вам никто не пристанет для других целей. Если же вы просто желаете отдохнуть с друзьями, то делаете то же, что и я сейчас.

– Ну, и что делает этот противный сукин сын в таком классном баре, а?

Гарри показывает мне средний палец.

– И кто только снова тебя сюда впустил? Черт, этот бар сейчас разнесут в щепки. Кажется, мне пора искать новую забегаловку, – он слегка привстает, опираясь руками о стойку будто намереваясь уйти прочь.

– Да, да, рассказывай сказки. Большинство уважающих себя баров давно внесли тебя в черный список, – я сажусь на стул рядом с ним спиной к барной стойке и ищу взглядом хорошенькую блондинку, обещанную мне Снейком. Несмотря на прозвище (прим. Snake (англ.) – подлец, предатель), у Снейка – хороший вкус, когда дело касается женщин.

Гари смеется и хлопает меня по спине.

– Ну как ты, Харпер? Как идут дела в телекомпании?

Бармен ставит передо мной бокал пива.

– Это от женщины за угловым столиком.

Смотрю в том направлении и вижу блондинку, с которой была прошлой ночью. Поднимаю бокал и улыбаюсь ей. Никогда не помешает быть вежливой.

– Гари, сейчас я не хочу говорить о работе.

– Ты уже недели две не хочешь об этом говорить. Что случилось в Огайо?

– В Омахе, балда. Ничего.

– Серьезно?

Я ставлю стакан на стол с чуть большей силой, чем следовало бы.

– Ничего не произошло. И давай не будем об этом.

– Что, «ледяная стерва» тебя достает? – поддразнивает он.

– Не называй ее так, – ворчу я.

– Что случилось, Харпер? – неожиданно серьезным тоном спрашивает Гари. – Тебя что-то очень беспокоит, я же вижу.

– Если бы, – бормочу себе под нос.

– Что?

– Ничего. Слушай, Гари, это были очень напряженные недели. Мне чуть не снесли голову в Омахе, а потом был сумасшедший дом на работе.

– Неужели она тебя так достала? Я видел ее в компании того актеришки-бойфренда прошлым вечером. Их показывали по всем новостям, даже ваши конкуренты.

– Я не хочу говорить о ней, Гари.

– Потому что не можешь уложить ее в постель?

– Черт возьми! – со стуком ставлю бокал на стойку, проливая немного янтарной жидкости. На нас начинают оглядываться, но мне все равно. – Перестань болтать про нее! С каких это пор тебя так сильно волнует моя сексуальная жизнь?

– С тех пор, как я не могу вести ее сам, – тихо признается Гари, понимая, что ведет себя как первоклассная сволочь.

– Гари, тебе стоит сменить эти уродливые рубашки в клеточку. Ты в них – словно дровосек. Люди думают, что ты носишь с собой топор и пилу.

Он гогочет так, что тоже чуть не проливает свое пиво.

– Ну у тебя и сравнения!

– Кто бы говорил, – хохочу вместе с ним.

Мы снова помирились. За это я и люблю Гари. Он очень похож на моих братьев. Мы все время наезжаем друг на друга, но при этом не умеем долго дуться. С женщинами все по-другому. Если уж они затаили обиду, то навсегда. На всю жизнь. А Келси – настоящая женщина.

Исподтишка наблюдаю за маленькой блондинкой. О … она милая. Несмотря на маленький рост, все что надо у нее на месте, и, кроме того, очень приятная улыбка. Она выглядит дружелюбной, а мне сейчас как раз и нужен кто-то в этом роде.

Только подумать – Келси решила, что это я ей послала цветы!

Ну конечно! Я бы ей отослала… увядшие розы. Даже знаю места в Лос-Анджелесе, где можно такие раздобыть.

Но сейчас есть кое-что поважнее. Например, глубокое декольте на блузке блондинки и мой высокий рост.

– Гар, прости, я на секундочку.

– Ну, конечно. А я посижу тут снова в одиночестве. Как всегда.

– Я же сказала, смени рубаху. Вот увидишь, все изменится, – напоследок еще разок советую ему, прежде чем подкатить к блондинке.

Выхожу из «Мерседеса» и по дороге в телестудию мысленно прокручиваю все, что происходит с моей несчастливой жизнью в данный момент. Утром я проводила Эрика в аэропорт. Он на месяц уехал сниматься куда-то в Северную Каролину. Пресса снова преследовала нас, поэтому возле регистрационной стойки пришлось обменяться страстным поцелуем. Тот, кто научил его так целоваться, заслуживает моей искренней признательности.

Прошло не так много времени, а я уже скучаю по нему. Может, я все-таки натуралка? О нет, не думаю. Все указывает на обратное. Да и свидетели есть. Возможно, мне просто не хватает друзей по жизни. Точно! Вот в чем причина.

С сомнением качаю головой – что все это значит? Господи, Келс, ты слишком долго была одна. И будешь одна на День Благодарения. Еще один праздник, который ты проведешь в кинотеатре, наслаждаясь попкорном вместо индейки.

По крайней мере, есть и хорошая новость – судья, рассматривающий дело моих родителей, перенес слушание после Нового года. Просто замечательно. Пусть тоже помучаются во время праздников.

Это все – заслуга Бет, я попросила ее поспособствовать с этим делом. Она сказала, что теперь я ее «должница». Ну что ж, я совсем не против «расплатиться» с ней, когда прилечу в Нью-Йорк на слушание. Во всем этом есть только один плюс – каким бы ни был исход этого дела, присутствие Бет скрасит его.

И, кроме того, приятно будет повидаться с Мартой, при воспоминании о которой улыбка сама собой озаряет мое лицо. Мне бы очень хотелось общаться с ней почаще. Бывшая экономка была моим единственным настоящим другом в родительском доме. Надо будет послать ей цветы.

И прекратить, наконец, эту меланхолию.

Но мысли снова предательски возвращаются к Харпер.

Боже, ну и задала она жару в последние дни. Национальная стрелковая ассоциация (НСА) проводила в течение последних трех дней заседание в Лос-Анджелесе. Естественно это вызвало множество протестов до, в течение и после заседания. Мы освещали протесты, сами заседания, брали интервью у адвокатов НСА. Шумиха поднялась, когда через квартал от места заседания какой-то ребенок поднял стрельбу. В течение одного дня нам пришлось делать почти 100 нарезок репортажей для рассылки в филиалы по всей стране. Бешеный темп работы в течение последних двух недель нас всех очень вымотал. Но не могу сказать, что я была сильно против этого, поскольку мы с Харпер почти не разговаривали друг с другом.

При воспоминании об этом становится немного не по себе. Хотелось бы выпытать у нее, что же все-таки произошло тогда в Омахе. Я уверена, что она знает. Иначе, почему она посмеялась над моим вопросом? Я просила ее быть честной, и она обещала, а затем просто посмеялась надо мной. И это больше всего убивает. Она просто насмехается надо мной.

При входе в здание вижу впереди себя Харпер. Она ожидает лифт. Я делаю глубокий вдох и прохожу через стеклянную дверь. Подхожу и становлюсь рядом с ней. Она косится на меня.